Я могу расцеловать каждый участок его тела!

Дан кладет ладонь на мою правую грудь, зажимая твердый сосок между пальцев. Скулю и верчусь на столешнице, за что Сворский жестко оттягивает левый сосок. Освобождающе вскрикиваю на всю квартиру. Свою грубость Дан компенсирует ласковым поглаживанием низа живота, отчего мышцы подергиваются. Длинными пальцами Дан завлекающе наглаживают набухшие соски, и тягучая истома растекается по телу, словно в кровь пустили карамель.

— Ты прекрасна, Ната...

Звучит как признание, о котором я мечтала много лет!

И сейчас так страшно спугнуть или чем-то оттолкнуть Сворского!

Дан смотрит мне в глаза без тени сомнения в своих словах. Пожар разгорается в груди и спускается в область живота, а когда Богдан склоняется над моим телом и покрывает влажными поцелуями сокращающийся от напряжения живот, я всхлипываю. От нежности и необходимых слов, в которых так нуждалась. Горячим языком Дан ласкает кожу, выписывая узоры. Обводит по кругу пупок и вылизывает лобок.

Проводит рукой вверх по моим бедрам, животу, груди и шее. Его шершавые, грубые ладони сводят с ума.

В голове ни одной мысли, лишь первобытное желание.

Я хочу раствориться в нем!

— Дай мне услышать твои стоны, Ната? — Сворский ныряет за внешние половые губки и проводит пальцами вдоль по промежности. Надавливает на сверхчувственное место. Меня подкидывает на столешнице. Выгибает. Звон наручников разлетается по квартире. Стон застревает в груди. А Дан интенсивнее наглаживает мою нуждающуюся киску. Вижу его порочную улыбочку, когда его пальцы все перепачканы липкой смазкой.

Меня поступательно накрывает. Поэтому я совершенно не готова к выходке Дана.

С жадностью и животным порывом Сворский зарывается лицом в мою киску и жадно дышит-дышит-дышит.

ГЛАВА 13

ГЛАВА 13

Не позволяет развести ноги, а сам цепкими пальцами раздвигает бедра и проводит языком по истекающему лону. Кончик языка прорывается через половые губки и лижет, двигаясь вверх вниз. Опаляет дыханием мою киску. Стон вырывается на свободу. Так хочется запустить пальчики в шевелюру Дана, но я только звеню наручниками и пальчики на ногах поджимах от кайфа. Всего на одну секунду Сворский возводит на меня пылающий похотью взгляд, и мне ничего не остаётся, как смотреть на него. Любоваться его блестящими губами в моей влаге.

Дан сгибает мои ноги в коленях и разводит в стороны, пока бедра не коснутся столешницы. Я смотрю на него и перестаю дышать, когда Сворский медленно вводит в меня средний палец и дергает внутри. Сверкаю злым взглядом. Издевательства над моим тонко-реагирующим телом — любимое занятие Богдана.

Наращивает темп и не даёт мне опомниться, погружая во влажную плоть ещё один палец. Толчки становятся быстрыми. И громкими. С ужасом и возбуждением смотрю себе между ног и теку ещё сильнее от пошлых звуков соприкосновение широкой ладони Дана с моей промежностью.

— Ната... — шепчет в губы и затыкает поцелуем, когда я готова заорать в голос. Но лишь протяжно мычу Сворскому в рот и сокращаюсь внутри, пытаясь вытолкнуть его настырные пальцы. Дан выпускает мои губы из плена и оставляет дорожки поцелуев от подбородка и по шее. Я все еще плотно обхватываю его пальцы внутри себя и пульсирую.

— Ты думал об этом моменте? — липкие пальчики выскальзывают из моей киски и зажимают клитор. Перед глазами вспыхивают яркие вспышки, и я забываю, о чем вообще спрашивала.

— Да... — не смотрит на меня. Теребит мой комочек нервов до судорожных спазмов мышц живота и ног.

— Тебе понравился... мой вкус?

— В действительности ты ещё вкуснее, чем я себе представлял. И полностью... моя...

— Дан, поцелуй... — тянусь к нему всем своим существованием. Продолжает гладить моё тело. Обтирает липкие пальцы о мои розовые сосочки. От прикосновений парня на коже выступают мурашки. И когда я меньше всего этого жду, потеряв последнюю надежду, Сворский склоняется к моим губам и целует. Невесомо и нежно, как лёгкий взмах крыльев бабочки. Губы Дана мягкие, горячие и влажные от моей смазки, а недельная щетина обалденно приятно покалывает кожу, усиливая ощущения.

И меня зажигает. Внутри словно растекается лава. Я сильнее прижимаюсь к его губам, забирая их тепло себе. Целую настойчивее, тихо постанывая. Дан награждает меня грудным рыком. Не сдерживается. Выцеловываю его блядские губы и с напором рвусь языком к нему в рот. И испускаю вопль отчаяния, наслаждения и немыслимого счастья. Нёбо его вылизываю. Не хочу лишаться тепла его губ.

— Боже, Дан, я не могу больше...— выдыхаю громкий стон и изворачиваюсь.

— Так быстро, Ната? — хихикая, давит мне на живот и жестко сминает левую грудь. — Я даже раздеться не успел, а ты уже и поплыла, и кончила, — размазывает смазку по киске и снова нащупывает бьющую током бусинку клитора. Массирует жёстко. И, сука, так давит, что новый оргазм снова содрогает моё тело.

— Ненавижу! — жалко огрызаюсь и хнычу.

— Нужно выпить, — заявляет Дан, не обращая внимания на мою липовую злость. — Хочу текилу.

Голубоглазый черт достает бутылку с алкоголем.

— Я не буду, — ворчу, как маленький ребенок.

— Нет, Нат, ты не поняла! — с грохотом ставит бутылку на столешницу, и от нее веет холодком, отчего мои соски еще тверже становятся. — Пить буду только я, — Дан цепляет пальцами меня за подбородок, чтобы в глаза смотрела. — С твоего. Обнаженного. Тела.

Поражает синевой своих океанов и едва касается моих губ. Отстраняется мгновенно. Достает из холодильника нарезанный лайм и берет соль.

— Мамочки! Ты серьёзно? — верчусь, когда на ложбинку сыпется соль. А потом Дан откручивает крышку текилы и наливает мне... в пупок.

— Боже, холодная! — взвизгиваю, пронизанная напряжением.

Я гребаная натянутая струна! Отпусти и выстрелю.

Исподлобья глядит на меня и размашисто языком слизывает соль. В следующую секунду всасывает текилу из моего пупочка и закусывает лаймом.

— Текила со вкусом твоего тела... м-м-м... — смакует долго послевкусие, а я смотрю на Дана поехавшим взглядом.

Наливает вторую рюмку и вокруг пупка оставляет соленую дорожку. Мамочки! Вздохнуть полной грудью не могу от удовольствия, бьющего во все нервные окончания.

Дан повторяет свой трюк, собирая соль языком, и тут же пьёт с меня текилу. Забрасывает в рот лайм и балдёжно морщится от кислоты.

— Боже, Нат, я с тобой так напьюсь, — шутит и раскосо улыбается. Пальцами проводит по моим влажным складочкам. И занюхивает. Моей смазкой. Запахом моей киски.

Господи!

— Дан... — верещу и изворачиваюсь на столешнице. Вся потная. Под попкой приличная лужа из смазки.

Сворский воспринимает мой визг как призыв к действию и идёт ещё дальше.

Аккуратно посыпает солью мой лобок.

Не выдержу! Я больше не выдержу!

Текила снова в пупочек. Дан обездвиживает меня своими потемневшими небесами. И медленно слизывает соль. Присасывается губами к моему пупку, выпивая алкоголь, и догоняется крупным глотком из бутылки.

Вся облизанная Сворским. Кожа пульсирует от соприкосновения с горячим языком, а лобок аж горит. Моя бедная киска плачет и сжимается, желая большего. Дана. И он словно читает мои мысли. Нежно раскрывает складочки. Ласкает так волшебно, что я всхлипываю. И глубоко толкается пальцем в лоно.

— Дан! — вскрикиваю от резкого давления и пронесшейся боли.

— Ты девственница?

Он аж трезвеет на глазах и аккуратно вытаскивает палец. Ладонью зажимает киску, пытаясь отогнать неприятные ощущения.

— Да! — меня бросает в жар, когда Сворский смотрит так пронзительно. И на его лице искреннее непонимание.

Дурачок, моя любовь равна силе твоей любви!

— Почему? — еле шевелит губами.

— Потому что я всегда ждала тебя!

ГЛАВА 14

ГЛАВА 14

— Ты чего смеёшься? — спрашивает Дан, пока я, свернувшись калачиком у него на груди, хихикаю, уткнувшись ему в шею.