— Как звать? — спросил Михаэль, сменив гнев на милость.

Одно дело идти в бой за честь семьи с существами покрепче. И другое — драться с теми, кто ниже сына.

— Топот.

Голос чердачного был довольно низким из-за небольших габаритов тела, но в то же время достаточно твёрдым, чтобы назвать детским. Всё-таки возраст.

— А ты неплохо справляешься с молотком, — приметил Михаэль. — Поможешь мне выложить камин, Топот?

— Камин? Вы што с ума сошли? — в удивлении переспросил чердачный и тут же добавил. — Тогда я с вами пойду!

— Почему это? — удивилась такой постановке вопроса вампирэсса.

— Так как эта мысль мне нравится, — добавил чердачный. — Но зашем помогать? Я сам выложу. Ты, громила, кирпиши только принеси. И цемент. И песка не забудь. И замазку. Обои, опять же, неси, клей обойный. На соплях, знаешь ли, плохо держится. Я сколько раз пробовал — не тот эффект.

Михаэль кивнул и расстелил на полу мешок с костьми. Ремонт ремонтом, но про учителей забывать не следовало.

— А это что? — не понял чердачный. — В цемент перемалывать будем? Или вы камин из костей хотите?

Пудель, улучшив момент, подхватил кость и рванул с ней к выходу. Но Мара ловко запрыгнула на него и перехватила попытку вандализма.

— Дарья Сергеевна учит считать! — заявила доселе молчащая девочка. — Дарья Сергеевна должна быть вся!

Довольная собой, она вывернула косточку из пасти пса.

— Что ещё за Дарья Сергеевна? — спросила Блоди, но глава семейства уже достал из недр дивана старую ритуальную урну.

Позаимствовав у чердачного молоток, Михаэль принялся долбить по костям, действительно перемалывая их на глазах в труху.

— О, это долгая история, — отметил супруг. — Давай лучше сразу к делу.

И он принялся долбить.

Вскоре в стену со стороны бабы Нюры стучала клюка, доносились крики:

— Да сколько можно, ироды⁈

Стучали и в пол соседи снизу. Симфония добавлялась и по трубам, и по батареям. Но Михаэль не успокоился, пока не перемолол все кости в муку и не собрал её в ту самую урну.

Лишь после этого он вернул молоток Топоту и, прокашлявшись, произнёс:

— Блоди, ужас дней моих, не могла бы ты воспользоваться своим даром и призвать духа к нам на службу? Прах по случаю перед твоими ногами, любовь моя.

— Духа? — Блоди приподняла одну бровь. — О, мой гот! Ты уже успел кого-то убить без меня? Как не стыдно заниматься самодеятельностью? Мы же — семья! У нас не может быть секретов друг от друга.

— Я с радостью убил бы кого-нибудь для тебя, — спокойно ответил супруг. — Но увы и ах, это случилось ещё до нас!

Мара рядом заявила:

— Хочу, чтоб Дарья Сергеевна учила меня считать!

— Кого считать? — спросила мать.

— Конечно же, трупы врагов! — подпрыгивая рядом с урной, радостно заявила девочка.

— Ну, хорошо, — кивнула Блоди. — Тогда попрошу освободить помещение для ритуала.

Все переглянулись.

Вампирэсса сделала характерный жест руками, будто желала вымести из комнаты домочадцев:

— Шнеля, шнеля! Побыстрее, пожалуйста, кто не понимает майн язык… Даймон, искупай сестру.

— Зачем?

— Просто займи чем-нибудь наша маленькое проклятье, чтобы не вмешивалась. Ферштейн?

Демонёнок с сестрой ушли в ванную. А Михаэль улыбнулся. Акцент в Блоди проявлял себя не часто. Но почти всегда, когда вспоминала о прошлом.

Сейчас он готов был поспорить, она вспоминала свою дружбу с ковеном из Берлина, где с подругами-ведьмами вместе обсуждали паучью диету или то, как плохо были одеты духи прошлых эпох.

Едва Блоди приступила к делу, как снова раздался настойчивый стук. Теперь уже в дверь. Не обратив внимания, она взяла урну и принялась сыпать прах прямо на пол, выводя рунические знаки.

Хорошо поставленным голосом вампирэсса читала заклинание на распев. Голос у неё был красивый и глубокий, бархатное меццо-сопрано, от которого дрожали стекла, животные и соседи, что враз перестали стучать.

Однако, в дверь вновь настойчиво постучали.

Михаэль покинул ритуал, вышел и коридор и чуть приоткрыл дверь, желая выпроводить незваного гостя… пока жив.

Он не знал, что за дверью его ждёт кара в виде разгневанной бабки. Михаэль вдохнул полной грудью. От старушки крепко пахло корвалолом, и кортизолом. Гормоны гнева пропитали её всю.

Магия и ритуалы Нюре были до лампочки. Соседка тут же сунула трость в щель, чтоб её так просто не выставили. И уже собралась высказать всё, что думает о переселяющихся со всеми их звуками. Участкового-то новоприбывшие вывели из строя, но только не её, ответственную коммунистку со стажем! Октябрёнком была, пионеркой была, комсомолкой была, так что же, карой господней сложно побыть для тех, кто явно берега попутал?

— Ну, знаете, что? — начала она с порога. — Я этого так не оставлю!

— Действительно, не стоит оставлять то, что не знаешь, — улыбнулся Михаэль, уже понимая, что конфликта не избежать.

— Деревья ломаете! — заявила бабка. — Петровича обвели вокруг пальца, но меня так просто не взять. Грохочите как стадо слонов, пожилым людям и подремать нельзя. А отдыхать, когда?

— Ночью отдыхайте, пока мы трудимся, — подсказал оборотень, иногда сожалея, что в это время он не такой активный, как волки.

Из людских сказаний часто выходило, что те не прочь перекусить старушками.

— Ночью? Вы в своём уме? А сериалы? На ночь глядя столько всего интересного показывают! А ну, пусти!

Воспользовавшись клюкой как рычагом, она надавила на дверь так, что та открылась нараспашку даже при сопротивлении Михаэля. Затем баба Нюра просто оттолкнула его, прошла по коридору и теперь прекрасно видела, что происходит в зале.

— Я призываю тебя служить нам, Дарья Сергеевна! — пропела тем временем Блоди, даже не собираясь прерывать ритуала из-за всяких любопытных бабок.

Старушка застыла, узрев как словно из пыли образуется человеческая фигура.

От впечатлений не званная гостья приоткрыла рот и выронила трость, наблюдая за процессом материализации.

Тут могло послышаться много вопросов, но из ванны выбежала маленькая девочка с криком:

— Хватит! Не всё сразу! По одной части тела за раз!

Девочка как девочка, только… без головы.

Баба Нюра не сразу поверила глазами. Сняла очки, протерла, снова надела.

Не помогло! Девчонка всё ещё бежала без головы!

Мара, укутанная в полотенце, несла свою мокрую голову в руках, тщательно вытирая золотистые локоны вторым полотенцем, полируя её как шар для боулинга. Много Даймон намочить не успел, так что было ещё не поздно вмешаться в ритуал.

От этой картины соседка схватилась за сердце и привалилась к стене. Чего только не всплыло в сознании в этот момент: молитвы, обереги, заговоры, присказки и всё, что говорил телевизор на этот счёт.

— Божьи заступники! — заявила бабка. — Свят меня, тебя и всех сразу. Да ни по разу. Партбилет мне в омлет! Главпочтамта на вас нет! Сатана-зараза, дай отдохнуть нам хоть по разу!

Приделывая сырую голову на место, Мара как раз проверила работоспособность связок и заявила басом:

— На том свете отдохнёшь, заточку тебе в почку!

Тут бы бабке в обморок упасть, как участковому. Но телевизор с криминальными передачами укрепил её дух. Видала и обезглавленных.

— Нас Сатаной не проймёшь, наше дело правое! — заявила крепкая от постоянного созерцания новостей бабка. И вместо того, чтобы грохнуться в обморок, сжала кулаки и выкрикнула. — Я буду жаловаться!

— Кому? — не понял оборотень. — И зачем?

— В опеку! — ответила бабка. — Над ребёнком издеваются! Голову последнюю снимают. По стенам стучат. Где это видано, чтобы перепланировку без согласия делали? Вы у меня своё получите!

С последней фразой она пулей выскочила за дверь, едва на опрокинув Михаэля. Он как раз засмотрелся на призыв. Супруг восхищался старой деятельностью жены. Всё-то она помнит.