После этого начальник разведслужбы вновь взялся за телефон.

— Господин советник? — произнес он через несколько секунд. — Простите, что беспокою вас…

Но тот сразу же пресек поток слов.

— Вы уже выполнили мои указания?

— Почти, — сказал мэтр разведки. И пояснил: — Один известный вам журналист заканчивает свой творческий путь на квартире приятеля — инспектора Джексона и сейчас собирает некоторые личные вещи, чтобы отправиться в недолгое, но, думаю, последнее странствие в сопровождении моих парней.

— Приятные вести!

— Да, господин советник, мы не теряли времени даром.

В трубке раздалось:

— Намек ясен. Достаю чековую книжку. Вам не видно, что я делаю, но могу сообщить, что ищу свободную для записи единицы с нулями страницу.

— Благодарю вас, господин советник, — подобострастно произнес начальник разведслужбы, — но это ведь еще не все!

— Я заменю единицу на двойку, если следующая информация будет такой же интересной.

— Надеюсь на это… Недавно мы расстались с генералом. Большими друзьями. И теперь я могу взяться за мемуары и рассказать все, что о нем знаю.

— Тоже хорошая новость. Подписываю чек. Впереди всех нулей стоит жирно выведенная «двойка». Надеюсь теперь на право быть вашим первым читателем.

— Для меня такой читатель — великая честь! Могу ознакомить вас с началом. Прекрасные строки. Послушайте, пожалуйста… «Когда мы расставались с генералом, он уносил с собой „дипломат“, который трепетно хранил в своем кабинете, в запертом стальном сейфе».

— Неплохо! Мне только не совсем ясно, почему описание начинается с такого несоответствующего мундиру предмета?

— «Дипломат» — это, господин советник, изюминка интриги. Я полагаю, он принадлежит не генералу.

— А кому?

— Думаю, профессору.

— По сюжету?

— Нет, в жизни. Все будет описано исключительно на основе реальных событий.

— Та-ак, — протянул советник.

В разговоре возникла пауза. А секунд через пятнадцать начальник разведслужбы вновь услышал странно изменившийся голос собеседника.

— Послушайте, неплохо было бы кое-что с самого начала изменить в мемуарах. Мне думается (и это не только мое мнение), что не стоит так с ходу судить о генерале и тем более связывать его имя с каким-то профессором. Все вами продекламированное нужно просто вычеркнуть из повествования. И чем быстрей, тем лучше… для автора! Вы поняли меня? Кстати, а где сам генерал?

— Он вышел прогуляться.

— Ясно! Теперь слушайте меня: как только получите чек, тут же мчитесь в банк, а оттуда к себе на квартиру. Поняли — к себе! Я позвоню вам. Надеюсь, вы угостите меня с первого гонорара пивом.

— О! Господин советник, конечно же! — ответил начальник разведслужбы.

Через некоторое время посыльный вошел к нему в кабинет и положил чек на стол. Магические цифры! Подпись советника! Все это заворожило поначалу… Но когда начальник разведслужбы вышел из состояния легкого опьянения, то внезапно поймал себя на поразительном открытии. Подпись на чеке каждой своей буквой повторяла каждую такую же букву короткого послания, полученного начальником разведслужбы через окно. Почерки были абсолютно идентичны! Когда он это обнаружил, ему расхотелось пить пиво с господином советником.

Глухая аллея тянулась вдоль высокой каменной ограды. Начиналась она от парадного входа в небольшую суперкомфортабельную виллу. Именно отсюда вышли двое — мужчина и женщина. Он придерживал ее за локоть и вел по направлению к ограде.

— Я хочу, чтобы ты посмотрела на нее вблизи, Люси, — произнес мужчина, указывая на гладко выложенную стену. — Взгляни — ни единой зацепки. И ни одного дерева рядом. Перебраться через ограду практически невозможно.

Мужчина ухмыльнулся и продолжил:

— И всего этого хозяину показалось мало. Он приказал поставить десяток электронных «сторожей». На ночь в сад выпускаются и специально натасканные псы. А если к этому добавить отлично обученную охрану, то легко понять, что представляет из себя эта маленькая крепость.

— Для чего ты мне рассказываешь все это, Генри? — спросила Люси.

— Хочу, чтобы ты не строила никаких иллюзий относительно своего положения.

— Я не так наивна, — холодно ответила молодая женщина.

Через мгновение она спросила:

— Это все, что ты хотел мне сказать?

— Нет, не все. Есть серьезный разговор. И видит бог, как мне не хочется начинать его.

— Давай без лирических предисловий! Мы знакомы с тобой не первый день.

— Шеф говорит, что человек бывает сильнее обстоятельств лишь тогда, когда они этому сами благоприятствуют. А надо сказать, что сейчас обстоятельства сложились не в твою пользу.

— Я успела это заметить.

— Да, не в твою, Люси Форд, — упрямо повторил Генри. — И если в тебе есть хоть капелька благоразумия, ты должна сделать все, что от тебя потребуют. Только так сможешь спасти свою жизнь. Ясно я излагаю свои мысли?

— Что от меня требуется?

— Ты должна рассказать о том, что произошло между тобой и Садлером. А главное — передать нам то, что он тебе оставил на хранение.

— Что именно: пробирку с микробами или ночную вазу?

Генри досадливо отмахнулся. Сказал:

— Ты прекрасно знаешь, о чем идет речь.

И вдруг ударился в философию.

— Удивляюсь терпению хозяина. Он до странного долго выжидает. Насколько мне известно, это не в его характере. Видно, никак не может освободиться от своих воспоминаний, связанных с тобой. Именно они размягчили его сердце. Но предупреждаю, завтра магнетизм потеряет силу — время уходит, а шеф всегда ценил его дороже человеческой жизни. И, как бы ты ни упрямилась, в итоге все равно сделаешь и скажешь то, чего от тебя ожидают.

Люси резко ответила:

— Да! В этом я уверена. Теперь вы ни перед чем не остановитесь. Своего добьетесь. А затем я стану опасным свидетелем. Не так ли?

— С логикой у тебя всегда было в порядке. На твоем месте я думал бы точно так же. Но у тебя нет выхода. И ты должна об этом помнить. И верить в то, что у шефа осталось в сердце немного тепла к той, с которой он в свое время проводил такие бурные денечки. Он сказал, что сохранит тебе жизнь.

— Удостоит «Высшей чести»?

— В сложившейся ситуации это одно и то же.

— Что ж, Генри, хорошо. Я подумаю.

— У тебя одна ночь, Люси. Завтра утром скажешь то, что нас интересует, или я уступаю свое место другому. Вынужден буду уступить. Здесь свои законы, и не я их устанавливал. Но самому заклятому врагу не пожелал бы попасть в руки к нашему специалисту по вышибанию мозгов. Прости за грубые слова…

Люси повернулась и пошла, не оглядываясь, к вилле.

Войдя в отведенную ей комнату, она приблизилась к окну и отодвинула портьеру. День клонился к закату, и в саду начинали густеть сумерки. Где-то далеко пролетел самолет. Огромный пес, по-хозяйски разлегшийся на нагретой за день дорожке, насторожил чуткое ухо и повел головой, а затем неожиданно зевнул. Даже из окна Люси различила его огромные клыки. Вдали у ограды лениво возились еще два волкодава.

Форд задернула портьеру. Достала сигарету из пачки, взяла зажигалку и остановилась. У нее пропало желание курить. Она оглянулась по сторонам и, не выпуская зажигалку из руки, сняла туфли и босиком прошла к двери. Осторожно открыла ее и проскользнула вдоль стены.

С первого этажа доносились звук работающего телевизора и голоса охранников. Люси за несколько дней изучила режим их дежурства. И знала, что четверо сейчас сидят за столом и, потягивая напитки, играют в карты, а двое уставились в телевизор.

У лестницы, ведущей на первый этаж, Форд стала еще осторожнее. Войдя в ванную комнату, она подбежала к окну и приоткрыла запоры так, чтобы можно было в любой момент распахнуть створки. Затем нашла пластмассовую пробку, заткнула ею сливное отверстие, стараясь не производить ни малейшего шума, сняла с рычажка похожее на телефонную трубку устройство для подачи воды и положила его на дно. После этого осторожно повернула кран холодной воды. Убедившись, что она начала бесшумно наполнять ванну, неслышно выскользнула в коридор. Здесь прислушалась: все так же бормотал телевизор, время от времени слышались ленивые голоса охранников.