Проблема же Облачного Города состоит в том, что он пусть комфортабельная, но гостиница. Место, куда приезжают за длинным кредитом. Без местного населения, у которого душа болит за свою родину. В результате прибывший в Облачный город новый губернатор столкнулся с откровенно криминальной организацией добычи тибанна.

Технология его добычи отработана веками и проста до гениальности. Газокомпрессорные станции висят в верхних слоях газового гиганта. Тибанн поступает туда по опущенным в плотные газоносные слои трубам, гибкость и длина которых позволяет маневрировать в поисках наиболее богатых и чистых пластов. Производительность резко увеличивается, если на конце трубы окажется вторая станция-навигатор, сокращающая время поиска и поддерживающая позиционирование в потоке. В идеале работающая в крайне агрессивной среде станция должна быть полностью автоматической. Только ее стоимость здорово увеличивает затраты. Поэтому компромиссом между ценой и производительностью стало использование небольших звездолетов с экипажами в пару десятков разумных. Минимум переоборудования, и в плотных слоях атмосферы газового гиганта кораблик может проработать несколько месяцев. Потом подъем и замена на следующий. Капремонт обойдется дороже. На Беспине эту технологию довели до абсурдной мерзости. Старые корабли здесь не покупали, а получали по программе утилизации, зарабатывая на этом еще и небольшую денежку. Беда лишь в том, что состояние этого металлолома таково, что спуститься в атмосферу Беспина они еще могут, а вот подняться назад — едва ли. Для большинства экипажей это командировка в один конец. В том, что делали они это в массе своей отнюдь не добровольно, крылся главный криминал аферы.

Мофф Кеноби прибыл в Облачный Город как раз в момент подготовки к спуску очередной партии. Застал процесс во всем великолепии, так сказать. Даже скромных технических познаний бывшего джедая хватило для понимания сути проблемы. А воли — на отмену запуска, арест руководства газового концерна и введение на нем прямого государственного управления. Только на закупку нормальных станций нужно время, а производство тибанна упало сразу.

В результате в Облачный Город примчался лорд Вейдер с воплем: «Тибанна! Много! Хочу! Сейчас же!» На что джедай-губернатор откликнулся с ледяным спокойствием — разрешил выход приготовленного металлолома, укомплектовав экипажи владельцами и топ-менеджерами газодобывающего концерна. Вот тут-то родные и друзья Лучших людей Облачного Города вой и подняли.

Обо всем этом Кеноби рассказывает в прямом эфире не столько моему комиссару, сколько народам сектора, слишком хорошо знающим, что такое произвол властей и прибавочная стоимость. Впрочем, и без неосознанной поддержки большинства зрителей, речь Кеноби хороша. Без лишнего пафоса, с толикой иронии и верно расставленными акцентами. Его уверенное спокойствие выгодно оттеняется периодическим воем Дарта Вейдера о задыхающемся в тисках энергетического голода флоте — защитнике сектора от пиратов. Кто такие пираты во внешних территориях тоже хорошо знают.

Поэтому адвокаты осужденных хозяев Беспина видимо присоветовали клиентам помалкивать в тряпочку, сами пару раз вякают про незыблемость буквы закона, да и примолкают. Сильно подозреваю, ждут результата от снаряженной делегации к госпоже комиссару. Только это едва ли попадет в кадр.

А вот и госпожа Скайуокер. В летной куртке поверх полувоенного, но соблазнительно облегающего ладную фигурку костюма и ярком головном уборе — стилизации под церемониальный наряд королевы Набу, Падме заставляет мужчин восторженно выдохнуть. Бедняга Вейдер не знает, чего и делать: на жену восхищенно пялиться или прочих особей мужского пола вокруг душить. Вот это я понимаю — пиар. Тем временем мой представитель берется за дело — за Кеноби то есть.

— Скажите, губернатор, на сколько вы планируете увеличить добычу тибана за счет вашей акции устрашения?

Против данного определения Кеноби разумно не возражает, а запрошенную цифру называет быстро и в кубометрах, и в кредитах.

— Сколько можно выручить за сданные в металлолом корабли?

— Вы еще не назвали цену лекарств, полученных из спайса, который могли бы добыть эти господа, окажись они строго по приговору на Кесселе, — улыбается хаттов джедай. — Действительно, сумма получится процентов на пятнадцать больше. Но госпожа рука императора не учитывает фактор времени. Тибанн флоту нужен здесь и сейчас.

— До какой степени здесь и сейчас? — комиссар обращается уже к Вейдеру.

— Есть информация о массированном прорыве из доминации хаттов в течение двух-трех месяцев, — четко, по-военному отзывается тот.

Молодцы, поганцы. Без публичной свары обошлись. Публичная демонстрация способности конструктивно взаимодействовать, корректируя свои решения ради интересов Империи выглядит ярким контрастом по сравнению с еще не забытыми публичными же скандалами в старом Сенате.

— Я услышала вашу обеспокоенность, милорд. Таким образом, на кону не столько законность или справедливость, сколько безопасность сектора. Верно?

— Да, мэм.

— Тогда подойдем к делу прагматично. Сколько надо времени на введение в строй нормальных станций-корректировщиков?

— Полтора-два месяца.

— Здешние развалюхи столько продержатся?

— Едва ли, — пожимает плечами Кеноби.

— Да они двух недель не отработают! — возмущенно орет Вейдер.

При всей своей эмоциональности ситх считать умеет. Ему нужен тибанн. Любой ценой. Даже ценой жизни каторжников. Публичную расправу, задуманную Кеноби, он одобряет. Но газ ему нужнее, и мысль своей жены он уже уловил.

— Думаю, мы можем потратить дней десять на то, чтобы привести эту рухлядь в божеский вид. Сам движки перебирать пойду, а до рабочего состояния доведу.

Про «сам пойду» не фигура речи. От возможности заставить летать то, что к этому уже не способно, у лорда аж глаза загорелись шалым и каким-то зеленым огнем.

— Позаботьтесь о том, чтобы процент потерь глубинных станций не превышал допустимые потери десантных ботов при десантировании.

— От четверти до трети, значит? Нормально — обеспечим, — жизнерадостно заулыбался полный трудового энтузиазма ситх.

Н-да, главкомовской вальяжности парню пока не достает. Ладно, научится. Какие его годы. А пока поставлю жирную точку лично.

Даю сигнал связистам, и мое изображение появляется на далеком Беспине.

— Я доволен сбалансированностью принятого вами решения. У меня остался лишь один маленький вопрос. Кто заплатит за ремонт старых, равно как и за покупку новых станций?

Вопрос не к моим людям. К местным барыгам. И они мой намек поняли. С финансированием перебоев не будет.

* * *

А вот с возвращением четы Скайуокер в столицу возникла проблема. Главком слишком буквально воспринял задачу обеспечения безопасности глубинных станций. В результате он не только лично контролирует ремонтно-восстановительные работы, но и заявил о личном участии в первом погружении одного из кораблей. Это месяц-полтора. В течение этого срока комиссар Скайуокер собирается пробыть на Беспине. Использует служебное положение в тревоге из-за рисковых действий мужа. Я ее понимаю и не возражаю.

Вот только малыши-Скайуокеры скучают. Особенно без папы. Они привыкли чувствовать его могучую силу рядом. Они еще слишком малы чтобы понять, чего именно им не хватает. Но им плохо: одиноко и тоскливо. Это может пагубно сказаться на характере подрастающих Скайуокеров. Надо вмешиваться. Я, конечно, не Избранный, но Силой не обделен, и с джедаями меня хрен спутаешь, даже если ты еще не научился пользоваться горшком. Самое время отреагировать на тревожные сигналы бригады воспитателей малышей Люка и Леи еще и потому, что на их рев в поле Силы слишком много всякого народу оборачивается. Лишнее это. Ибо пусть не внуки, но мои.

— Видимо детям немного нездоровится, сир. Возможно, первые симптомы кишечной инфекции… — испуганно блеет некое педиатрическое светило, перед тем как тихо исчезнуть из моего кабинета.