— Понятно, — разочарованно вздохнул Петька. — Тогда будем убираться.

— Правильное решение, — одобрительно молвил наставник. — Подобное занятие пойдёт вам на пользу, укрепит ваш дух. Так что хватит дискуссии разводить, приступайте к работе.

Ребята нехотя приступили к уборке, чувствуя себя не полноценными военными, а обычными уборщиками. Первым делом решили вынести из комнаты всю мебель, потом убрать всю грязь, очистить стены и пол, а потом отмыть и отремонтировать столы и стулья. Но уже спустя двадцать минут работа застопорилась.

— Парни, только посмотрите, что я нашел, — удивлённо сказал Ромка. — Это же стол какого-то чертёжника. Тут повсюду поломанные линейки, окаменевшие карандаши и чертежи. Только гляньте на эти чертежи!

Ребята дружной гурьбой столпились возле стола чертёжника и начали с интересом рассматривать кипу чертежей, найденных Ромкой в груде вывалившегося мусора из когда-то прочных ящиков стола. Они ощупывали и внимательно рассматривали их, пытались понять, что вычерчивал давно ушедший вглубь времён чертёжник.

— А это точно бумага? — в очередной раз, попытавшись смять в комок странный лист бумаги на котором был изображён чертёж простенького колечка, спросил Никита. — Такая странная на ощупь, и жутко эластичная. Сколько не сминаю её, всё равно распрямляется.

— Ты на мебель посмотри, — протянув в доказательство своих слов, ножку от стула, предложил Лёшка. — Она точно не из дерева сделана. Деревянные карандаши все давно окаменели, а мебель только сломалась, а следов гниения или окаменения на нет вовсе нет, хотя выглядит сделанной из древесины.

— Пора звать Николая Егоровича, — пришел к выводу Макс. — Если не покажем ему эти находки, выговаривать будет сто лет.

— Точно, максим Данилович, зовите, мы тоже не хотим, чтобы он нас на уроках ремесленного дела постоянно упрекал в недогадливости, — шутливо высказался Никита.

— А вы правы, Николай Егорович мастер экипировки он постоянно ищет новые материалы, — предположил Петька. — Такие вещицы будут ему интересны.

— Вот и я о том же, — улыбнулся Макс и включил устройство связи.

— Генка, что с тобой? — оторвавшись от созерцания странного чертежа, забеспокоился Олесь, заметив друга, словно в оцепенении смотрящего на пачку соединённый чёрных листов.

Генка стоял, не двигался, и смотрел на листы тёмной бумаги, не моргая и не отводя глаз. Юный медик сразу почуял не ладное, быстро активировал эфирное сканирование и прошёлся по оцепеневшему телу товарища.

— Хм, здоров, — высказал мысли в слух Олесь. — Может что-то не так с его тёмной стороной? — предположил он и, потратив несколько секунд на переключение заряда своего эфира, вновь активировал технику сканирования и опять хороший результат.

— Генка, что с тобой? Очнись, — попросил Олесь и хотел потормошить его за плечо, но стоило к нему прикоснуться, как руку обожгло. — Ай!

— Что такое? — моментально отреагировал наставник на тихий возглас и Олесь показал на Геннадия. — Да что с ним опять не так.

— Кап! — тем временем спрятанная в Генке книга полностью завладела его вниманием. — Кап! — озаряла она его разум новыми знаниями. — Кап!

— Очнись! — ещё сильнее забеспокоился Олесь и вновь потянулся к Генке, но наставник остановил его руку.

— Не трогай его. Присмотрись. Видишь? — указал Олесю Макс на едва различимое золотистое свечение волнами пробегающее по телу Генки. — Он сейчас под властью книги. Она ему что-то говорит. Не тревожь его в такой момент. А то мало ли что может случится. Вдруг поток знаний идущий из книги прервётся и навредит ему. Так и мозги набекрень встать могут.

— Ого, я и не знал, что у Генки такие серьёзные проблемы из-за той книжки, — удивился Петька, и ребята с интересом начали наблюдать за происходящим.

— Вот же засранцы, — возмутился Макс, — готовы, что угодно делать только бы не убирать.

Петька только собирался возразить с самым невинным видом, как вдруг Генка заговорил, словно во сне, ровным монотонным голосом.

— Укъ оукъ ферто, — молвил он и у Петьки глаза округлились.

— Что за околесицу он несёт? — удивился парень.

— Сам ты околесица, — не выдержал Макс. — Да будет тебе неуч известно о том, что лет триста назад в наш язык был реформирован. Люди, возомнившие себя умниками, взяли и упростили нашу с вами азбуку. Так что в той азбуке, что вы учили в школе, на самом деле не хватает многих букв. Букв, что лишь на взгляд глупца кажутся лишними и бесполезными. И сейчас он произносит одни из этих забытых букв. Всего три. Три буквы называет.

— Это три буквы? Такие странные? — удивился Петька.

— Да замолчишь ты сегодня или нет? — не выдержал Максим. — Смотри и слушай. Возможно, произойдёт что-то из ряда вон выходящее. Постоянно так случается, когда книга его азбуке обучает. Придержи вопросы до вечера. Вернёмся в казармы, и там ответы получишь.

Петька понял. Лучше сейчас не донимать наставника, а потому как и все остальные товарищи, сосредоточил своё внимание на остолбеневшем Генке. О тот не двигался и лишь говорил.

— Укъ оукъ ферто. Слышу укх оукъ ферто. Отзываюсь на зов послания, чувствую его сердцем, горжусь и понимаю его значимость. Укъ оукъ ферто.

Генка говорил, а тёмные листы чёрной бумаги в его руках начинали светиться. На чёрном фоне начали появляться золотистые полоски и узоры, странные буквы, словно подвешенные к полоске над ними.

— С-смотрите, что творится, — прошептал Лёшка, указывая рукой за спину Генки. — Тут повсюду тёмное свечение появляется.

— Быстро найдите источники этого света, — сообразив, что происходит, приказал Максим. — Могу головой об заклад побиться, это бумаги с важной информацией себя проявляют. Скорее, собирайте все, что вот так начало светиться, как письмена в Генкиных руках.

Дважды повторять не пришлось. Ребята пронеслись по помещению как ураган, быстро собрав всё что светится в одну кучу у входа в соту. Находок набралось не мало. В основном это были папки с чёрной бумагой, но нашлись и странные вещицы не понятно для чего предназначенные.

— Я понял! — чуть не закричал, догадавшись Роман. — Это не помещение для чертёжников. Это комната разработчиков, изобретателей. А эти маленькие игрушки — прототипы или что-то такое.

— Да тише ты, — шикнул на него Макс. — Ещё раз пробегите по комнате, вдруг что-то пропустили. Если эти вещи отозвались на силу букв, значит очень ценные и важные. Аккуратно всё упакуем и отнесём в казарму. Возможно, эти вещи направятся в исследовательский центр.

Ребята принялись за дело, а Генка тем временем перестал шептать буквы и сердце Макса ёкнуло. Глаза его ученика светились, словно два факела, источая золотистый свет, такой же как источали проявившиеся на чёрной бумаге знаки. Глаза и письмена взаимодействовали друг с другом и последние, словно проникали в сознание молодого человека через его глаза.

Так продолжалось несколько минут, а затем свечение угасло, бумаги в руках Генки рассыпались в прах, а он рухнул без чувств на грязный пол соты. Олесь тут же подскочил к другу, быстро проверил его состояние и, достав из пространственного кольца пузырёк нюхательной соли, сунул его Генке под нос.

— Всё нормально, просто от перенапряжения отключился, — сообщил он товарищам, сбежавшимся вокруг, пока Генка морщил нос от невообразимой вони.

— Во дела, — получив какое-то сообщение, удивлённо молвил Макс. — Нам все эти находки даром отдали. Сказали, дескать, этот мусор науке не нужен, всё ценное и важное отсюда давно забрали.

— Вот глупцы, — поднимаясь, высказал своё мнение Генка. — Это же чертежи изобретений, сделанных в Тартаре. Им же цены нет. Это же всё сплошь новые технологии.

— Какой-то профессор заявил, что всем этим технологиям грошь цена, — ответил ему Николай Егорович, давно прибежавший посмотреть на находки воспитанников. — Мол, для их производства требуются неизвестные науки материалы и слишком дорогие редкоземельные сплавы.

— И что теперь со всем этим делать? Выбросить? — спросил у Николая Максим.