Однако прежде всего его внимание привлекла квартира № 7, расположенная в том самом доме, под аркой которого был найден в бессознательном состоянии Пыпин. Здесь в тот вечер собралось довольно много гостей. Среди них было несколько человек, живущих в пригороде. После 10 часов вечера они стали собираться домой. Двое парней — Морковкин и Иванов — пошли их провожать на Московский вокзал. Выяснилось — в тот вечер оба были в кепках-«лондонках».

Следователь допросил всех гостей. От них он узнал существенную подробность: уходили Морковкин и Иванов в головных уборах, а вернулись без них. Где же они их оставили?

Соседка по квартире — Хренова, молодая женщина, дополнила сведения, полученные следователем, еще одной важной подробностью. Вернулись Морковкин и Иванов около 23 часов. У Морковкина правый глаз был подбит: видно, стукнул кто-то. Хренова поинтересовалась: «Кто?» Морковкин признался, что только что подрался с тремя парнями и одного из них «пырнул» ножом. «Но ты никому, смотри, не говори об этом», — попросил он Хренову. «Буду молчать, как камень, — заверила та. — Только гляди, какой у тебя синячище! Давай приложу пятак…»

Пятак не помог. Тогда Хренова положила на синяк компресс. Оказывая Морковкину помощь, проявляя о нем заботу, Хренова всерьез полагала, что тем самым она показывает, какая у нее добрая душа, какой она верный и хороший человек, на которого всегда можно положиться. Но оттого, чтобы не рассказать о случившемся мужу, не удержалась. Муж, выслушав ее, тоже решил проявить участие к хулигану, он отобрал у Морковкина нож и бросил его в общественный туалет.

Хреновы знали, что представляет собой Морковкин, что он хулиган, и что выпить любит, и подраться. Тем более им следовало со всей серьезностью отнестись к случившемуся. Но они этого не сделали. Наоборот, по существу, укрыли преступника. Хренова даже ходила по просьбе Морковкина под арку дома, искала оброненные им и Ивановым головные уборы, но не нашла — их уже подобрали прохожие и отдали работникам милиции.

Правда, Хренова уверяла, что не придала особенного значения словам Морковкина о драке, о ноже, думала, что если Пыпин и ранен, то не тяжело. Во всяком случае, не предполагала, что он умрет. Но это не снимает вины с Хреновой и ее мужа. Есть, к сожалению, такие люди, которые всегда и для всех хотят быть «добренькими». Они оправдывают и защищают пьяных, укрывают явных преступников — и всё из чувства ложного сострадания, неправильно понимаемого товарищества, не туда направленной гуманности. Сами того не сознавая, они приносят большой вред, мешая осуществлять правосудие, вести борьбу с преступностью.

Установив, что кепки-«лондонки» принадлежали Морковкину и Иванову, Снисаренко решил быть скрупулезным до конца. Он изъял эти кепки из милиции, где они хранились как вещественное доказательство, и попросил родственников и знакомых Морковкина и Иванова опознать их. Те подтвердили, что кепки принадлежали именно этим парням.

Теперь оставалось только допросить Морковкина и Иванова. Но Морковкина в городе не было. Он был призван в армию и находился далеко за пределами Ленинграда. Снисаренко поехал туда, где Морковкин служил, встретился с ним и произвел тщательный допрос.

Кульминационный момент всякого следствия по уголовному делу — допрос подозреваемого. Его можно уподобить напряженному поединку. Изворотливости, наглости, цинизму преступника следователь должен противопоставить убедительную логику доводов, тонкий психологический анализ. Оружие следователя в этом поединке — факты, собранные им в ходе расследования, и чем больше фактов, чем они неопровержимее, тем скорее он выйдет победителем.

Под тяжестью улик, собранных следователем, Морковкин признал себя виновным и все подробно рассказал. О том, как он и Иванов в тот вечер, проводив гостей на поезд, шли по Гончарной. Оба были пьяны и искали повода, чтобы подраться. Встретили трех парней. Задели их. Начали потасовку. Разозлившись, Морковкин вытащил нож и ранил всех троих. Один упал, а двое убежали. После этого Морковкин нагнулся к лежавшему и украдкой, как мародер, снял с него часы, забрал шляпу. То, что во время драки Морковкин и его дружок Иванов потеряли кепки, они заметили только придя домой.

— Эх, если б не эти кепки, — вырвалось у преступника с досадой, — ни за что бы меня не нашли!

— Вы так думаете? — спросил Снисаренко. — Ошибаетесь. Не кепки, так какая-нибудь другая улика в конце концов вывела бы нас на след…

Вернувшись из командировки, Снисаренко немедленно освободил П. из-под стражи, реабилитировал и Ф. от необоснованных обвинении и привлек к уголовной ответственности Морковкина. Суд, в свою очередь, проверил все собранные следователем доказательства, убедился в их полноценности и осудил истинного убийцу Пыпина.

Кроме того, суд вынес частное определение. В нем говорилось:

«Следователь Снисаренко проделал кропотливую, трудоемкую работу, честно отнесясь к соблюдению всех процессуальных норм, установил действительного виновника убийства и реабилитировал от необоснованного обвинения пострадавших. За это он достоин поощрения».

СЛУЧАЙ В МАГАЗИНЕ

Вечером в магазине № 28 на проспекте Металлистов было, как всегда, оживленно. То и дело открывались и закрывались стеклянные двери, мелодично позванивали кассовые аппараты, наполнял стаканы автомат для газированной воды. Продавцы нарезали колбасу, сыр, отпускали покупателям масло. Словом, картина была обычная.

И вдруг находившиеся в торговом зале услышали крики. Они доносились со стороны подсобных помещений. Там за тяжелой, массивной дверью что-то происходило. Кое-кто из покупателей разобрал даже слова. Кричали: «Помогите! Помогите!»

Продавщица зеленного отдела, самого ближнего к кладовым, бросила отпускать товар и поспешила посмотреть, что же случилось. Но, удовлетворив свое любопытство, она тут же вернулась и, как ни в чем не бывало, снова встала за прилавок. На вопрос покупателей, что же все-таки происходит, она ответила: «Ничего особенного, сами разберутся!» И резко добавила: «А вы не суйтесь не в свое дело!»

Крики, между тем, не прекращались. Через несколько минут дверь распахнулась, и в торговый зал вбежали два человека. Лица их были окровавлены, одежда порвана. Оба были сильно взволнованы и долго не могли прийти в себя.

— Мы общественные контролеры, — наконец объяснили они собравшейся вокруг толпе. — Хотели произвести проверку, но работники магазина во главе с директором и его заместителем отняли у нас контрольные закупки, чеки и, как видите, избили…

— Что за нравы! Позовите милицию! — послышались голоса возмущенных покупателей. — Это же дикий, из ряда вон выходящий случай. Избивают контролеров! И где — в магазине, в кабинете директора!

В дверях появились милиционер, дружинники. Они прошли в служебные помещения, попытались разыскать директора, его заместителя, но тех и след простыл: сделали свое дело и ускользнули через черный ход.

А на следующий день на столе у следователя прокуратуры Калининского района Ленинграда Алексея Семеновича Седельникова можно было увидеть новенькую папку с надписью на обложке: «Дело о побоях, нанесенных работниками магазина № 28 Калининского райпищеторга общественным контролерам Потапову и Тихомирову». Случай был действительно необыкновенный, единственный за долгие годы, и поэтому расследовать его надо было со всей тщательностью.

Всегда, когда ведется следствие, любопытно заглянуть в самую глубину дела, проникнуть в его сущность. «Когда совершено преступление, ищи, кому оно выгодно», — гласит пословица. Следователь решил поинтересоваться: как вообще обстоит дело в этом магазине с обслуживанием покупателей? Оказалось — неважно. На сделанный следователем запрос из торговой инспекции поступила целая пачка документов. Это были акты обследований, объяснительные записки, написанные продавцами в ответ на замечания контролеров. Каждый из этих документов свидетельствовал о том, что нарушения и злоупотребления, допускаемые в магазине на проспекте Металлистов, не единичное и не случайное явление.