Конечно, если настраиваться на конфронтацию, то так и надо: «сопротивление неолита», «дестабилизирующие силы», «ускоритель распада» и т. д. Но, может быть, разумнее настраиваться на сотрудничество?

Теперь бросим взгляд на обе точки «глобального кризиса», коим Россия — единственная на земном шаре — спасительно равно «чужда».

Оглянемся на «Запад» — технологичный, работающий на потребу тела «Запад», которому нет нужды размышлять над «последними вопросами». На тот самый Запад, что «дышит на ладан» и скоро (ждем!) придет к нам за «беспорядком», как мы когда-то ходили к нему за «порядком».

Что мы, собственно, знаем про Запад, кроме того, что там — «порядок»? Что мы знаем о потаенных духовных процессах в странах Запада (а духовные процессы всегда в главном потаенные)? Только то и знаем, что они «живут лучше нас», а теперь еще поняли, что они «вкалывают больше нас». Между прочим, опять — замечательно точная проекция нашего «в них» всматриванья, где все диктует подавленная зависть. И опять — чудовищная аберрация: раз они превосходят нас в «культуре тела», значит, то «тело» вытесняет в наших глазах все. Раз живут хорошо, значит, духовности «нет»: погрязли в благополучии.

Благополучие, к слову сказать, дело относительное. Западная история не менее нашей оплачена кровью. Были войны и тридцатилетние, и столетние; чужеземными нашествиями уничтожались государства; эпидемиями выкашивалась треть народа; все безжалостные «революции» пришли к нам с Запада, и самые четкие тоталитарные режимы вызрели — там же. Чему же мы завидуем? Что «вкалывают» и «живут лучше нас»? Так потому и лучше, что — вкалывают. Начнем мы вкалывать, будет и у нас лучше. Вот только с «душевностью» и «духовностью» тут связи непредсказуемые. И общий знаменатель западного «бездушия» — все та же вынесенная за скобки наша бессильная ревность к Западу. Что мы знаем о теперешнем внутреннем диалоге немецкой и французской душ? Об отколе англичан от «материка»? О балансировании испанцев между «европеизмом» и «латиноамериканизмом»? О напряжении латино-германского противостояния (будущие разломы по линии Север — Юг)?

Запад «дышит на ладан»? Это, конечно, утешение. Но злорадствовать тут нечего. Конечно, кризисов не избежать и Западу: кризисов не избежит НИКТО. Запад прожег озоновую дыру? Так это хоть известно, это объявлено. А сколько каких дыр прожгли мы — не известно и не объявлено. И та экологическая компенсация, которую уже отрабатывает Запад, на нашей свалке еще и не брезжит. Разумеется, Запад не уйдет от драм: экологических, технологических, социальных. Кстати, об этих последних: теперь-то уж, когда их леваки окончательно потеряли клеймо «советских агентов» и их уже не отметешь как пятую колонну, — теперь-то западные общества узнают, что такое люмпенский прессинг: вспомнят они Лос-Анджелес и Геную…

Узнают. Вспомнят. Хлебнут. Только нам-то от этого не обломится. Они свои кризисы преодолеют, они уже показали, как это у них делается. Преодолеем ли мы свои?

Теперь — взгляд на Восток.

Какой Восток?

«Восток — дух, — пишет А. Арсеньев, — но не христианский личностный дух, который „веет, где хочет“, а абстрактно-безличностный, неподвижно-равнодушный, безразличный к судьбе человека Абсолют…»

Где он, такой Восток? В Индии, в Китае, в Японии? Их «неподвижность» весьма мифологична. «Тигры» Азии, во всяком случае, доказывают, что «абстрактно-безличностный» дух не мешает стремительному оплотнению жизни Востока по «западным» технологическим меркам. Так что Восток, покоящийся в лоне маловменяемого Абсолюта, есть опять-таки не что иное, как наш сублимированный ужас перед тоталитаризмом. В качестве такого превращенного автопортрета — годится. И даже помогает определить для России какие-то константы, тем более в момент, когда у нас все шатается. Но сколько-нибудь реально представить себе действительный Восток и тем более понять, что случится дальше в «той стороне», — вряд ли поможет.

И, наконец, центральный, разрешающий композиционный принцип, сама эта развертка: взгляд вправо, взгляд влево, и в точке схождения — Россия: «фокус» истории, залог решения. «Своего рода Голгофа, соединяющая для мыслящих людей всего мира амбивалентные начала». Место, где «подготовляется… восхождение славянства как ведущей культурной силы».

Кстати, почему «славянства»? Россия — не только славянство. Но формула о славянстве — уже из Лосского, которого Арсеньев цитирует. А вот композиционный принцип арсеньевской системы — замечательно верен для России, мечтающей обрести равновесие. Такая «бабочка»: слева Запад, справа Восток, «и мы посередине».

Но точно так же ориентируется дух человеческий в любой точке земного шара. Что такое Германия? Средостение — средоточие: между «ковким» латинским Западом и «кристаллическим» славянским Востоком. И еще — баланс между железным устроением «тела» и метафизическим воспарением «Духа». Или латиноамериканский вулкан в точке разлома мировой культуры: с одной стороны — североамериканский модерн, с другой — архаические «ацтекские» бездны, а посередине — «Карибское человечество», колыбель будущей обновленной цивилизации. Или арабы — между «двумя империализмами»… Без такого баланса ни один народ и ни один «дух» не сориентируется: надо посмотреть в обе стороны и сообразить, что ты такое за мост, то есть какую бездну собой мостишь.

Впрочем, когда «сторон» три, уже лучше. Академик Н. Н. Моисеев ищет России будущее место не в середине «коромысла», а в середине «треугольника»: Америка — Европа — Тихоокеанский регион. Россия — связка трех сторон: мост через Сибирь и Север. Недавно эта концепция была фельетонно осмеяна в израильском журнале «22», а зря: она интересна.

Вообще чем больше «точек», тем меньше равновесия, но, наверное, больше реальности. История вряд ли уложится в простые композиции: два берега и радуга между ними; история полицентрична — при постоянной опасности хаоса и постоянной тяге к тоталитарному его смирению. Наверное, все-таки, помимо «Запада» (да и он разделен психологически как в самой Европе, так и по линии Атлантики), в будущем будут взаимодействовать и такие духовные организмы, как Индия, Китай, Япония, Латинская Америка («Карибское человечество»), Африка («негритюд» или что-то аналогичное), «Ближневосточный клуб» (евреи и арабы). Ну, и, разумеется, наша Россия во всем напряжении ее внутренних разрывов и стяжаний.

Все это, конечно, не более чем интуитивные ожидания.

А для непосредственной ориентации России в сегодняшнем тектоническом пространстве «грубая и отдаленная» схема Анатолия Арсеньева (Запад — тело, Восток — дух, Россия — душа) вполне работает.

Как говорят альпинисты: чтобы удержаться, нужны три точки опоры.