– Иди собирай вещи, – сказал отец.

Юра увидел заплаканные бабушкины глаза и сердитое лицо деда. Бабушка силилась что-то сказать, но дед строго посмотрел на нее и прошипел:

– Тося!

Если до этого момента Юрина жизнь называлась «Все лучшее – детям», то теперь больше подходил девиз «Быстрее, выше, сильнее!»

Оказалось, что отец женат. И его жена Надежда взялась за Юрино воспитание. Кроме школы, английской, кстати, были еще плавание и шахматы. И постоянные напутствия:

– Ты должен быть лучшим! Мы должны гордиться тобой!

Надежда ходила с ним в бассейн, учила плавать, лихо объясняла теоремы по геометрии и даже подружилась с бабушкой Тосей, которая после смерти матери и деда продала дом и переехала к ним поближе. Дом в Никольинке выбирали все вместе. Поселок, утопающий в зелени, а рядом рукотворное озеро с собственным пляжем. Настоящая дача. Он любил бывать здесь. В тишине думалось и дышалось легче, свежий воздух прочищал мозги и наполнял грудь чистыми незамутненными эмоциями.

Машина неслась по трассе, впереди показалась знакомая развилка. Юра затормозил и повернул к поселку, и словно очнулся от воспоминаний. На пригорке показались темные деревянные кресты и оградки, выкрашенные голубой краской.

Надо бы на кладбище к старикам съездить, – подумал Брун. – Да и к матери тоже.

Юрий Сергеевич посмотрел в зеркало заднего вида на своих пассажиров. Девочка возилась в планшете, а женщина напряженно смотрела в окно.

– Межевая улица, это третья от поворота? – Спросил Юра.

Женщина кивнула. И все-таки, она была очень похожа на Олесю. Он это заметил скорей всего с самого начала поездки, потому и ударился в воспоминания.

– Простите, а вы случайно не Олеся Старицкая? – Спросил он на всякий случай.

– Нет, вы ошиблись! – Женщина поджала губы.

Внучка внимательно посмотрела на нее, собираясь что-то сказать, но промолчала.

Около больших кованых ворот стоял мужчина. Настя выскочила из машины и бросилась к нему. Женщина расплатилась и вышла следом.

Машина отъехала.

– Дедушка! Дедушка!– закричала девочка. – Я тебе что-то по секрету сказать хочу!

– И от бабушки тоже секрет, Настя?

– Нет, она и так знает! – отмахнулась девочка и громко прошептала:

– Бабушка все время говорит, что обманывать нехорошо, а сама сейчас обманула водителя такси! Он спросил, вы Олеся Старицкая, а бабушка ответила, что нет! Представляешь?

– Наверное, бабушка, так сказала в целях безопасности. Человек-то был незнакомый, – ответила в свою защиту Олеся.

– Кто это был? – напрягся Гена.

– Помнишь, с нами до второго класса учился Юрка Брун?

– «Тоськин внук»? Помню, конечно!

– Он нас сейчас подвозил. Я его сразу узнала, все так же морщит нос. Как вспомню, так мороз по коже.

– Да помню я твои тараканьи бега, – усмехнулся Гена. – Слушай, Олесь, может, он тут и не причем? Может, зря я ему тогда по печени дал, а? Как он мог тебе этих тараканов подсунуть, если даже домой к тебе в тот день не заходил?

– Не знаю, – Олеся прижалась губами к щеке мужа. – Столько времени прошло, что сейчас выяснять? Хотя, мать тогда перетрусила все мои учебники, и из переплетов сыпались какие-то желтые крошки.

Отъезжая, Юрий Сергеевич отлично разглядел мужика у ворот. В шортах и синей майке, облокотившись на открытую калитку, стоял Гена Жукоцкий собственной персоной. Он, чуть прихрамывая, завел жену и внучку во двор и закрыл массивную железную дверь.

Поздравляю вас, гражданочка, соврамши! – не без ехидства подумал Юрий Сергеевич.

Весь вечер мысль о новых соседях не давала покоя. Столько лет прошло, а Олеся даже поздороваться не захотела. Противно. Что ж они в другом месте дом купить не могли?! Теперь нарушится спокойная жизнь.

Ранним утром его разбудил звонок мобильного. И сосед, хирург местной больницы, попросил:

– Юрий Сергеевич! Выручай, сам не справлюсь! Тут у мужика одного открытый перелом голени и кость сильно раздроблена! Если кто другой репозицию сделает, инвалидом останется! Помоги, люди хорошие!

– Чего стряслось-то? – Спросил Юра сонным голосом, прекрасно понимая, что и в выходной придется работать.

– В подвал свалился.

Районная больница встретила его пустыми гулкими коридорами и знакомым запахом антисептика, давно въевшимся под кожу. Юрий Сергеевич проскочил мимо медсестры на посту и какой-то женщины, пригорюнившейся на диване.Он не заметил, что женщина удивленно посмотрела вслед и подошла к посту.

– А кто это приехал? – Спросила она шепотом.

– Так это и есть профессор, которого ждали. – Удивилась медсестра, а потом добавила, желая успокоить. – При такой травме лучше него никто кость вашему мужу не соберет! У Юрия Сергеевича руки золотые, голова светлая. К нему в госпиталь со всего Юга едут!

Женщина устало опустилась обратно на диван. Оставалось лишь надеяться, что медсестра говорит правду, но что-то не верилось. Именитый профессор не станет заниматься извозом.

Юрий Сергеевич толкнул дверь операционной и сразу увидел не естественно вывернутую ногу, разорванные ткани и торчащие кости, потом перевел взгляд на лицо пациента. Корчась от боли, на операционном столе лежал Гена Жукоцкий.

– Доброе утро. – Юра подошел к больному и стянул маску. Гена узнал его.

– Ты? – Голос сорвался от ненависти.

– Нет, Папа Римский! Франциск! – Ответил Юра.

– Ты будешь меня оперировать?

– Не хочешь, не буду. В любом случае, нужно твое согласие на операцию.

– А если я не соглашусь? – Морщась от боли, спросил Гена. – Что тогда?

– Тогда, Гена, тебя ждет гангрена! – Ответил Брун. – Видишь, даже стихи получились. Чем больше мы тут с тобой поговорим, тем вероятней тебе ее заполучить, а потом и ампутацию ноги. Счет уже идет на минуты. Хочешь еще поговорить?

– Нет, – проскрипел Жукоцкий. – Давай, делай! Я согласен.

Операция закончилась. Олеся подняла голову и увидела, что напротив нее стоит Юра Брун.

– Починил я твоего мужа. – Сказал он спокойно и просто. – Всю кость собрал, лучше даже, чем в анатомическом атласе!

– Спасибо тебе, – прошептала Олеся и, словно набравшись смелости, спросила. – Сложная была операция?

– Нет, тут все просто. – Усмехнулся Юрий Сергеевич. – Сложнее было устроить тараканий обед в твоем учебнике!

Дома уже позавтракали. Жена мыла посуду, а отец допивал чай из толстой расписной кружки.

– Буду тебя кормить, – сказала Алена, ставя на стол блины и сметану.

– Что там было? – Спросил отец. – Ампутировать не пришлось?

Юра неспешно начал рассказывать отцу подробности операции, про ассистента-соседа.

На запах блинчиков с улицы пришел кот и начал тереться возле Юриных ног, явно вымогая блин или сметану, а если повезет, то и то и другое.

– А пациентом оказался Генка Жукоцкий! Был большой соблазн сделать ему нос, как у Добби, пока он под наркозом, но я утерпел! – Пошутил Юра. – Все-таки кузен.

– Твой двоюродный брат?! – Изумилась жена. – За двадцать лет, что с тобой живу, ни разу о нем не слышала!

Юра смотрел в лицо любимой женщины, даже не зная, с чего начать. Выручил отец.

– Там, Алена, ненависти скопилось на поколения! Дурацкая история получилась. Но уже и не поправишь ничего.

– А ты знаешь, в чем дело? – Спросил Юра, макая блинчик в сметану. – Бабушка всегда эту... Оксану винила.

– Она даже машину водить не умела! – Пробурчал отец, скривившись. Разговор был ему неприятен, и продолжать его он не хотел.

– Но дед узнавал через свои каналы, что за рулем сидела женщина. Беременная. И ее отпустили. Кто-то порешал вопрос с руководством отделения милиции. – Поделился Юра той информацией, что очень часто слышал в доме деда.

– Не кто-то, а я, – нехотя сказал отец, внимательно разглядывая дно чашки, словно собирался погадать на пакетике с чаем.

– Ты? А тебе это зачем нужно было? – Изумился Юра.

– Вот, я удивляюсь, Лена, – обратился Брун-старший к невестке. – Вроде, известный хирург из моего сынка получился. Доктор наук, профессор. А до девяти считать не умеет!