Володея была очень похожа на их мать, плесковскую княжну Добролюбу Судогостевну: такие же русые волосы и брови, округлое лицо. Ниже ростом, чем Эльга, и не такая красивая, она тем не менее излучала здоровье и бодрость, от нее исходило ощущение уюта и надежности. Эльга приметила, что восемнадцатилетняя сестра «тяжела» во второй раз, но срок пока был небольшой, и Володея не испытывала недомоганий.

– Матушка бы порадовалась, – улыбнулась Эльга, держа на руках Нежатку. Широко расставленными светло-серыми глазами тот напоминал и мать, и бабку. – И ты сама хочешь черниговской княгиней быть или это муж твой придумал?

– А чего же мне не быть княгиней? – Володея забрала у нее ребенка. – Мой сынок родом не хуже твоего! Мы тоже род ведем от Олега Вещего и от князей плесковских! Никому на свете не уступим, да, Нежатка?

– Но Ингвар – из рода конунгов. А Грознята – нет, его дед у Олега меч принял, простым хирдманом был поначалу, пока до сотского не дослужился и воеводой на левом берегу не сел.

– Ну и что, что из рода конунгов? Где его земля – на том краю света! – свободной рукой Володея махнула куда-то в дальнюю тьму.

– На том краю! – Эльга засмеялась. – Мы сами с тобой почти оттуда же.

– Здесь, в Русской земле, Ингваров род никаких прав не имеет и ничуть нас не лучше! Да и кто его деды, кто их знал?

– Его род от Харальда Боезуба ведется, а тот в семнадцатом колене потомок Одина…

– Ой, сказки это все! – отмахнулась Володея. – Здесь не Одинова земля, мы Перуну и Волосу жертвы приносим.

Она передала Нежатку няньке, взяла Эльгу за локоть, отвела на несколько шагов и горячо зашептала:

– Да и дался тебе этот Ингвар! Чего в нем хорошего? Собой никакой, ростом не вышел, одно звание, что князь, а одень его в холстину простую – от смерда не отличить. И не любит он тебя вовсе – вон, болгарскую девку притащил! Род наш не уважает! Я нипочем не спустила бы такое!

– Я и не спускаю! – Эльга нахмурилась: ей не хотелось об этом говорить. – Пока при нем эта болгарыня остается, я ему не жена и в одном доме с ним не живу! Вернется он в Киев – я опять на лето в Вышгород уеду.

– Так и будешь птицей перелетной весной и осенью с места на место перебираться – со всем домом, с пожитками, с челядью, с дитем! – насмешливо воскликнула Володея. – Что это за дело! Раз ты княгиня киевская, так и сиди в Киеве. Наше это владение, Олегово!

– Может, не всю жизнь. – Эльга опустила глаза.

Она вовсе не собиралась передавать сестре тайные, полунамеками сделанные обещания Мистины избавить ее от соперницы, когда в союзе с болгарами отпадет прямая нужда.

– Ты здесь княгиня, – настойчиво зашептала Володея, хотя в избе никого, кроме них и челядинок, не было. – Твое здесь право. А Ингвар – никто. Только твоей милостью и живет, и князем называется. А захочешь – будет другой называться.

– Какой еще другой? – Эльга отстранилась и в изумлении посмотрела на сестру.

– Ты знаешь какой! – Склонив набок голову, Володея глянула на нее с лукавым намеком. – Я еще с того лета, как из Плескова приехала, примечала. Или скажешь, тебе Свенельдич не нравится?

У Эльги оборвалось сердце: неужели два года назад со стороны было так заметно, что ее влечет к зятю? К тому же ее поразило, как за эти два года Володея, сделавшись женой и матерью, стала уверенней: старшей сестре советы дает!

– Я еще дома, когда он только приехал к нам тебя второй раз за Ингвара сватать, приметила – тебе сам сват и приглянулся! – продолжала Володея.

– Неправда! – Эльга одолела смятение. – Не нравился он мне! Совсем наоборот!

Это было почти так: в те дни после внезапной гибели отца, когда Эльга впервые увидела Мистину, его вид показался ей слишком дерзким, а повадка – вызывающей. Она терпела его только ради надежды попасть с его помощью к Ингвару – наследник Ульва из Хольмгарда казался ей куда более подходящим женихом, чем Дивислав с Ловати.

– Мы с Беряшкой обе примечали!

– Выдумали вы все, девки! Что вы могли примечать, сами тогда едва в поневы влезли!

– Глаза-то у нас были! Чем Свенельдич тебе не князь? И собой хорош – по виду трех таких, как Ингвар, стоит. И родом не хуже – я слышала, у него мать была ободритская княжна, да? Пока Ингвара нет – объяви людям, что разводишься с ним, рушник разорви и возьми Свенельдича в мужья. У него после греков такая слава – люди примут его.

– Девка, ты с ума спрыгнула! – возмутилась Эльга. – У Свенельдича есть жена! И это наша с тобой сестра! Чтоб ему на другой знатной жене жениться, сперва надо с ней развестись! А Ута – тоже племянница Вещего! И я с моей сестрой такой подлости не сотворю!

Володея прикусила язык. Скромную Уту она как-то упустила из виду. Эльга тоже молчала, стараясь успокоить чувства и придумать, как уйти подальше от этого разговора. Хотелось напомнить Володее, сколь многим она, Эльга, обязана Уте. Сколько раз сестра, полная молчаливой, но стойкой и прочной, как кремень, преданности, спасала ее честь, судьбу, саму жизнь! Оба раза она выходила замуж ради того, чтобы помочь Эльге, и в первый раз овдовела из-за нее же. Даже в тот день, когда Мистина унес Эльгу из логова Князя-Медведя, дорогу в чащу ему показала Ута.

Память об этом наполняла душу стыдом. Ута заслуживала куда большей любви и уважения, чем сестра и муж оказались способны ей дать. Мистина женился на ней ради чести владеть племянницей Вещего и родственной связи с Ингваром; он почитал ту из двух сестер, которая ему досталась, но желал с самого начала другую, ту, которой завладеть по закону не сумел.

Ну а когда Эльга посчитала себя сводной, привязанности к сестре не хватило, чтобы ее остановить. Но целиком отнять мужа у сестры, отдавшей ей все, она не смогла бы. Совесть не всегда вовремя кладет предел желаниям, но рано ли поздно она должна вступить в дело, если человек не хочет вовсе утратить уважение к себе.

– Ингвару и надо было на Уте жениться, – обронила Володея, косясь на Эльгу из-под ресниц. – У нее же первое дитя от него, да?

– С чего ты взяла? – потрясенно воскликнула Эльга.

– Так личиком похоже.

– Улебка на саму Уту и похож! – Эльга взяла себя в руки. – И ты мне этих глупостей не выдумывай! Между нашим родом и Ингваром уговор: мы вместе владеем всеми землями родов наших, от Греческого моря до Ладоги. И Святка наш все эти земли один унаследует после нас. Как бы там ни было – если я с Ингваром разведусь, мой сын утратит половину своего наследия. А я этого не позволю, даже если Ингвар еще пять жен приволочет!

– Ну, как знаешь, дело твое, – холодновато и насмешливо обронила Володея. – А только, может, с другим-то мужем у тебя и детушек бы прибавилось… Ута вон троих принесла…

Этот намек снимал вину в малочадии с Эльги и перекладывал на Ингвара – хотя у него-то, считая Улебку, сыновей было двое. Но Эльга не обрадовалась, а испугалась. Сколько лет она мечтала о втором ребенке, но суденицы сыграют с ней очень дурную шутку, если пошлют его сейчас – когда она уже не жена своему законному мужу и того вовсе нет в Киеве. Вот этим она загубит себя безвозвратно!

– Пока Ингвар мой муж, он моему роду Олегову даст власть над половиной света белого! – сказала она, гоня прочь эти мысли. – А стань кто другой – пропадем в раздорах бесконечных. Я этого не позволю.

– Ингвар – неудачливый человек! – горячо возразила Володея. – Из греков едва жив воротился! Если бы не Свенельдич – остались бы вы без войска, без добычи и без Руси, пожалуй! Какого ты от него счастья для своего рода хочешь? С ним вы пропадете, да и все!

– Удачей не один человек владеет, а весь род! – напомнила Эльга. – Род Ингвара ведется от Одина. Его кровь – это кровь богов, и удача в ней не истощится, пока стоит белый свет. Даже пусть… у Ингвара у самого удачи не много, но он ее детям и внукам передаст. Сыну моему удачи хватит! Я не разорву связь внуков моих с родом Одина. Мой род дал мне все, что я имею, и я его не предам!

– И я свой не предам! – запальчиво подхватила Володея. – Через меня мой род в Чернигове станет княжить! Навеки! А ты смотри – не пожалей потом.