«Да что это с тобой, ты еще своей тени начни бояться, — волнуясь, осадил свой страх колесничий, — откуда здесь взяться опасности?»

А потом его словно что-то подтолкнуло — он одним махом оказался на коне, и уже оттуда увидел за деревянной перегородкой крадущихся стражников, не меньше десятка.

Для чего они здесь, было понятно сразу.

— Ну, давай, дружок, — пробормотал Басра, ударяя пятками в круп скакуна.

Сипар вынес его из стойла, опрокинув сразу трех или четырех воинов. Двое других попытались воспользоваться копьями, но одно прошло мимо, а второе перехватил Басра, чтобы тут же им и ударить. Еще одного стражника колесничий убил мечом. Это позволило прорваться к воротам, но там дорогу преградили еще двое, тоже выставили перед собой копья. Конь встал на дыбы.

Сзади послышался осипший голос Бальтазара:

— Не убивать! Живым!

Басра растерянно обернулся. Как?! Он здесь?! И пытается меня схватить, вместо того, чтобы спасти?!

— Предатель! — сорвалось с уст.

В следующее мгновение одно, а затем и другое копье пробили брюхо коня. Басра почувствовал, как содрогнулось тело Сипара, как он стал заваливаться набок. Соскочить колесничий не успел. Когда он оказался на земле, беспомощный, придавленный тяжелой тушей, стража принялась избивать его ногами. За расправой молча наблюдал Бальтазар.

***

Когда Арад-бел-ит не появился в назначенный час в царском дворце, Бальтазар, в отличие от Ашшур-ахи-кара, не мешкал, тут же отправился к Мардук-нациру и принялся его уговаривать:

— Ты пойми, промедлим — случится непоправимое, что, если заговорщики раньше времени нападут на царя?! А нет — так просто сбегут из Ниневии, соберут армию, и тогда уже пожар не потушить.

Мардук-нацир со свойственной его преклонному возрасту рассудительностью возражал:

— А вдруг Арад-бел-ит собирается решить дело миром, встречался с кем, вел переговоры, о которых мы не знаем?..

— А вдруг его арестовали или, хуже того, убили? — парировал Бальтазар. — Тогда завтрашний день никому из нас не пережить.

Министра двора эти слова покоробили, однако убедили.

— Знаешь, где они сейчас? Ашшур-дур-пания, Таба-Ашшур, Басра?

— Мои люди следят за каждым их шагом. Таба-Ашшур только что пожаловал к кравчему. Басра направился к конюшне.

— Что это он среди ночи? Уж не бежать ли надумал?

— Его и возьмем первым…

Взяли. Избили до полусмерти, сломали несколько ребер, свернули набок нос, лишили половины зубов, отбили все внутренности. Стоять пленник уже не мог, и тогда его волоком потащили в казарму внутренней стражи.

Бальтазар распоряжался:

— Первая и вторая сотня направляются в восточное крыло и к караульному помещению. Третья — к покоям царицы. Часть людей пойдет со мной! Постовых не щадить.

***

Ашшур-дур-пания, не в пример Басре, спал этой ночью словно младенец, впрочем, как и всегда. Его сон был цветным и благоухающим, совершенно осязаемым… хотя и не очень добрым.

Сначала в спальне возник страшного вида стражник, рослый, могучий, с кривым глазом. Следом вошел другой, такого же роста и стати, только без головы, она почему-то болталась у него на поясе вместо фляги, но была живой. Встав по обе стороны двери, воины дали пройти своему господину, чье лицо скрывал шлем.

— Здравствуй, Ашшур! — произнес гость.

— Здравствуй! Кто ты? — настороженно спросил Ашшур-дур-пания.

— Ты разве не узнал меня?

— Нет. Мы знакомы?

— Даже не знаю, что тебе ответить. Ты служил мне долгие годы кравчим. Я доверял тебе. А ты меня предал. Как считаешь, мы знакомы?

— Син-аххе-риб?! — с ужасом спросил Ашшур. — Но ведь ты мертв?

Гость в ответ громко засмеялся, развернулся на каблуках, махнул рукой, мол, следуй за мной, и удалился.

Выбираться из постели не хотелось. Но стражники стали подгонять его копьями, тыкать острыми наконечниками в живот — пришлось подчиниться.

Оделся он второпях. Когда же перешагнул порог спальни, внезапно оказался на просторном лугу, среди тысячи маков под голубым небом. Опьяненный их ароматом, впечатленный открывшейся ему красотой, Ашшур закрыл глаза, запрокинул голову, раскинул руки, словно хотел шагнуть навстречу вечности.

— Не отставай! — услышал он все тот же голос.

Ашшур тут же обмяк и обернулся. Человек в закрытом шлеме стоял за его спиной, но на этот раз уже один, без стражников.

— Я никуда не пойду, — заупрямился вдруг кравчий. — Чего ты хочешь, и куда меня тянешь? И откуда мне знать, что ты Син-аххе-риб, а не самозванец?

— Ступай за мной, или умрешь, — холодно сказал неизвестный.

И стал быстро удаляться от Ашшура, абсолютно уверенный, что тот последует за ним.

А иначе и быть не могло. Земля вдруг задрожала под ногами и стала оседать, проваливаться. Оставалось только бежать. И Ашшур побежал. Только так и смог нагнать неизвестного. Тут-то он и снял свой шлем… Изумлению не было предела — Таба-Ашшур?!

— Ты обманул меня? Когда это я служил у тебя кравчим? — выдавил из себя Ашшур-дур-пания.

А тот вдруг схватил его за одежду на груди, стал трясти и приговаривать:

— Ашшур! Ашшур! Да проснись же ты!

Царский кравчий вздрогнул и открыл глаза. Таба-Ашшур, и правда, был совсем рядом — сидел в ногах на постели и пытался до него докричаться.

— Нас предали.

— Что?..

— Думаю, наш план стал известен Арад-бел-иту.

— Да? Не может быть…

Ашшур-дур-пания вытаращился на царского телохранителя; и спросил, все еще не понимая, что происходит:

— Что ты тут делаешь?

Таба-Ашшур даже сумел усмехнуться.

— Будь ты проклят, Ашшур! Да проснись ты наконец!

Кравчий присел на ложе, — сползшее одеяло оголило рябое рыхлое тело, отвисший живот, — пробормотал:

— Как тебя пропустили слуги?

— Им пришлось, когда я взялся за меч…

— С чего ты взял, что нас раскрыли?

— Я послал слугу в город, а он не смог выйти из дворца. Тогда я сам пошел ругаться с караулом. Выяснилось, что это приказ Мардук-нацира и исключений в нем нет даже для меня.

— Когда это было?

— Полчаса назад…

— Ты нашел Мардук-нацира?

— Никто не знает, где он.

— И как долго мы находимся в заточении?

— Слуги говорят, что стража наглухо закрыла ворота, как только стемнело.

— А царь… он в своих покоях?

— Да, с двумя наложницами. При нем только Чору.

— Царь с наложницами? В последнее время за ним подобного не наблюдалось.

— Ну… всякое бывает…

— Что еще? Ты же, конечно, пробовал выбраться из дворца окольными путями?

— Разумеется. Отправил пару человек: одного к Ишди-Харрану, другого к Набу-аххе-рибу. Оба пропали с концами.

— Думаешь, схватили?

— Тут и думать нечего: лазутчики надежные, проворные, и уж если они не вернулись, значит, все очень серьезно. Я же говорю: это предательство. Арад-бел-ит знает о нашем плане. Одно мне непонятно: почему тогда он не предупредил отца.

У Ашшур-дур-пании был свой взгляд на этот счет:

— Арад-бел-иту в хитрости не откажешь. Если он хочет нашими руками избавиться от Син-аххе-риба — это наилучший способ… Чем сегодня царь занимался? С кем встречался?

— С утра у него был Мардук-нацир, потом — первый министр Набу-Рама, казначей Парвиз… Последним — Набу-шур-уцур.

— Зачем они приходили? Что-то важное?

Таба-Ашшур развел руками:

— Царь дал мне поручение, а когда я вернулся, он уже уединился с наложницами.

— То есть он весь день встречался с нашими первыми врагами, а ты даже не знаешь, о чем шла речь? — вот теперь Ашшур-дур-пания действительно встревожился. — Поднимай всех своих людей. Веди их к царским покоям. Вызови к себе Бальтазара. Внутренняя стража нам тоже понадобится. Предупреди царицу и возьми ее под свою охрану. А я тем временем отправлюсь в город. У меня это получится лучше, чем у твоих лазутчиков.

***

Восточное крыло дворца… Тронный зал — пятьдесят шагов по галерее со сводчатыми перекрытиями — тридцать две каменных ступеньки по витой лестнице — снова галерея, сто двадцать шагов — витая лестница, тридцать пять ступенек — просторная открытая терраса с массивной деревянной дверью, закованной в золото, как в доспехи…