У меня пробежали мурашки по всему телу, от макушки до кончиков пальцев.

— Я так скучала по тебе сегодня. Я знаю, мы не всегда сможем быть рядом друг с другом, даже в важные моменты, но сегодня без тебя было совсем не так.

— Я сделаю всё, чтобы быть рядом в важные дни, обещаю.

— Я тоже, — сказала я. — И я так рада, что мы летим вместе завтра.

— Ты не обязана, знаешь ли. Открытие моего бара — это не то же самое, что твой большой концерт. И у меня вряд ли будет много свободного времени на выходных.

— Тише. Я лечу, и точка. — Я дважды ткнула его в грудь пальцем. — Ты уверен, что твоему отцу не будет мешать, если я останусь у тебя?

— Да. Это безопаснее, чем отель. И я обещаю, скоро займусь поиском дома.

— Сперва открой бар. Дом может подождать.

— Жаль, что у нас такой ранний рейс, — пробормотал он, его руки скользнули под одеяло. — Нам вставать через шесть часов. Ты, наверное, устала. Хочу, чтобы ты выспалась.

— Я посплю в самолёте, — сказала я, перекатываясь на спину и притягивая его к себе. — А когда прилетим — смогу спать весь день, если понадобится.

Он устроился между моих бёдер.

— Значит, я могу не давать тебе спать подольше?

— Я буду очень недовольна, если ты этого не сделаешь.

— Я не могу оставить тебя неудовлетворённой, правда? — Он опустил губы к моей шее, затем к плечу, к груди. — А то ты ведь можешь написать об этом песню. Моя репутация будет разрушена.

Я хихикнула, когда его щетина защекотала мне живот.

— Кстати о разрушенной репутации, я не могу дождаться, когда завтра появится фото Дюка из полицейского участка.

Ксандер приподнял голову.

— Обязательно говорить о нём сейчас?

— С этим огромным фингалом и сломанной челюстью… Которую он заслужил.

— Он заслужил больше, — пробормотал Ксандер, разводя мои бёдра.

— Таблоиды просто взбесятся, — сказала я, задыхаясь от удовольствия, когда его язык провёл медленный, дразнящий круг. — Особенно когда появится запись с камер.

Оказалось, что в каждом офисе Milton были камеры наблюдения, и на записи прекрасно видно, как Дюк нападает на меня. Но что ещё лучше? Там было отчётливо показано, как я даю ему отпор своим приёмом — поднять мост, бросить вниз. Надеюсь, это видео разлетится по всем сайтам, соцсетям и новостным каналам. Дюк получит по заслугам.

— Согласен. Мы закончили о нём? — Ксандер продолжил сводить меня с ума своим языком, и я зарылась пальцами в его волосы.

— Теперь для меня есть только ты, — прошептала я. — Ты всё, что мне нужно.

Он знал, чего хочет моё тело, и дал мне это без малейшего промедления, с бесконечным терпением и восхитительным мастерством. Без игр, без дразнящих пауз, без сдерживания. Сегодня он был мягче, чем обычно, словно боялся, что после пережитого я не захочу ничего грубого и резкого. Когда я наконец содрогнулась в пике наслаждения под его языком, он поднялся выше и медленно вошёл в меня.

— Чёрт, как же хорошо, — прошептал он. — Но ты точно в порядке?

— Да, — сказала я, проведя руками по его спине. — Поверь мне. Ничего ещё не казалось таким правильным.

— Я верю, — сказал он, начиная двигаться, легко, плавно, будто растворяя меня в себе. — Я просто хочу заботиться о тебе.

— Ты уже заботишься, — прошептала я, утопая в этом чувстве. — И всегда будешь.

Казалось, я только-только провалилась в сон, когда почувствовала, как Ксандер потряс меня за плечо.

— Эй. Келли. Проснись.

— Ммх… Уже пора вставать? — Я свернулась в клубок ещё сильнее.

— Нет.

— Тогда зачем мне просыпаться?

— Потому что уже завтра.

— Что?

Он потянул меня за плечо, переворачивая на спину.

— Уже за полночь, — сказал он, отбрасывая волосы с моего лица. — А значит, теперь моя очередь говорить.

Я начала смеяться.

— Прости, но, кажется, ты не должна смеяться, когда парень пытается сказать, что любит тебя, впервые в жизни.

Моё сердце заколотилось от чистой, неподдельной радости.

— Нет?

— Нет. Особенно если он никогда раньше этого никому не говорил. Даже не уверен, что когда-либо это чувствовал. И уж точно не собирался испытывать такое к знаменитости, которую придётся делить с целым миром.

— Правда?

— Правда. — Он обхватил ладонью моё лицо и большим пальцем провёл по моим губам. — Ты стала для меня неожиданностью, Келли Джо Салливан. Но я бы ничего не стал менять.

— Знаешь, лежа здесь с тобой, я чувствую себя настолько счастливой, что мне кажется, я могла бы бросить всю эту знаменитую жизнь, музыкальную индустрию, даже деньги и мне было бы всё равно.

— Я бы любил тебя в любом случае. Ты ведь знаешь это, да? И я никогда не попрошу тебя отказываться от всего ради меня.

— Знаю. И на самом деле я не хочу этого, не сейчас. Я всё ещё люблю музыку. Всё ещё хочу петь. Всё ещё обожаю выступать. Но знание, что у меня есть ты — мой самый безопасный уголок в мире, который ждёт меня после сцены, после студии… Это значит для меня всё.

— Я буду там. Всегда.

Я улыбнулась.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Он поцеловал меня в губы. — И это только начало.

На следующую ночь я пошла на торжественное открытие Buckley’s Pub. Уже с первых минут, как только двери распахнулись, внутри было полно людей — семья, друзья, местные, туристы, соседи, совершенно незнакомые лица. Я держалась в тени, сидела с Вероникой за небольшим столиком у стены, потягивала напиток и болтала с теми, кто подходил поздороваться.

Я надела бейсболку, собрала волосы в хвост и старалась не привлекать внимания, но меня довольно быстро узнали. Хотя публика была не совсем из моей фан-базы, всё равно находились те, кто просил автограф или фото для своих детей.

Я соглашалась каждый раз, но внимательно следила за тем, чтобы моё присутствие не стало центром внимания. Если бы я почувствовала, что затмеваю Ксандера, я бы сразу ушла — сегодня его вечер.

Он был занят всю ночь — каждый хотел пожать ему руку, обнять, услышать историю о том, как шли ремонтные работы. Но при этом он постоянно находил момент, чтобы проверить, как мы с Вероникой.

Я наблюдала, как он двигается по залу, как улыбается, как с лёгкостью общается со всеми, и думала, что моё сердце вот-вот лопнет от гордости и восторга. У меня было предчувствие, что это место ждёт успех.

Около одиннадцати Ксандер подошёл к нам, тяжело опустился на стул рядом со мной и набросил руку мне на плечи.

— Всё уже закончилось?

Вероника засмеялась.

— Пока нет.

Я похлопала его по ноге.

— Ты, должно быть, вымотался.

— Всё нормально. Ты как? — Он огляделся. — Видел, как к тебе подходили за фотографиями.

— Всё отлично. Моя цель — стать тут такой же привычной, как пиво на разлив, чтобы никто даже не удивлялся, увидев меня. Хочу, чтобы в Гавани Вишневого дерева я не хочу быть в центре внимания.

Он рассмеялся и поцеловал меня в висок.

— Я тоже этого хочу.

Как только Ксандер снова ушёл в зал, Вероника уставилась на меня с широко раскрытыми глазами.

— Я всё ещё не могу в это поверить, — сказала она. — Вы выглядите такими счастливыми.

— Для нас это тоже оказалось неожиданностью, — рассмеялась я. — Но самой лучшей.

— И что теперь? Будете жить на два города?

— Мы обсуждаем. Вообще, — я перебросила хвост через плечо, — я думаю, что останусь тут на какое-то время.

Её челюсть буквально отвисла.

— Серьёзно?

— Да. У меня сейчас такой момент в карьере, когда я хочу уйти от образа Пикси Харт и сделать что-то более личное, более значимое для себя. И мне кажется, что небольшая пауза пойдёт только на пользу перед таким изменением.

— Это имеет смысл, — кивнула она. — Ты собираешься снять жильё в Гавани Вишневого дерева?

— Думаю, да, — неуверенно ответила я. — Мы обсуждали это с Ксандером в самолёте, и пока это кажется лучшим вариантом. Мне здесь действительно нравится. Да и многие в индустрии не живут в Нэшвилле постоянно.