Я неторопливо, с чувством абсолютного превосходства, наклонился над поверженным противником и забрал его мечи. Как раз к этому моменту ко мне подбежал Артур.

— Негоже деснице самому обирать трупы. — хмыкнул мой друг и методично стал снимать с мертвеца артефактные кольца, браслеты и прочие украшения.

Отдав трофейные клинки Бельскому, я вновь посмотрел в сторону турецкого посла.

— Анастасия станет моей женой. И точка! — мой голос сталью подкрался к горлу чужеземца. — Так и передайте своему хозяину.

Демонстративно тряхнув полами плаща, турок вместе со своей свитой торопливым шагом направился к выходу.

— Так держать, Глеб! — похвалил меня брат Анастасии. Его лисья ухмылка в мгновение ока оказалась в центре внимания. — Давно пора было задать этим иноземцам жару!

— Я не переборщил, Андрей?

— Напротив! В самый раз! — оскалился принц. — Что до последствий… То какая разница? Ведь у нас есть ты! Воевать плечом к плечу с тобой — одно удовольствие! Сразу знаешь, что победишь! Ха-ха!

— Не думал, что когда-нибудь скажу это, но я согласен с братом. — суровый, с хрусталиками льда, голос Бориса оцарапал мой слух. Первый наследник престола улыбался знаменитой улыбкой истинно русского человека: редкой, но искренней…

— Моя кровь! Моя кровь! — весело орал слегка захмелевший обезумевший старик. Орловский сгреб меня в охапку и обнял так крепко, что мои кости жалобно заскрипели.

— Будет тебе, дед! — воскликнул я и похлопал Всеволода по спине. — Раздавишь своей любовью!

— Это безусловно сказочный вечер! — с балкона трибун прозвучал громовой голос Николая Годунова. — Но пир не ждёт! Мы победили Польшу, и моя дочь скоро выходит замуж за любимого человека! Бегом за столы! Это приказ императора!

Быстро переодевшись в парадный костюм, я последовал обратно. Анастасия сразу же вскочила с места, как только я вернулся обратно, в главную залу. Девушка предпочла остаться за столом, не желая наблюдать, как ее мужчина бьется насмерть. Я мог ее понять. Она успела испортить себе дорогой маникюр: от нервного напряжения принцесса грызла ногти.

Я обнял ее, словно желая спрятать от целого мира, и нырнул в копну ее шелковых волос, вдыхая терпкий аромат ее духов.

— Ты когда-нибудь перестанешь биться на дуэлях? — прошептала девушка мне на ухо.

— Конечно! Когда весь мир окончательно поймет, что это бесполезно. — ухмыльнулся я и отодвинул стул, помогая своей невесте усесться обратно за стол.

Гости постепенно единым потоком вливались в зал. Николай Годунов расположился на своем троне и показал мне большой палец, мол молодец, зятёк! Веселье плавно просыпалось под радостные песни. Вино лилось рекой, а смех бурлил водопадом!

Но внезапно музыка стихла, и император поднялся со своего места, желая сказать речь:

— Дорогие друзья! Мы наградили всех достойных, но самого главного человека наградить забыли!

— Да какие награды, Николай⁈ — весело проорал мой дед. — Парень уже себе невесту забрал! Да еще какую! Ха-ха! Истинно моя кровь!

— Твоя — твоя, старик… — самодержец беззлобно махнул рукой на захмелевшего Всеволода. — Но то победы сердца и любви, а я речь веду о восстании Нарышкиных и Польской компании!

Тут императора самым уместным образом перебили: Артур вскочил с места и, ритмично ударяя себя в грудь, начал скандировать:

— Слава Деснице! Слава Деснице!

Весь зал хором подхватил этот клич. Особенно рьяно старались люди военного дела.

Годунов, улыбаясь, выдержал вежливую паузу, а затем взметнул кулак в воздух. Толпа мгновенно замолкла.

— Как наградить человека, у которого всё есть?

— Без понятия! — воскликнул Всеволод Орловский.

— Я тоже так считал… — усмехнулся Николай. — Но немного все обдумав, я пришел к выводу, что наши жизни, словно густые масляные краски, оставляют след на полотне судьбы и истории… У людей ярких и сильных этот след всегда отбрасывал тень бронзы. По моему указу в Санкт-Петербурге будет возведен памятник Долгорукому Глебу Ярославовичу, герою Русско-польской войны, хранителю трона и моему зятю! Мое слово!

Гром оваций ударил в уши, я медленно встал из-за стола, схватив наполненный вином кубок.

— Тост! За самого великого императора России! За Николая Годунова! Да будет он править и здравствовать еще тысячу лет!

— Ура! Ура! — громогласный хор громом грянул со всех столов. — Слава Годуновым! Слава!

Все подскочили и осушили свои кубки до дна. Вновь грянула музыка. Снова колоколом зазвучал смех. Праздник вернулся в привычное русло.

Каждый норовил ко мне подойти, каждый стремился выпить с десницей. Это было утомительно. Анастасия сочувствующим взором поглядывала на меня и, наверняка, сильно удивлялась тому, почему я все еще был на ногах. Я никого не оскорбил отказом. Глядя на всё это, мой дед продолжал приговаривать: «Моя кровь! Истинно моя кровь!»

Никто не знал, что моя Власть работала на полную катушку, напрягая печень и почки, выводя токсины и яды из организма.

Ведь отравителей тоже хватало. Я всех запомнил. Это были мелкие сошки. Скорее всего, они являлись бывшими прихвостнями Нарышкиных. Но настроения марать о них руки сейчас не было. Их удивленные лица меня откровенно забавляли. Эти неудачники тут же ссылались на срочные дела и покидали пир под грозным взглядом императора. Я не сомневался, что тайная канцелярия его Величества заинтересуется «беглецами».

Из всех приглашенных великих родов отсутствовал только один. Дом Голицыных ссылался на траур. У патриарха семейства недавно скончался сын. Я слишком долго жил и правил, чтобы считать это совпадением. Но это были дела будущих дней. Сейчас же мне хотелось расслабиться и пуститься в пляс! Ничто человеческое не чудо Монарху!

После очередного тоста я схватил Анастасию за руку и повел ее в центр зала. Играла веселая мелодия. Мы быстро поймали ритм и вдохновили остальных гостей на игривые танцы.

Я чувствовал, как дух Мирры пробуждался в Анастасии ото сна. Мое сердце ликовало. Ведь Абсолютное зрение указывало на то, что моя возлюбленная окончательно очнется через несколько лет. И то… Если я не буду ускорять этот процесс. Было ли это аморально по отношению к принцессе? Возможно… Но так скажет только тот, кто никогда по-настоящему не любил. Сознание Анастасии не угаснет. Их разумы синхронизируются в одно целое.

Этот вечер заставлял меня искренне улыбаться. Я вновь чувствовал себя живым. И даже, когда танец подошел к концу, и к нам с принцессой подошла Алина Шинская, я не дрогнул.

Девушка сверкнула белоснежной улыбкой: она навсегда избавилась от брекетов. Ее белоснежные волосы первозданным светом стекали по хрупким плечикам.

— Поздравляю вас с помолвкой, мои драгоценные! Искренне! От всего сердца!

— Правда? — спросил я.

— Правда, Глеб. — Алина застенчиво опустила взгляд. — Настя — моя единственная подруга. И я желаю ей только счастья. А с тобой у нас все равно ничего бы не получилось…

— Я так благодарна тебе, родная. — принцесса обняла Шинскую и поцеловала ее в щечку. — За всё благодарна!

— Глеб Ярославович! — отвлек меня от беседы с дамами смутно знакомый голос. Я повернулся и увидел перед собой Игната Вячеславовича. Он щеголял в парадном мундире, украшенном высшей государственной наградой. Я выгнул дугой бровь.

— Хлестаков Игнат Вячеславович — главный армейский ревизор, вашими стараниями! — поспешил представиться мужчина, думая, что я про него совсем забыл.

— Недавно назначенный генерал-майор. Как ваши успехи?

— Не знаю, можно ли назвать это успехом, но мной закончена проверка военных частей Подмосковья. Спешу доложить, что в каждой были выявлены следы военных преступлений, а именно воровство. Случись так, что война с Польшей бы продолжилась, перед нами бы встала огромная проблема со снабжением армии.

— Виновные выявлены?

— Так точно. Каждый причастный, как и было приказано, получил высшую меру. Подробный отчет по каждой проверке официально оформлен и направлен вам.