- То есть, им нужны немощные люди? - уточнил я.

- Получается так, - ответил профессор. - Но их же болезнь сводит в могилу первыми. Нет, думаю - это тоже тупиковый путь.

На какое-то время он глубоко задумался. Макароны остыть успели, пока думал, а я уже до чаю добрался, когда профессор вынырнул из своих размышлений и сказал, что вообще-то может сработать. Если, мол, с помощью заразы убить не весь организм, а только мозг, да сделать такого человека одержимым, то нерабочий мозг не позволит новоприбывшему нормально управлять телом, но одержимость удержит тело от смерти. Эти твари не были бессмертными, но живучесть у них - дай Бог каждому. Каждому на нашей стороне, разумеется.

- Фактически, получится нечто вроде мутанта-идиота, - подытожил профессор.

- Они и сейчас не слишком умные, - проворчал я.

- А еще они - каннибалы, - развил свою мысль профессор. - При этом шаманы как-то управляют мертвецами со сгнившими мозгами, из чего следует, что им разрушенный мозг подчиненного - не помеха. Вампиры - не вампиры, но вурдалаки у них могли бы получиться. Хотя диета нечисти - это уже вне моей компетенции. Возможно, они смогут обходиться одной кровью. Но тогда непонятно, почему столько смертей? Они всё еще отрабатывают методику?

- Смерть пугает, - медленно произнес Факел. - А страх открывает дорогу одержимости.

- Если вы правы, то вполне возможно, что мы на пороге финальной стадии их опыта, - спокойно сказал профессор. - Эпидемия расползается, несмотря на все усилия, и скоро у нас просто не останется незараженных хотя бы в легкой форме.

- И сколько у нас времени? - спросил я.

Профессор что-то прикинул в уме, и сказал, что, наверное, в лучшем случае месяцев пять-шесть у нас еще есть. В городе действовал умеренный карантин, но ослабевшие больные нуждались в уходе, а ухаживающие за ними волей-неволей контактировали с другими людьми. В общем, если не бросить всех этих бедняг на волю Господа, то легкая форма заразы продолжит распространяться по городу и через месяц-два у нас накопится критическая масса зараженных.

- Что это значит? - сразу спросил Факел.

- Это значит, что если они все разом заразят всех окружающих, то у нас будет целый город зараженных, - ответил профессор. - И если в тот момент возбудитель инфекции изменится в худшую сторону - ситуация заметно осложнится. Будь это обычный вирус, я бы прогнозировал оптимистичный сценарий, но здесь мы имеем дело с рукотворным.

Стало быть, нас ждал пессимистичный сценарий. Проще говоря, скоро всё станет очень и очень плохо. И скоро - это, как оказалось, по настоящему скоро. Я даже чай допить не успел.

За окнами бабахнул выстрел. Следом - второй. Выскочив из-за стола, я метнулся к окнам. У нас их тут два, и я постарался оказаться за простенком между ними. Наблюдать за происходящим снаружи безопаснее всего было оттуда. За окнами зеленели кусты с редким намеком на пожелтение, и всё выглядело по обычному безмятежно. Затем в отдалении, пожалуй даже за оградой госпиталя, вверх взвился и опал вниз фонтан пламени. Кто-то завопил. Стало быть, накрыло.

- Факел, к бою! - крикнул я.

- Уже, - донеслось из сеней.

- Тревога, господа, - одновременно с ним громко крикнул часовой на крыльце.

- Опять покушение? - проворчал профессор.

Он так и сидел за столом. Благо мы с Факелом сразу подумали о безопасности и место профессора было не просто во главе стола, но строго напротив простенка, чтобы в случае обстрела он оказался прикрыт им.

- Да как бы не бунт, - отозвался я, пытаясь хоть что-то разглядеть через кустарник.

За оградой госпиталя, звонко цокая по мостовой, промчалась упряжка. То ли с нее, то ли по ней стреляли. Я по звуку распознал револьверы и винтовки. Слава Богу, ничего тяжелого, вроде пулеметов, пока в дело не пошло. Хотя та вспышка, что я видел - это точно был выстрел из огнемета. То есть, всё серьезно.

- Бунт - это плохо, - сказал профессор.

После чего снова уткнулся носом в свои бумаги. Мол, его это не касается. Разбирайтесь сами.

- Оставайтесь здесь, пожалуйста, - попросил я.

Профессор, не отрываясь от бумаг, кивнул. Я выскочил в сени. Факел уже навьючил на себя сбрую с огнеметом. Я подхватил винтовку, и мы поспешили на улицу. Солдат на крыльце обосновался за перилами, как за укрытием - прямо скажем, прикрытие только от взглядов, да и это так себе - и всматривался в сторону ворот. Там стреляли и кричали, но от нас ворота скрывали заросли. Их специально так насадили, чтобы простой народец, шастая туда-сюда, не беспокоил обитавшего во флигеле важного чина, но кустарник, зараза такая, постоянно играет за обе стороны. Ты в нём укрываешься, но и сам за ним толком не видишь ничего.

А впереди было жарко. Треск винтовочных выстрелов сливался в нестройные залпы.

- Похоже, нашим не помешает помощь, - сказал Факел. - Идём.

У поворота нам навстречу попался солдат. Он пятился, безостановочно стреляя, но патроны быстро кончились. В винтовке Мосина их всего пять, это вам не пулемет с лентой. И тогда на солдата прыгнул одержимый.

Сомневаться не приходилось. Такой урод мог быть только одержимым. Длинные руки с когтями длиной с хороший кинжал, звериная морда, причем всё еще человеческая, но так перекошенная злобой, что человеческого там, казалось, вообще ничего не осталось, и ломанные стремительные движения. Как есть одержимый, и дай Бог, если простым бесом.

Взмахом одной лапы - назвать это рукой язык не поворачивается - одержимый отбил мосинку в сторону, и стремительным выпадом второй пробил грудь солдата всеми пятью когтями. Я выстрелил. Одержимый тотчас отдернулся назад, но пуля была быстрее. Я-то сразу шел с винтовкой наизготовку, оставалось только поймать вражью морду в прицел и нажать на спусковой крючок. У меня это тоже дело недолгое.

Одержимый всё же успел немного отпрянуть, и пуля вместо того, чтобы продырявить ему башку лишь пропахала борозду поперек морды. Я услышал короткий взрык, полный злобы. Следующие две пули я отправил в корпус, рассчитывая хоть как-то зацепить тварь. Одержимый, видать, среагировал на звуки выстрелов и дернулся в сторону. Как раз туда, куда я и ожидал, так что первая пуля ушла "в молоко", но зато вторая врезала ему в бок. Одержимый рухнул на дорожку, где его, словно одеяло, накрыла широкая струя пламени из огнемета Факела.

Одной мерзостью в этом мире стало меньше.

- Ты как? - спросил я, склоняясь над солдатом.

Тот честно прохрипел, что паршиво. Я махнул рукой часовому. Тот тотчас прибежал, умудряясь на каждом шаге глянуть по сторонам. Как только голова не отвалилась?

- Помоги ему, - сказал я.

- У меня пост, господин инквизитор, - отозвался часовой.

По уставу он не имел права оставить пост ни под каким видом.

- Вот на посту и помогай, - сказал я.

Мой напарник уже умчался к воротам. Там по прежнему стреляли. Сами ворота были открыты и в них стояла телега, груженая бревнами. Лошадок, увы, завалили, перекрыв проход, но и не давая его закрыть. С той стороны лезли гражданские с оружием. Многие с огнестрельным. Эти стреляли на ходу, хотя больше куда Бог пошлет, а он своих защитников берёг. Наши солдаты, заняв позицию перед воротами, палили по врагу. Трупы падали, увы, с обеих сторон, но нападавшие теряли заметно больше.

Одержимых я среди них не разглядел. Да и тот, которого мы с Факелом завалили, скорее всего, через забор перемахнул. У таких тварей это запросто, да и под пули они особо не лезли. Шустрость - шустростью, а когда в твою сторону садят залпами, зацепить даже случайно могло запросто.

- Я прикрою, - пообещал я.

С моей прелестью лезть в гущу событий было вовсе не обязательно. Прицел Цейса - это, доложу я вам, просто шедевр в своей области. Пятикратное увеличение, чистейшая оптика. Да я через него цвет глаз нападающих мог разглядеть, если бы мне это потребовалось. Для охоты на человека такое качество было, пожалуй, даже чуть избыточным, а уж этих я и с обычным прицелом расстреливал бы как в тире. Нападающие пёрли напролом. Прямо как живые мертвецы. То ли рассчитывали на численное преимущество, то ли получили хорошего пинка от кого-то, кто их пугал куда больше чем шеренга солдат с винтовками. С преимуществом у них, кстати, было всё в порядке.