Жаль было переводить на мертвеца германский патрон, и я негромко сказал:

- Валите его, братцы. Только не в клочья.

Два выстрела прозвучали как один. Оба угодили в голову и образцы мозга улетели в бухту. Мертвец рухнул как подкошенный. Один стрелок приблизился к телу, потыкал в него стволом винтовки и уверенно заявил:

- Готов!

- Отлично, - отозвался профессор. - Приступим, пока он свежий.

Вообще, судя по долетавшему даже сквозь платок запаху, наш парень был далеко не свеж. Небось, уже с месяц шатался по нашему миру вместо загробного.

Профессор раскрыл свой саквояж. Внутри у него оказалась целая походная лаборатория. Пробирки, мензурки и прочая атрибутика в многочисленных кармашках. Поставив саквояж на мостовую рядом с трупом, профессор надел фартук, натянул на руки резиновые перчатки, и, экипировавшись таким образом, начал потрошить добычу. Причем работал он не охотничьим ножом, а крошечным скальпелем.

Вначале профессор набрал крови в пару пробирок, затем начал вырезать из мертвеца кусочки плоти и прятать каждый в отдельную жестяную коробочку. Бог ты мой, да он провозился дольше чем этот бродяга сюда топал! Я уж думал, что профессор его целиком в свой саквояж упакует. А мне потом этот груз переть на себе до госпиталя.

Причем по настроению профессора именно так бы оно и было, да только в саквояж наш покойничек не влез бы даже по частям. Патрульные неуверенно переминались с ноги на ногу, и нервно поглядывали по сторонам, причем, подозреваю, высматривали они не столько нечисть, сколько разгневанное проволочкой начальство.

Наконец, профессор вздохнул, выпрямился и сказал, что здесь он закончил. Факел поднял огнемет. Профессор снял заляпанные кровью фартук с перчатками и бросил их поверх распотрошенного трупа. Полыхнуло пламя. Оно в один миг превратило тело в кучку угольков. Правда, мерзко вонять труп так и не перестал. Хотя, наверное, это уже носилось в воздухе. Патрульные аккуратно собрали обугленные ошметки на совок и сбросили в море. Волны унесли их подальше от берега.

- Еще одним меньше, - сказал стрелок.

Я поблагодарил их за содействие инквизиции, и мы двинулись в обратный путь. Ночью патрули встречались куда чаще, чем днем. Я уже сбился со счета, сколько раз у нас проверяли пропуска. Последний раз - непосредственно перед госпиталем.

Факелу это, видать, надоело еще больше чем мне и он строго поинтересовался у патрульных, есть ли у них самих должные пропуска. Те тотчас предъявили их. У них они, кстати, были в брезентовых конвертиках с прорезанным окошком. Я сразу подумал, что надо бы и нам такими обзавестись, а то ведь с такой частотой проверок бумага истреплется за неделю.

- Нас тоже проверяют, господин инквизитор, - спокойно сказал старший. - Забудешь пропуск, неделю отсидишь на гауптвахте. Кстати, не рекомендую.

Факел коротко поблагодарил за совет. Мой взгляд тем временем зацепился за типа в черном костюме. Он вышел из-за угла и неспешно побрел в нашу сторону. Обычно так механически переставлял ноги смертельно уставший человек. Или уже умерший. В свете уличного фонаря я разглядел, что левый рукав его пиджака был оторван и свободно болтался. Поначалу-то показалось, будто это у него тряпка какая-то на плече висела.

- Сдается мне, вон тому бродяге пропуск уже не поможет, - негромко сказал я, кивком указав на типа в черном.

Патрульные оглянулись, и все разом, как по команде, вскинули оружие наизготовку.

- Эй ты! - крикнул старший, обращаясь к типу в черном. - Немедленно остановись и предъяви пропуск.

Тот и ухом не повел.

- Мертвяк, - уверенно заявил старший. - Егоров, стреляй.

Боец справа от меня быстро прицелился. Грохнул выстрел. Должен признать, и я бы лучше не справился. Пуля вошла бродяге аккурат между глаз и застряла где-то в черепе. Он неуклюже опрокинулся на спину. Мы подбежали к телу. Ну да, судя по запаху - точно мертвец. Да и рожа заметно подгнила, хотя издалека и в ночи это можно было на болезнь списать. Видел я похожую физиономию в госпитале при обходе. Вряд ли эту самую, но примерно так же беднягу изуродовало.

Не успел огнемётчик окатить мертвеца струей пламени, как полковник быстро сказал:

- Подождите! Я возьму у него образец.

Патрулю это не слишком-то понравилось, но профессор хоть и медицинской службы, а всё ж полковник. Не больно-то и поспоришь.

- Как же он прошмыгнул-то? - удивленно произнес я, оглядываясь по сторонам. - На берегу такая охрана…

Там, на мой взгляд, и мышь бы не проскочила, не говоря уж о мертвеце, тем более что они-то никогда особым умом не отличались. Тот, кого звали Егоровым, пожал плечами и проворчал:

- Просочился как-то гадёныш.

- Может, они в обход бухты идут? - предположил Факел.

- Да у нас по всему берегу патрули, - ответил старший. - И всё равно каждую неделю вот такого вылавливаем.

Он недовольно указал на мертвеца. Профессор присел рядом и аккуратно сцедил с мертвеца пару пробирок крови. Надеюсь, он у нас не вампир. Если что, это была шутка. Всякие там кровососы вроде графа Дракулы встречались исключительно в книжках. Надеюсь, демоны их не читали. С них ведь станется такую тварь создать и на нас натравить.

- В народе поговаривают, будто бы есть ход подземный с северного берега, - тихо сказал второй патрульный, совсем еще молодой парнишка, хотя форма его выглядела уже основательно заношенной.

Впрочем, традиция, по которой новобранец всегда поначалу получал комплект новой формы, уже канула в лету. Я ее еще застал, но уже буквально на излете, а ведь Петроград - это столица. Здесь на форму одежды "что завалялось на складе, то и носим" наверняка перешли гораздо раньше.

- Был бы ход, давно бы нашли, - одернул его старший. - А ты не знаешь точно, так и не болтай.

- Виноват! - отозвался парнишка, и послушно заткнулся.

Егоров, глядя на него, тоже не спешил делиться своим мнением. Впрочем, старший всё же поведал, что идея с тоннелем приходила в голову чинам повыше его подчиненного, и все подвалы в городе давным-давно прошерстили сверху донизу. Ничего не нашли.

- Я здесь закончил, - объявил профессор и отступил назад.

Две струи пламени превратили мертвое тело в кучку дымящихся головешек. Егоров аккуратно, ни разу не коснувшись их руками, собрал все ошметки в брезентовый мешок. Патруль сдавал эти мешки в крепость под роспись, затем их вывозили в море и топили на большой глубине. Раньше сожженные тела закапывали за пределами города в могильниках, но нечисть повадилась их раскапывать и закидывать останки на наши укрепления.

- Значит, есть статистика по заразителям на улицам? - спросил профессор.

Егоров озадаченно оглянулся на старшего, потом почему-то на меня. Наверное, я из всей нашей компании выглядел самым умным. После профессора, естественно.

- В смысле, известно, сколько сжигают заразителей? - сказал я более простыми словами.

Егоров пожал плечами. Старший патруля добавил к этому:

- Считают мешки, а сколько в них трупаков и кем они были - это, ваше высокоблагородие, никому не интересно.

Профессор раздраженно проворчал, что ему очень даже интересно и пообещал поднять этот вопрос на самом верху. Проще говоря, патрульным прибавится работы. Это они поняли и ожидаемо не обрадовались. На том мы и расстались. Они двинулись дальше по улице, а мы вернулись в госпиталь, где профессор тотчас обосновался с добытыми образцами в лаборатории.

Мы с Факелом по очереди дежурили в небольшом предбанничке, который отделял лабораторию от коридора. Не знаю, как у медиков правильно называлось это помещение. Может и никак. В шкафу хранились ведра и тряпки, а единственная скамья оказалась на редкость жесткой.

Ближе к рассвету здешний лаборант - вот ведь подлиза! - принес профессору целый чайный сервиз на широком подносе. Небольшой медный самовар, фарфоровая кружка на блюдечке с ложечкой, аккуратно завернутой в салфетку, стеклянная сахарница и даже пара долек лимона в отдельной миниатюрной плошке. Вся посуда была украшена гербом Таврической губернии. На самоваре он был отчеканен, на сахарнице - отлит, причем стекло там было с синевой, чтобы лучше видно было, а на кружке с блюдцем - нарисован в красках. Судя по разливавшемуся в воздухе аромату, чай был самый настоящий.