- Поиски нового секретаря займут демоны сколько времени. Дополнительная нервотрепка.

Конечно, правда была в том, что я доверял Уэйну, казалось, всегда мог на него положиться. И я расслабился, что было непозволительно для моей должности. Поэтому злость медленно грызла меня изнутри. Знал, что это быстро пройдет, надо лишь смириться с тем фактом, что доверие - дело хрупкое.

- Так, может, стоило немного смягчиться?

Я резко остановился, смерив Тоби пылающим взглядом.

- Ты так считаешь?

Ответить друг не успел, нас обоих вызывали к королю перед балом. Говорить мне абсолютно не хотелось, да и радовало сейчас только одно - маленький черный футляр во внутреннем кармане пиджака, а точнее - мысль о том, как я подарю его госпоже Ладье.

То, что все пошло не по плану, я понял не сразу. Селина выглядела ослепительно. Так, что в груди сладко сжималось сердце. Ее наклон головы, походка, мягкая улыбка - меня привлекло все. Еще никогда я не был в таком восторге от одного прикосновения к талии девушки.

Наваждение это или что-то большее - мне было все равно. Знал лишь то, что не успокоюсь, пока Селина полностью и безоговорочно не станет моей.

Разговор на балконе как-то не задался. Что она хотела услышать от меня еще? Казалось, я и так открыл перед ней все сердце. Дал ей доступ ко мне в любое время в любом месте. Его Величество не имел подобной возможности. Естественно, я не ждал, что она кинется на меня с тысячью благодарностей, или ждал, точно не знаю… но уж то, что она решила не принимать подарок, было выше моего понимания.

Найти одного газетчика из Хроники, зная, что он частый гость в Объединении художников, да еще ведет светскую колонку, было делом простым. Осторожно подобраться к нему на балу, а затем поговорить на щекотливую тему, осторожно подбирая слова, советуя не лезть в жизнь одного конкретного главы Тайного сыска - тоже не составляло труда. Но на это нужно было время. Оно пришло, как обычно, совсем не вовремя. Селину оставлять не хотелось, но моя задача представлялась мне ясно. И чем быстрее я с ней разберусь, тем быстрее вернусь к важному для нас с Селиной разговору. Так я думал. Казалось, что и она это понимает.

Как только я смог выбраться из кабинета и отлепить от себя никак не унимающегося Тобиаса, который находился под впечатлением от восклицаний репортёра о том, что Уэйн варварски предал их любовь, Селина Ладье убежала. Струсила или поняла мое поведение по-своему, я не знал. Однако я был зол. Сколько можно бегать?

Я готов был сделать глупость и оправиться к ней домой выколачивать из нее все признания до потери пульса, но в коридоре на меня налетала блондинка в золотистом платье. Глаза ее сверкали ему в тон. Она показалась мне смутно знакомой, а когда обвинительный перст уткнулся мне в грудь, заставив удивленно заломить бровь, я начал кое-что понимать.

- Не знаю, какого вы там наговорили Сели, господин де Фоссе, но то, что вы глава Тайного сыска, никак не спасет вас.

- Простите?

- Я знаю, что вы ей не безразличны, как и она вам! Иначе я бы уже давно послала вас за грань ко всем демонам! Но если заставите ее плакать еще раз, то ваша голова будет сверкать в заднице какого-нибудь пропойного вурдалака!

Должно быть, вид со стороны у меня был совсем ошеломленный. Девушка, похоже, была навеселе, хотя и говорила вполне себе уверенно. Видимо, подруга Селины. Кажется, Мадлен де Эмери, сестра того мальчика из лаборатории, крутящегося вокруг Селины, - Рори, или Лори.

- Заставлю плакать?

- А вы думаете, она сладкие булочки поехала есть? Ну, а если и да, то как закуску к слезам.

Больше мне сказать девушке было нечего. Булочки, слезы. Мне явно стоило увидеть Селину, чтобы уже самому успокоиться.

- Не советую сейчас с ней разговорить. Ей нужно выплакаться, господи де Фоссе. Побыть одной, понимаете? Нам это, в смысле девушкам, порой очень сильно необходимо. Мой вам совет - дайте ей немного времени, хотя бы до утра, - и с этими словами она легкой покачивающейся походкой уплыла в танцевальный зал.

Проводив девушку взглядом, я задумался. Может, подруга лучше знала, что сейчас нужно Селине, а меня ждала кипа бумаг и докладов о сегодняшнем вечере. Как показывал опыт, чем меньше было дело, тем больше после него надо было составлять и подписывать бумажек.

Домой я вернулся в середине ночи. Разделся, принял душ и устало упал в кресло в гостиной, включив лишь один настенный светильник. На хрустальных бутылках винного шкафа играли блики. Так и норовило достать бокал. Я смертельно устал, но заснуть не получалось. В голове постоянно всплывали картинки с прошедшего бала. Прикрыл глаза и попытался отложить все размышления до самого утра, когда в соседней комнате почувствовал сгусток моей собственной магии. Спальню разрезал пространственный телепорт. Раздвоением физического тела или ментальной магией я не грешил, так что не веря догадке, поднялся и заглянул в приоткрытую дверь.

Посреди спальни стояла Селина. Измятое домашнее платье спустилось с одного плеча, волосы лежали в беспорядке золотыми кудрями, а глаза нехорошо так припухли и покраснели. В первую секунду я остолбенел, но когда отмер, сердце мое больно стукнулось о ребра.

- Селина, что случилось? Ты плакала. Селина, если я…

Она упрямо покачала головой, а потом вдруг произнесла тихо:

- Поцелуй меня.

Каменным истуканом я не был, и даже заплаканная Селина вызывала во мне вполне конкретное желание, но ее просьба прозвучала таким дрогнувшим голосом, что я попытался вести себя как можно более мягко. Правда, хватило меня ненадолго. Но чувствуя, что Селина в моих руках расслабляется и отвечает, превращаясь ь в маленький огонек, я сам распалился.

Когда мои ладони с бедер и спины переместились ей на шею, затем к щекам, я ощутил горячую влагу слез и отстранился, тяжело дыша.

- Моя маленькая девочка, что же такое… Хорошая, милая, не плачь… Сейчас я тебя отпущу, мы пойдем в гостиную, сядем, выпьем чая и ты мне все расскажешь.

Дождавшись неуверенного кивка, я усадил ее на низкий диван в гостиной, а сам отправился на кухню. Хорошо, что у меня вообще нашелся чай, а то я даже и не знал бы, что делать. Не наливать ведь Селине виски, право слово.

Знаете, я совершенно не удивился, когда горячий чай оказался на моих спальных брюках. Пока Селина краснела и шептала извинения, а мои пальцы на ногах горели от ожога, я с улыбкой смотрел на ее светлую макушку и понимал, что мог бы стоять так вечно и ничего не поменял бы от нашей первой встречи до этого момента. Ну, разве только что больше целовал ее мягкие губы. Следующие слова врывались из меня сами собой:

- Селина, как же я тебя люблю….

С широко раскрытыми глазами она уставилась на меня снизу вверх, кусая губы.

Больше мы не произносили ни слова. Должна ли она была мне ответить? Не знаю. Если честно, то, что я она сейчас сидела в моей гостиной посреди ночи, говорило лучше любых слов.

Когда я вернулся с новой чашкой чая, Селина, кажется, успокоилась. По крайней мере, у нее уже не было взгляда затравленного котенка.

- Не трогай, сам уберу, еще порежешься, - проговорил, когда она полезла к осколком разбитой чашки, и щелкнул пальцами, вызывая простейшую бытовую магию.

- Расскажи мне, что случилось? - попросил, присаживаясь рядом с ней на диван.

Думала она не очень долго, прежде чем заявить:

- Мне очень нравятся твои поцелуи!

Я еле сдержал улыбку, чтобы не обидеть ее. Дальнейший разговор пошел в более правильном русле. Новость же о том, что профессор Ольберг Фольцимер, глава Совета профессоров Королевского ботанического общества, являлся отцом Селины, я приняла так, словно это касалось самого меня. Как же тяжело ей было узнать об этом, сколько боли она испытала, поняв, что мать так долго скрывала от нее правду, что никто из родителей не удосужился рассказать ей все лично. Но все, чем я мог помочь - это просто обнять ее покрепче, дать совет, попытаться успокоить и уложить спать на мягкие простыне, надеясь, что сон ее будет спокойным.