Следующий разворот, посвященный Бурану, Дина рассматривала долго. Вот она совсем маленькая верхом на здоровой собаке. А здесь, пса запрягли в санки, и он везет Дину и Алку по заснеженной дорожке, а Антон бежит рядом и кидает снежки им вслед.

Дина перевернула страницы и уставилась на другую фотографию. Праздник в детском саду. Девочки с кокошниками и в сарафанчиках, русские красавицы, мальчишки в косоворотках и шортиках. Что за праздник отмечался, не важно. Но вот они с Антошкой стоят в паре. Первые, самые высокие дети. Алка - маленького роста, где-то в самом конце застряла, ее и не видно совсем. Заиграла музыка, и они, взявшись за руки, поскакали по кругу. Чешки заскользили по натертому паркету, замелькали белые гольфы. И головы, как по команде, наклонились в разные стороны. Дина ногтем погладила Антошкину башку.

- Как же тебя так угораздило, а? – тихо заскулила она.

Полистала синий альбом и потянулась к зеленому. На самой первой странице снимок для стенгазеты: учительница Лидия Петровна задала сочинение о дружбе. И на доске мелом выведено «Дружба - навсегда!». И лицо самой Дины крупным планом. О чем она мечтала тогда? А то сочинение Антон у нее списал. И они оба получили по паре. Лидия не стала разбираться, кто автор, а кто «пассажир».

- У нас одна дружба. Мы ее и описали! Вот поэтому сочинения одинаковые, - возмущался тогда Антон под хохот класса.

Дина перелистывала альбом, вглядываясь в знакомые лица. Десять школьных лет уместились в бархатном переплете. Первый и последний звонки, выпускной, просто фотографии класса. И их троица, взрослевшая от страницы к странице. Менялись наряды и прически. Вместо кос и воротников стоечек с нашитой полоской кружев появлялись локоны и круглые кружевные воротнички с оборочками . И Антошка в синем костюме казался более серьезным и солидным. Он уже носил очки, щурил глаза и казался умным-заумным. Октябрятские звездочки сменялись пионерскими галстуками, а вслед галстукам пришли комсомольские значки.

«Эх, эх, - подумала Дина. - Октябрята веселые ребята. Играют и поют, весело живут. А пионер - всем ребятам пример», - Так некстати вспомнила она.

Дина отложила альбомы и, подтянув колени к подбородку, тихо закачалась из стороны в сторону. Невидящим взглядом вдруг остановилась на книгах. «Три мушкетера», «Королева Марго» из старой бабушкиной библиотеки. Антошка и Алка приходили, как к себе домой и выбирали, что почитать. Дине всегда казалось диким бескультурьем ужасные записочки, расставленные в книжном шкафу : «Не шарь по полкам жадным взглядом, здесь книги не даются на дом». Мерзко и отвратительно. Она увидела такое в первый раз у одноклассницы Иры, и как-то дружить с этой девочкой расхотелось. А Антон, как только прочитал эти складные стишата, так сразу ушел из гостей. Ему до этого случая Ира вроде нравилась. Впрочем, у него оказалось редкое умение выбирать отъявленных стерв.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Что там Болдина выдала на последней встрече выпускников? «Я думала, Тош, на этот раз ты выберешь хорошую девчонку, а ты опять вляпался в...» Дальше Алка страшно и витиевато выругалась, а Антон расхохотался.

Но кто-то услышал, и молодой жене передали. И сразу же обе подруги детства попали в список нон-грата. Бог с ней, с женой. Антошку жалко.

Дина вспомнила, как утром подъехала к дому культуры, поднялась по мраморным ступенькам и попала в колонный зал.

«Давно я не лежал в колонном зале» - Антошка когда-то читал одностишия и смеялся в голос. А теперь сам лежит, в дубовом гробу, бледный, как смерть. Впрочем, это и есть смерть.

Дина вошла в пустой зал. Народ только-только начинал собираться. К стенам жались какие-то люди, а около гроба сидели родственники.

«Прости, Антошечка, если можешь, нас с Болдиной, дур окаянных!» - прошептала Дина вместо молитвы, положив два букета гвоздик. От себя и от Аллы. Затем она храбро подошла к гробу под удивленным взглядом вдовы, но целовать в лоб не решилась, а только положила руку поверх холодной Антошкиной. Потом ноги сами понесли к его родителям и к сыну от первого брака. Эх-эх-эх, горе горькое! Обнялись.

- Давай стул принесем, садись рядом, - предложила Надежда Сергеевна. Вдова посмотрела недовольно.

- Нет, нет, - замахала руками Дина. – Мне на работу нужно. Опаздывать не могу.

-Пойдем, я тебя провожу, тетьДин, - предложил Митя и, не дожидаясь согласия, побрел к выходу.

- Ты... это... скажи, - запинаясь, начал он на улице. - Отец своей смертью умер, или помогли? Не мог он просто так кони двинуть...

- Мить. - Пресекла Дина, и спокойно добавила. - Я смотрела результаты экспертизы. Там нет ничего необычного. Сердце остановилось. В заключении патологоанатома все написано. Если б что-то подозревали, сразу дело уголовное завели.

- Может, останешься?

- Поеду. Мне тут делать нечего. Сейчас начальники всех рангов набегут. Начнут слова говорить искусственные. Не люблю я этого.

- А ты останься и нормальные скажи. – Митя смотрел на нее печально большими Антошкиными глазами и раскачивался на пятках.

- Мои слова здесь не нужны. Да и о чем говорить? О том, как лепили пасочки? Или о том, как твой отец мне в чай соли насыпал? – Дина даже не пыталась сдержать слезы. – Только знаешь, Мить, - Дина положила руку на Митино предплечье и перевела дух, борясь со слезами, - именно это и есть самое ценное в жизни. Пасочки и чай с солью. Ни регалии и звания, хотя Антон всего добился в жизни сам. А то, что именно с этим человеком ты варил суп из песка и листьев или вместе собирал макулатуру. Дружба - это... навсегда...

- Да, вы не виделись годами! Особенно, когда отец женился на этой, - Митя кивнул в сторону зала. - Какая же тут дружба, теть Дин?

Дина внимательно посмотрела на здорового парня, двадцати пяти лет отроду, и решила ничего не объяснять, сам потом поймет.

- Просто мы знали, что есть друг у друга, понимаешь?

Она развернулась и направилась к машине. К дому культуры уже подъезжали дорогие авто. Уже мельтешили шоферы, взбегая по лестнице, с причудливыми венками. Степенно поднималось областное руководство. Заходили простые смертные со скромными букетиками.

Дина отвлеклась от воспоминаний и глянула на часы. Без четверти семь. Как она могла так прозевать время? Осталось только одеться и быстро скатиться к машине.

«А краситься опять придется в пробке», - уныло подумала она. Не пришлось. Из Дубая позвонила Алла и долго вспоминала Антона, как они воровали из таза пересыпанные сахаром дольки персиков, приготовленные для варенья. А потом выяснилось, что Антошкина бабушка все фрукты в тазу пересчитала и, обнаружив недостачу, сильно ругалась.

- А я где была? – возмутилась Дина.

- Не знаю, - отмахнулась Алка и, разрыдавшись, выдохнула. – Я очень прошу тебя, Травина, живи долго! Пожалуйста!

- Мы находимся на разных концах Земли, - усмехнулась Дина.- Я помру, ты даже не заметишь.

- Я просто знаю, что ты есть на свете, и от этого мне легче, Дин, - тихим шепотом созналась Алла.

На работе сразу вызвали к начальству.

- Он уже раза три звонил, где тебя носит?- проворчал кто-то из коллег.

Дина спустилась на второй этаж и зашла в просторный кабинет.

- Видел вчера тебя на похоронах, - проворчал начальник. – Чего сбежала, как на пожар?

- У нас и так в конторе то пожар, то понос с золотухой, - недовольно пробурчала Дина. – Что случилось?

Начальник двинул ей по столу папку.

- На, ознакомься!

На белом листе бумаги, приклеенном к канцелярской папке, крупным курсивом виднелось знакомое имя « Кирсанов Антон Николаевич». Сердце замерло, пропуская удар. Дыхание остановилось, к горлу подкатил едкий комок. Дина открыла папку, просмотрела каждый листок. И отупело уставилась на шефа. Сил выговорить хоть слово не осталось.

- Его грохнули, Травина, - резко подвел итог начальник, назвав Дину по девичьей фамилии. – Подсыпали яду в чай. Поэтому сердце и остановилось.