Я не знал, что ответить на это. Бальтазар говорил сущую правду. Последние несколько месяцев Марганита была наложницей Син-аххе-риба, а я все еще наделся, что она помнит и любит меня… Надеялся, слушая сердце, но не разум.

И вот наступило шестнадцатое тебета. Я проснулся засветло, да и спал ли — трудно понять. Мысли о Марганите превратились для меня в пытку. В последний раз я видел свою возлюбленную, когда отправился на охоту с принцессой Хавой, и теперь она же дарила мне надежду на счастье. Видно, богам нравится играть людскими судьбами, заставляя нас ходить по кругу.

С неимоверным трудом я пережил этот день, пока поздно вечером наконец не встретился с Нинуртой и Дреком. Мы отправились ко дворцу Арад-бел-ита и укрылись в доме неподалеку, так, чтобы держать в поле зрения калитку в стене, из которой должна была показаться служанка Хавы.

— Пустующее жилище в самом центре Ниневии? Откуда такая роскошь? — удивленно спросил я у Нинурты.

Он оскалился:

— Иногда люди уезжают из города на месяц, а то и больше, и далеко не всегда полагаются на слуг. Можно ведь попросить об одолжении своего знакомого, который служит во внутренней страже. А я всегда готов присмотреть за чужим домом с выгодой для себя.

Ночь выдалась немного ветреной, сухой, а в остальном спокойной: небо было чистым, на соседних улицах зажглись светильники, даже собаки как будто разучились лаять — и я все пытался понять, что должно произойти сегодня, чтобы Ниневия забыла о сне, ведь ничего не предвещало опасности.

А потом полыхнуло. И казалось, что зарево над зиккуратом бога Ашшура в одночасье выжгло и луну, и звезды. Что тут поднялось! Человеческие голоса слились в один нескончаемый гул, издали он напоминал растревоженный пчелиный рой. Люди и повозки со всей Ниневии потянулись к пожару, чтобы одолеть его всеобщими усилиями. Все, что человек строил годами, возводя этот самый прекрасный город на свете, огонь мог уничтожить всего за одну ночь.

Служанка Хавы появилась у калитки в назначенный час. Маленькая хрупкая чернокожая рабыня в светлом платье.

— Ух ты, какая красавица, — умудрился рассмотреть ее издали Дрек.

— Смотри, не обожгись, — усмехнулся Нинурта. — Мне рассказывали, как принцесса подбирает себе служанок. Это всегда какое-нибудь состязание. Однажды она приказала соблазнить стражников, стоящих в карауле, а тех девушек, у кого это не получилось, обрекла на смерть. Но с этой девицей все по-другому было. Ее отобрали из двух десятков рабынь. Хава тогда поставила их в ряд, долго присматривалась к каждой, потом швырнула на мраморный пол нож и сказала: в живых останется только та из вас, которая уцелеет. Все бросились за оружием — свалка такая, что рук-ног не разберешь, кусаются, царапаются, тянут за волосы, кому-то уже вспороли живот, но нож ни у кого не задерживается надолго. Женщины в такой схватке опасней мужчин, куда бесстрашней и отчаяннее. И только одна из девушек садится в сторонке и спокойно ждет. Хава подходит к ней и спрашивает: «Ты не хочешь жить или не умеешь драться?». Та недрогнувшим голосом отвечает: «Хочу, конечно, но драться не умею. Так пусть они сначала вымотают и ранят друг дружку. Я вмешаюсь, когда их останется две или три, не уверена, что они вообще тогда обратят на меня внимание...». Хава после этого бой остановила. Всех рабынь вернула управляющему, а эту одну, особенную, оставила себе. Так что девушки у нее как на подбор, мало того что красивые, так еще и смекалистые, и решительные.

— Пора, — осмотревшись, сказал я.

Сначала мы оставили позади себя внешнюю стену, затем углубились в хозяйственные постройки, через них вышли к внутренней стене, нырнули в тайный лаз, долго петляли по подземному лабиринту, пока не поднялись наверх, оказавшись в саду неподалеку от женской половины дворца Арад-бел-ита.

Здесь служанка приложила свой тонкий пальчик к губам, призывая нас соблюдать тишину. В нескольких метрах от зарослей шиповника, где мы прятались, перед каменными ступенями — входом в покои Марганиты, неподвижно стоял рослый стражник.

Нинурта успокоил нас, показал на пальцах: все в порядке, мы знакомы.

Мы вернулись немного назад, чтобы подойти к караульному, как и должно, по тропинке, не вызывая у него подозрений.

Все прошло гладко. Стражник сразу узнал Нинурту, не удивился при его появлении, только спросил о пожаре, мол, не распространился ли он дальше.

— Нет, справляются понемногу, — ответил мой зять. — Но Бальтазар решил на всякий случай усилить везде охрану. Это Дрек. До утра постоишь с ним.

А Дрек даже ждать не стал, и едва караульный отвернулся, как кинжал «напарника» тут же перерезал ему горло.

Из кустов вышла служанка, сказала:

— Еще двое в конце галереи. И двое в следующей комнате около спальни Марганиты.

— Ну так не будем терять времени, — весело подмигнул ей Дрек.

Служанка смущенно опустила глаза. Они у нее были красивые.

В галерее заминки тоже не возникло. Однако потом выяснилось, что перед дверьми спальни одного стражника не было вовсе…

— Ты ведь, кажется, должен стоять с Шумуном? И где же он? — спросил сотник, всем своим видом показывая недовольство.

— Здесь принцесса. Она пришла, как только начался пожар, и приказала Шумуну войти вместе с ней…

Стражник не договорил, ему пришлось познакомиться с кинжалом Дрека. Лазутчик подхватил падающее тело под руки и осторожно опустил на пол.

Нинурта выругался.

— Ты поторопился. Надо было дождаться Шумуна.

А затем он посмотрел на меня, увидел мои округлившиеся от ужаса глаза и понял, что наша тайна раскрыта. За его спиной, на пороге спальни, стоял тот самый Шумун. Нас было трое, а он один. И теперь только от него зависела жизнь царской наложницы и принцессы. Что ему оставалось, как не действовать соразмерно обстоятельствам? Прежде чем мы кинулись к нему, стражник отступил назад и закрыл за собой дверь. Тяжелую дубовую дверь, обитую листами меди…

— Все, — ухмыльнулся Дрек, спокойно присаживаясь на мраморную скамейку около стены. — Можем отдохнуть в саду, полакомиться сушеными фруктами, если они найдутся на деревьях… Попросим нашу красавицу принести вина, — он подмигнул рабыне, — и напьемся до беспамятства: терять уже больше нечего. Найдутся у кого-нибудь кости? Сыграли бы напоследок…

И это в то время, когда все остальные стояли, окаменев от страха: захлопнув за собой дверь, стражник подписал нам смертный приговор.

Нинурта сверкнул глазами, уставился на служанку, облизал пересохшие губы, спросил:

— Подумай хорошенько, есть ли какая-то возможность проникнуть внутрь?

Она молча покачала головой — нет.

— Надо уходить, — рассматривая носки своих запыленных сапог, рассуждал вслух Дрек. — Меня и Мар-Зайю он, может, и не знает, но Нинурте точно не вывернуться. И все, что ему можно посоветовать, — это бежать. Времени предостаточно. Главное — выскользнуть из города… Но что, если его схватят? Он под пытками обо всем расскажет, и тогда уже никому не избежать наказания. Даже Бальтазару… Да и девчонку придется убрать…

Нинурта попятился, поднял меч. Дрек покосился на сообщника, пожал плечами:

— Да брось, ты же это несерьезно.

— Думаешь, у тебя получится меня одолеть? — почему-то осипшим голосом отвечал мой зять. — Как бы не так...

Перепуганная рабыня, отчего-то увидев в Нинурте защитника, спряталась у него за спиной. Я же по-прежнему оставался сторонним наблюдателем.

Меня стражник вряд ли знал. Слишком давно я не был в Ниневии. Однако труп Нинурты, безусловно, подсказал бы Арад-бел-иту, кто на самом деле пытался выкрасть Марганиту из его дворца. А после этого предательства все мои прежние заслуги уже не в счет. Другое дело, что Дрек понимал мой вес и не мог принять решение в отношении меня сам… Но разве у Бальтазара был иной выход, кроме как избавиться от меня? Так что не стоит себя обманывать, вовсе не родственные чувства и уж точно не стремление к справедливости подтолкнули меня к мысли объединиться в этот момент с Нинуртой. Но мы оба, сколько бы в нас ни было бравады, прекрасно понимали, как незначительны наши шансы против такого сильного соперника.