Теперь вскриков раненых гораздо больше.

— Присесть! Не высовываться! — командует Мамай!

— Приготовить мушкеты! — одновременно кричит Стрелец. — По моей команде… Огонь!

— Бабах! Бабах!

Наш залп сливается с выстрелами казаков. На этот раз попали многие. С десяток казаков из штурмового отряда падает. Но остальные только убыстряют бег. До рва остается метров двадцать.

— Огонь! — опять командует Стрелец.

— Бабах!

Падают казаки, но и с нашей стороны тоже потери. Оксана и Кирилл уже хлопочут рядом с кем-то. Слышен стон раненого, но смотреть некогда.

Казаки добежали до рва и бросают в него фашины. Мостят переход.

— Огонь! — надрывается Стрелец, но залп уже не такой слитный. Стрелки казаков заставляют людей прятаться и не дают времени прицелится. Так что результат не утешительный. Всего парочка казаков падает ничком. Остальные уже под стеной и поднимают лестницы.

Стрелять сверху неудобно, чтоб прицелиться надо высунуться по пояс, а под густым обстрелом это самоубийство.

— Заряжай! Без команды не стрелять! — кричит Цепеш.

Я не вмешиваюсь. Это ничего, что я командир и хозяин села, зачем мешать людям, для которых война — главное ремесло. Они все сделают не хуже. А может, и лучше.

Рядом со мной в стену упирается лестница и по ней уже кто-то карабкается. Выбираю удобную позицию и жду. Секунды текут как патока, вязко, долго… Но вот в просвете между кольями появляется чубатая голова с ножом в зубах. Не раздумывая, разряжаю пистоль прямо в оскаленный рот. Голова с криком исчезает. Но не проходит и пары мгновений, как на ее месте показывается очередной казак. Разряжаю второй ствол с тем же успехом…

Судя по бегущей где-то на краю сознания ленты статистики, количество убитых и тяжело раненых с обеих сторон насчитывается десятками, но вглядываться в отчет нет времени.

Пистоль еще не перезаряжен, а над частоколом появляется третья голова. Секунду раздумываю: продолжать заряжать или выхватить саблю, как мимо меня сзади мелькает копье, и казак летит вниз с пробитым горлом.

Даже не оглядываюсь, кто его снял. Не до этого. Эх, надо было побольше очков вложить в умение владения пистолем. Слишком долго идет перезарядка. Целых тридцать секунд… В бою — это чертовски много. Ничего… успеваю и следующего казака встречаю уже выстрелом в упор…

Готовлюсь ко второму выстрелу, но над стеной никого… Жду еще пару секунд и подхожу ближе. Осторожно выглядываю… Пуля проносится со свистом прямо возле уха. Дергаю головой от неожиданности и делаю шаг назад. Но и этой секунды хватило, чтоб увидеть ров заваленный трупами казаков. Отлично… Если исходить из того, что в обоих отрядах было немногим больше полутора сотен сабель, то четверть личного состава они уже потеряли. Отбить еще один штурм и можно даже вылазку делать.

Оглядываюсь… и понимаю, что радоваться особо нечему. На помосте и во дворе под стенами тоже немало убитых. С ходу не посчитать, но достаточно, чтоб относиться к казакам серьезно.

— Огонь по стрелкам! — командует тем временем Федот Стрелец. — Целиться выше головы!

На другом фланге его команду дублирует Мамай.

А казаки тем временем идут на второй штурм. В том числе и стрелки. Видимо, израсходовали все пули. Это хорошо, вот только боюсь, что и у моих людей та же ситуация. Игровой баланс, маму его… У стрелка только один огневой запас. Максимальный — шестнадцать зарядов. И при такой плотности огня выстрелять все можно за пару минут. И то лишь потому, что перезаряжать долго. А то б и в десяток секунд уложились.

— Огонь! —командует Цепеш.

Угу, как я и думал… Вместо слитного залпа отдельные выстрелы.

Казаки, заметив это тоже приободрились.

— Слава! Слава! — орет сотня глоток, добегая до рва.

Мои пытаются сбросить штурмовые лестницы, но те не поддаются. А казаки уже карабкаются по ним, как муравьи.

— Сабли наголо! К бою! — кричит, кажется, Мамай! — Слава!

Вот уж воистину… И у нас «Слава», и у врагов она же… А побеждает смерть.

Но философствовать некогда. Колю острием в лезущего на стену казака, но тот неожиданно ловко отбивает мой выпад, и в следующую секунду оказывается на стене. Ух, какой отличный фехтовальщик. Под вихрем его ударов я вынужден пятится и думать только о защите. А за его спиной уже виден следующий.

Э, нет! Так не пойдет… Ускоряюсь по максимуму, выделывая саблей самые сложные финты и таки заставляю казака пятится. Вот только отступать ему некуда. Не так много свободного места на стене. Да и сзади напирают. Натолкнувшись спиной на товарища, казак на мгновение теряет равновесие и этого хватает мне, чтоб пробить защиту. Казак издает протяжный стон и падает под ноги. Его товарищ несколькими секундами позже вываливается за стену, поддетый сразу тремя пиками. Устояли…

* * *

Казаки еще трижды ходили на приступ, но с прежним результатом. Каждый раз нескольким храбрецам удавалось взобраться на стены и даже слегка потеснить защитников, но потом их все равно сбрасывали вниз.

Садящееся солнце слепило глаза, пот под панцирем струился ручьями, руки и ноги гудели от усталости, но то что враг не может одолеть — придавало дополнительных сил. А главное, — пули больше не свистели, можно было не прятаться при каждом залпе. И когда казаки откатывались назад, чтобы перегруппироваться для очередной атаки, на стенах звенело: «Слава!», а у уцелевших защитников словно силы удваивались…

И вот вместо очередной атаки в казацком лагере громко забили литавры…

— Отступают… — тяжело выдохнул, стоявший неподалеку от меня Лонгинус Подбипента. — Слава тебе, Господи. Отступают…

Казаки и в самом деле уходили из-под стен.

— Неужто, все? — произнес я негромко ни к кому не обращаясь. Но мне ответили.

«Желаете выйти из боя? Да/Нет?»

Ух, ты? А разве так можно? Что ж вы раньше молчали?

Я огляделся. Да… Изрядно потрепали нас казаки. На глаз трудно оценить ситуацию, но похоже, что не меньше трех десятков убитых, да и среди выживших почти все раненые. Не тяжело, но все же… Куда не глянь, на руках или головах белеют свежие повязки.

Но и казаки тоже заплатили соответствующую цену — не меньше полусотни валяется под стенами. Только что мне их потери, я о своих людях должен заботиться. И если есть возможность прекратить кровопролитие…

«Да. Хочу выйти»

«Внимание! Если вы покинете поле боя до окончания сражения вам будет засчитано поражение. Вы потеряете все заработанные очки опыта. Вы потеряете уважение «—2». Вам придется уплатить штраф в десять тысяч золотых. Вы подтверждаете выход? Да/Нет?»

«Вы что, издеваетесь?! — я чуть не проорал это вслух. — Хорошее перемирие. Враг отступает, силы практически равны, а я буду считаться проигравшим? Что за идиот такое придумал? Идите в задницу с вашим выходом! Бьемся дальше. Пусть казаки сдаются, а нам и так хорошо»

Нашел с кем ругаться. Системе эмоции до одного места.

«Уточните ответ. Вы хотите выйти из боя? Да/Нет?»

«Нет, нет и еще раз нет!»

Система умолкла. Ответ принят.

Вот же ж гады. Хорошо, что в ответ заложено подтверждение. А если б хватало одного «Да». Брякнешь вот так, не разобравшись, а тебе — бац! — денежный штраф и еще кучу всяких «радостей» в придачу. Добродетели, мать вашу…

Поглядел за стену: казаки собрались в круг и что-то обсуждают. Ну, пускай поговорят. Нам передышка тоже не помешает.

Ближе всех Лонгинус Подбипента. Тяжело дышит, стоит опершись на двуручный меч, мрачный взгляд, длинные вислые усы — прям маска Грусти.

— Что, пан, не получилось? — догадываюсь о причине.

Шляхтич тяжело вздыхает.

— Не получилось, пан Антоний… Да и как? Они ж по одному лезут… Где троих взять?

— Ну, ничего, пан, не грусти. Исполнишь еще свой обет* (*Лонгинус Подбипента дал обет целибата, пока не повторит подвиг своего славного предка, одним ударом срубившим головы трем сарацинам). Не последний бой. Хватит и на твой век супостатов.

— Твои бы, пан Антоний, слова да Господу в уши… — уныло отвечает тот и устало садиться на помост.