Михаэль вздохнул. У медвежъих оборотней тоже всякое бывало. Когда в семье гризли рождается белый медведь, косо не смотрят. Но… кот у льва? Это забавно.
И медведь попытался понять, что он чувствует по отношению к раскрывшемуся оборотню.
Будь Адов из волчьих, он бы как каждая собака, которая произошла от волков, накинулся бы на хозяина мясного бутика немедленно. А то и невзлюбил бы его при первой встрече. Но медведь был равнодушен к коту. Даже для всего «клана мёда» кот был бы приятным собеседником и не более. А ещё с ним легко можно было работать вместе.
— Кот — это совсем не плохо. В городе любят небольших животных, — приметил Михаэль и добавил со вздохом. — Поэтому содержат их с собой, прямо в бетонных клетках, позволяя забыть о воле.
— Вот именно, что небольших, — совсем расстроился хозяин павильона. — В детстве я много болел. Потому не дорос даже до мэй куна. Я маленький кот. Почти котёнок.
— Ничего, вырастешь.
— Сколько бы мне ни было лет, не вырасту, — снова расстроился хозяин лавки. — Порода такая. Гены!
— А что клан? — участливо спросил Адов. — Переживает?
— В клане меня, конечно, никто в расчёт не принимал. И я ушёл, — признался Леонид, покручивая усы. — Устал от насмешек. Теперь содержу мясную лавку. Хорошее мясо я по запаху чую. Не обманешь. Хочу до сети расширяться, но с такими работниками… сам понимаешь.
Михаэль и сам был одиночкой, а потому сразу проникся симпатией к «взрослому котёнку». Сам немало поскитался по миру, пока не вступил в клан медвежьих в Германии. Уж очень там была велика власть медведей. Особенно в Берлине — «городе беров».
Но когда клан схлестнулся с вампирами, почуял по чём фунт лиха. А затем вовсе угораздило влюбиться в одну из вампирэсс. Пришлось уезжать как можно дальше от соклановцев. И всех прочих. Также, как и Блоди от вампиров.
Пусть там сами разбираются.
Укрылись они вначале в глубинке, на севере. Подальше от склок и войн. Белым медведям не было дела до межклановых войн. Одиночки по жизни, они не сбивались в стаи. Но когда на севере появилась первая семейная пара, это заметили все. Даже демоны посчитали своим долгом прийти и проверить.
Их союз с Блоди стал знаковым. А когда оба дали бой и не пожелали сдаваться в плен, а сами пленили непрошенных гостей, демоны признали их право на любовь следом за севером.
Так в мире появилась первая настоящая межвидовая семья. С пометками «тёмная», и «монстровая».
Вот только если среди всего ночного мира их больше никто не трогал, то людей это совсем не касалось. Люди строили города, развивали сёла, создавали и разрушали империи, двигали границы, суя нос уже и за полярный круг. Сначала пришлось от них отдаляться, а потом постепенно ассимилироваться.
И где-то в этой вечной дороге, лавируя между вниманием людей и кланов, постоянно и жила на чемоданах семья Адовых, перемещаясь всё дальше на юг…
— Слушай, Лёня. Ну с разделкой мяса я тебе помогу, — пообещал Михаэль, вернувшись из воспоминаний. — А что ты кот, так мне так даже лучше. Я никого не знаю в городе, но рад обрести знакомого. Я давно не общался с себе подобными без… ну ты понимаешь… оскала и когтей.
— Правда? — Леонид настолько удивился, что у него моментально появились кошачьи усы и уши.
Только рыжая бородка была совсем не такой большой, как у Михаэля. Аккуратно-стриженная, маленькая, мягкая, она была нечета густой, плотной, и с жёсткими как ножи волосами, старшего Адова.
— Почему бы нет? У кота и медведя наверняка может быть много общего, — добродушно добавил Михаэль.
Оба пристально посмотрели друг на друга и не сговариваясь, в один голос заявили:
— Рыбалка!
Рассмеялись. После чего Адов пообещал вернуться к следующей ночи на смену и покинул разделочную.
До дома он добрался быстро. Мешок, канистра и пакет с мясом для него ничего не весили. Напротив, ощущал себя как будто возвращался с охоты с трофеями. Руки опять же, приятно ныли как после охоты.
Старые-добрые времена. Ностальгия. И предаваясь ей, старший Адов понятия не имел, что тучи над семьей уже сгущаются.
* * *
Деньги на предвыборную кампанию, судя по отчётам бухгалтерии, иссякли быстро и незаметно. Эдуард Эдуардович Чепушило потёр макушку, вглядываясь в счета банка «Упырь и сыновья», владельцем которого являлся, грустил.
Никаким вампиром он или его сыновья, конечно, не были. Просто название от фамилии жены произошло — Упырёва. А на неё был весь бизнес записан.
Судя по всему, выходило, что баланс у банка отрицательный. Настолько отрицательный, что до дна было ещё плыть и плыть вверх. Такой отрицательный, что вообще ни на что не согласный по возможностям.
Кредиты хоть и выдавались под большой процент, обратно почему-то не возвращались. Должники никуда не торопились. Словно жили в последний раз и уже что-то подозревали об отзыве лицензии.
Особенно люди не торопились с отдачей долгов. И даже не задумывались о банкротстве. Волновался только сам Чепушило.
Хлеб и вода. Это обычное меню ипотечников, заёмщиков и прочих падших до кредитов людей, директора банка не интересовало. Потому что сам он привык есть икру, омаров и прочие деликатесы, а не бутерброды со старой колбасой, которую и колбасой то трудно назвать. Чего уже говорить о хлебе, который давно пекли не из пшеницы?
Набрав секретный код, Чепушило, (он же кандидат в депутаты городской думы), вызвал к себе свою надежду и опору по громкой связи:
— Витька и Толянка ко мне!
Это были те, на ком держалась вся банковская деятельность. Лучшие люди по работе с должниками. Они же — коллекторы. Специалисты самого жёсткого стиля ведение переговоров.
Сам Эдик называл их порой проще «последний вариант».
Толян и Витёк явились в кабинет одновременно. Они всегда работали в паре, так как в паре когда-то и отсидели в тюрьме за разбои, побои и вымогательство, что честно и указывали в каждом резюме до тех пор и ходили по собеседованиям, пока их не заметил сам Чепушило.
«Ребята профессиональные. Надёжные. Говорят, как есть. С такими можно работать», — считал Эдуард Эдуардович.
Они были той силой, которая внушала ужас должникам и заставляла досрочно наскребать средства на оплату кредитов.
Против доводов Толяна и Витька ещё никто не сумел устоять. Хотя бы потому, что со сломанными ногами особо не постоишь, а сломанными руками и пальцами особо никому не позвонишь. Нужно время на реабилитацию.
Да кто ж его даст? Долги отдавать надо!
— Я пригласил вас, чтобы обсудить принеприятнейшую новость, — Чепушило сделал театральную паузу. — В принтере закончились чернила. — Ещё пауза. — А это значит, что вся предвыборная программа под угрозой. Нам нечем… — Чепушило потряс чистым листом перед серьёзными, сосредоточенными лицами. — … печатать листовки! Всё пропало!
Тут он вцепился пальцами в собственные волосы и глухо застонал. Потом подскочил к Витьку, взял его за плечи и продолжил:
— Только на вас вся надежда. Вот! — он вытащил из кармана листочек со списком должников. — Все тут. Начинайте по алфавиту. Всех протрясите, пропесочьте… работайте, в общем. Добудьте мне средства на бумагу и чернила. Или что, наши менеджеры впустую всех в кабалу загоняли? А?
Листочек перекочевал в руки Толика.
— Ад… — прочитал он первые буквы.
— Ад? — удивлённо повторил Витёк.
— Мы отправляемся в ад? А какой автобус туда идёт? — нахмурившись, поинтересовался и Толик.
Этот коллектор не только умело бил людей, но и сам порой получал в ответ в голову. Профессиональная деформация осталась на лице в виде шрамов и чуть сдвинутой на бок челюсти. А нос смотрел вбок, как будто колыхался на ветру, да так и застыл.
