«Забыв» на столе у сотника кошель с несколькими золотыми и десятком серебряных монет, Юхим поторопился к Куницам. Прихватил по пути жбан хорошего меда, и еще с улицы так искренне стал приветствовать Опанаса (тот сидел на завалинке) и Христину с выздоровлением, что в старика и крошки сомнений не зародилось. Каким уж материнское сердце бывает вещим, но и оно в этот раз смолчало. Да и что там говорить, пять серебряных и обещанный, по возвращении, целый дукат, никоим образом не могли быть лишними в их обнищавшем, за время болезни Опанаса, хозяйстве.

Потом начались сборы в дорогу. Нужно было купить у цыгана пару добрых коней под седло. И так, чтобы не каяться потом, переплатив, или выторговав – но таких одров, которые упадут после первого же десятка миль. А к верховым – еще и пару вьючных... Заготовить припасы. Дать наказ домашним и рабочим на время своего отсутствия. Да, много чего другого, что собственно и внимания не стоит, а вместе − ушел весь день...

Зато уже на следующее утро выехали, как и хотели, почти на рассвете.

Солнце еще и в Днестре не искупалось, а они уже вынеслись за земляные валы Пидгороддя и выехали на большак.

Поскольку не знали толком о чем разговаривать, гнали сначала таким галопом, будто везли спешную весть, и только когда у лошадей стало что-то жалобно екать в боках, сжалились над ними и перешли на шаг.

Дорога давно уже змеилась лесом и, если вспомнить кем был спутник Найденыша, то на душе становилось немного жутковато. Тем более, что общая молчанка тянулась так долго, что уже вошла в привычку.

Можно было, конечно, попробовать о чем-то поговорить. Но как бы там не приказывала Морена или какие бы не лелеял надежды Найда, а живая или мертвая Руженка стояла между путниками.

Юхим никак не мог успокоиться, что платил за нее деньги родичам, кормил, поил, одевал он, а развлекался с ней – вор! И чем же такой тать лучше разбойника или конокрада? Неужто конь дороже жены? Почему же тогда конокрадов без разговоров забивают киями или подвешивают на ближайшей ветке, а соблазнителей чужих жен будто бы и не осуждают? Справедливо это? Ой, наверно, нет! И Юхим сумел бы призвать к ответу обидчика, если бы не приказ Морены, которому должен был повиноваться... Оставалось лишь утешаться тем, что Богиня сумеет поквитаться с подкидышем, в том числе и за Юхимову кривду... А может, она сама отдаст парня в его руки, и тогда он уж сумеет как следует потешиться его страданиями, прежде чем перегрызет ненавистное горло...

Что же касается Найды, то и он лелеял в душе чувства не менее «теплые» и такие же «милые». Поэтому, когда Юхим обратился к нему, увидев на перепутье камень, парень даже вздрогнул, и не сразу сообразил, о чем речь.

– А?

– Говорю, сколько раз уже приходилось здесь проезжать. И самому, и с обозом... А так и не ведаю, что на этом камне написано.

– Так надо было прочитать, – рассеяно ответил Найда, продолжая думать о своем.

– Кому? – Юхим придержал коня. – Я что, собираясь за товаром, должен с собой монахов возить? А среди смердов или ратников много грамотеев? И для кого оно здесь написано?

Найда хмыкнул.

– Если очень хочешь, то могу прочитать. Отец Онуфрий учил меня немного.

– Действительно? – обрадовался Юхим. – Прочитай, человече! Так мне охота знать, аж печет, как заноза в пяте. Ты не думай, я заплачу... – прибавил вынимая из-за широкого кушака тугую мошну. Потому что был искренне убежден, что чтение дело весьма тяжелое и даже вредное. Поэтому никто даром глаза портить не станет. В любом случае, монахи прежде чем написать какую писульку или прочитать, всегда требовали оплаты. И немалой...

– Ладно, – согласился не слишком охотно Найда, что хоть и в самом деле знал буквы, читал не слишком умело, и спрыгнул из коня. Подошел ближе к каменной плите, соскреб ножнами грязь и мусор, который с годами насыпался и задубел сверху, да и принялся читать. Старательно произнося каждый слог.

– «На пы-ра-во по-й-де-ешь, жи-зы-нь у-ты-ра-ти-ишь. На ле-во по-й-де-ешь, ко-ня по-те-ря-ешь». Вот, что здесь написано – вздохнул так, будто воз дров переколол и вытер тыльным боком ладони вспотевшее чело.

– Ов-в-ва, – развел руками Юхим. – А мы все время тем правым боком и ездим. Это же путь на Холм. И ни разу ничего не случилось. Ну, как-то медведь выскочил, Василия Хмару помял... Но и тогда никто не погиб... И зачем бы я врал? Хорошо, путники читать не умеют, а то бы лишь смеялись...

– Сие древний камень, – заступился за надпись Найденыш. – А кто его ведает, как тогда было? Может, и поджидало какое-то чудище на путника, а камень его предостерегал... Все ж лучше коня потерять, чем жизнь.

– Ну, тогда, считай повезло, поскольку нам как раз на лево и надобно, – ухмыльнулся Юхим. – Так что вскоре будем иметь возможность убедиться, насколько надпись верна. Но, может, сначала пообедаем? Кто знает, как дальше путь сложиться? А что, если и в самом деле придется пешком? Тогда, лучше уже на сытый желудок. И на плечах меньший груз нести придется... Ты как, пристаешь?

– Это ж которым путем мы к замку будем добираться? – воспользовался случаем Найда, что давно уже хотел узнать об этом.

– Тухольским... А что?

– Спросил просто.

– Ну, каким бы не ехали, а в замок к Морене я тебя отведу... Можешь не сомневаться...

– Я и не беспокоюсь, – искренне ответил парень, узнав, что Тухлю не обойдет.

Поскольку против того, чтоб подкрепиться Найда не возражал, − Юхим снял с вьючной пары переметные сумы, расседлал своего коня, стреножил всех и пустил пастись. То же сделал с четвертым и воин. Поскольку это Юхим вроде бы нанимал Найду, то и о еде он позаботился. И вот на придорожном камне, застеленном попоной, появился белый каравай, копченное сало, медвежья ветчина, брынза, квашеная капуста и фляга с вином.

Мужчины расселись напротив. Глотнули по очереди из фляги, а потом принялись наминать, что кому больше нравилось.

Кушанья исчезали, вино тоже. Солнце припекало...

Отвернув голову в сторону, чтобы глянуть за конями, Юхим протянул руку за вином и неожиданно натолкнулся на руку Найды. Он хотел было засмеяться, и свести все к шутке, но встретившись ненавидящим взглядом парня, даже подавился куском каравая. Помолчал немного, а когда прокашлялся, обратился к спутнику.

– Знаешь что, голубь, – начал медленно и спокойно. – Нас еще ожидает дальний путь и не скажу, что безопасный. И мне не хочется постоянно думать, что ты в любое мгновение воткнешь мне нож в спину. Или не подашь руки, когда я сорвусь с горной тропы в бездну.

– Я тоже об этом думал, − согласился Найда.

– Так, что же нам делать?

Найда пожал плечами... Помолчали еще немного.

– Вот что я предлагаю, – отозвался через какое-то время Юхим. – Нам нужно отвести душу. Дать выход взаимной ненависти.

– Хорошо было бы... – согласился ратник. – А как?

– А давай подеремся? Без оружия и всяческих чародейских штучек... А? На одних кулаках? Чтоб не до смерти? Ты – хорошо обученный княжеский дружинник, парень ловкий, да и меня Боги – силой не обделили... Что скажешь?

Найда молча стал снимать перевязь с мечом.

– Э, нет, – сдержал его Юхим. – Так не годится... Сначала надо присягнуть, что победитель не воспользуется преимуществами и не прибьет другого, когда тот потеряет сознание.

Найда должен был признать правильность суждений Юхима.

– Чем же клясться будем?

– А самым дорогим...

– Гм, – парень на мгновение задумался. – Что ж, клянусь что не убью тебя теперь, или пусть мне не сужено будет больше никогда обнять Руженку.

Юхим прищурился.

– Хе-хе! Как ни странно, но и я поклянусь тем же... Я уже даже представляю, как она пищит в моих руках...

Промолвил, и покатился в траву от сильного удара в зубы, − в который Найда сразу вложил всю свою ярость. Другому, может, уже больше и не нужно было бы добавлять, но Юхим даже в человеческом подобии таил звериную выносливость и живучесть. Он лишь стряхнул головой и медленно поднялся.