Он отстранил от себя одного из подавальщиков, пытающегося промокнуть его пиджак салфеткой, и покинул веранду широким шагом.

- Господин, но… - молодой человек растерянно посмотрел на быстро удаляющегося колдуна, явно боясь и остановить его, и получить нагоняй от хозяина чайной, раз не умастил гостя.

Я проследила, как смятая газета плавно спикировала на пол, и тоже повернула голову в сторону исчезнувшего в недовольстве мужчины. Он спускался с веранды по небольшой лестницы, нетерпеливо размахивая серебряной тростью в левой руке. Сделал всего пару шагов по проспекту и исчез. Мне пришлось даже моргнуть. Никогда я прежде не видела столь чистого и молниеносного телепорта. Вот был человек, и вот его уже нет. А ведь он даже не приложил никаких усилий, чтобы открыть телепорт. Просто шел. И исчез. Невероятно. После него осталось только небольшое зеленоватое зарево, что быстро рассеялось, а еще до меня дошел очень яркий и резкий запах мяты.

- Госпожа, у вас все в порядке? - услышала я тонкий голосок рядом. Глянула на подавальщика и стала медленно возвращаться в свою реальность, в которой никто не исчезал в воздухе за секунду.

- Да, все хорошо, извините за беспокойство, - я успокаивающе улыбнулась. Хоть кто-то из виновников торжества ведь должен успокоить нервы юноши.

Но, на самом деле, у меня было не все хорошо. Прихватив с собой Хронику, я поспешила в Белый переулок, где оставила магический экипаж. Прогулка до фресок Темных времен подождет. Меня интересовала куда более насущная проблема - помолвка госпожи Розмари де Лерой. Я знала эту женщину, знала даже слишком хорошо. Вы сейчас подумали, что это какая-то кровная соперница, а Огюст - любовь всей моей жизни, да? По крайней мере, так обычно начинаются остросюжетные любовные романы…

Но нет, все обстояло намного прозаичнее. Ровно двадцать четыре года и одиннадцать месяцев назад Розмари де Лерой произвела на свет меня, Селину Ладье. И по каким-то неведомым мне причинам мать не сообщила своей дочери о столь волнительном событии, как помолвка. Сообщила всей ресторации Голдгравии и всей столице вместе взятой, ведь только ленивый не открывал Авьенской Хроники. Знали все! Но только не я!

Пока я доехала до дома, накрутила себя неимоверно. Почему мама не рассказала мне о помолвке? Почему я никогда не слышала имени никакого Огюста из ее уст? А ведь мама не отличалась особой скрытностью, скорее наоборот, порой даже излишней болтливостью. И уязвимостью. Да что там, мама - просто великовозрастный ребенок. А что, если ее заставили? Принудили? Обманули? Шантажировали? Одна идея была ужаснее другой.

Поэтому когда я зашла в дом, на ходу расстегивая жакет, все еще сжимала Хронику в руках и представляла самое страшное. Не подумайте, что я не желаю маме счастья. Конечно, я хочу, чтобы она жила полной жизнью, радовалась и была рядом с любимым мужчиной. Просто на протяжении трех лет после смерти отчима, который дал мне свою фамилию, который заменил мне отца, мама не удостаивала особым вниманием ни одного мужчину. И тут сразу помолвка? Ведь помолвка - это почти свадьба, не так ли?

При мысли о Лайонеле Ладье сердце заныло - отголоски былой боли. Это был человек потрясающей доброты и удивительного взгляда на мир. Он воспитывал меня с десяти лет. Другого отца я не знала. До Лайонела у мамы было четыре мужа, и все они отличались неимоверной внимательностью ко мне. В этом вопросе мама была особо щепетильна. Любой, кто поселился бы в ее сердце, сначала должен был полюбить меня как родную дочь.

Но именно Ладье стал тем человеком, что научил меня всему, что я знала сейчас, тем, кто открыл мне мир книг и науки, кто всегда поддерживал и был рядом в самые трудные и важные моменты. Он подарил мне веру в себя. А еще я видела, как он любил маму. Без оглядки на ее прошлое, принимая такой, какая она есть.

Конечно, я уже давно не ребенок, и не стала бы называть нового мужа мамы «отцом» или как-то препятствовать ее браку, но ведь она, даже выбирая сорт чая к завтраку, каждый раз советовалась со мной! Как она могла не рассказать о своем новом кавалере? О женихе? О человеке, который смог завоевать ее спустя целых три года жизни без мужчины, а это было для мамы весьма тяжело, ведь она всегда была женщиной, обласканной вниманием противоположного пола.

В общем, чем больше я думала, тем больше запутывалась. В этом мы с мамой и отличались - я слишком много думала, она - недостаточно много. Но вместе мы пока справлялись с нашими тараканами.

Розмари де Лерой нашлась в гостиной, около углового эркерного окна. Она балансировала на одной ноге на высокой железной стремянке, о наличии в нашем доме которой я даже не подозревала, цепляясь за кремовые гардины с кисточками по краю и вытягивая шею вверх, словно разминала затекшие мышцы.

- Мам?

Собственный голос показался мне незнакомым, слишком высоким. Видимо, маму он тоже удивил, так как она резко вздрогнула и пошатнулась. Я тут же кинулась поддержать лестницу.

- А, это ты, - выдохнула она и снова обернулась к окну.

- Что ты делаешь?

Вместо ответа мама шикнула на меня и шепотом спросила:

- Клару ты не встретила?

Я заломила бровь, но все-таки отрицательно покачала головой. Клара была нашим третьим разумом в семье. Иногда казалось, что единственным. Кухарка, домоправительница, большая советчица, а в свое время еще и нянька, хотя, она и сейчас учит нас уму разуму, в одном лице. Я решительно не понимаю, как она терпит меня с мамой все шестнадцать лет, что работает у нас. Но, клянусь, каждый раз, когда удается, я задабриваю ее подарками, дабы Клара потеряла бдительность и потерпела нас еще годок другой.

- Отлично, тогда смотри, - мама кивнула на окно.

Ничего, кроме нашего маленького сада, я не увидела.

- На что?

Мама в раздражении всплеснула руками:

- Селина, зачем ты вымахала выше матери, если все равно ничего не видишь дальше своего носа?

Мне осталось только пробурчать:

- О, это точно… Кстати, об этом.

Момент для того, чтобы наконец завести так интересующий меня разговор, настал, но у мамы были другие планы.

- Лезь, - скомандовала она, спускаясь со стремянки, - ты просто не поверишь своим глазам.

Подниматься на пошатывающуюся лестницу я не спешила, как вы понимаете.

- Чему я не должна поверить?

- Там госпожа Корш… - таинственно проговорила мама и ударила меня пониже спины, подталкивая к подглядыванию за соседкой.

- И?

- Селина! Лезь, и не перечь матери!

И да, я полезла. Не скажу, что мне было сильно интересно, что там такое стряслось, что мама даже ради этого отыскала где-то стремянку и притащила ее в гостиную, но разве что чуть-чуть.

Госпожа Корш прогуливалась по своему заднему двору, скрытому высоким забором. Любовно осматривала клумбы и напоминала всем своим видом длинный жердь. То есть, ничего нового.

- И? Когда прогулка в собственном саду стала преступлением? - скептически спросила, а мама в ответ закатила глаза:

- Да ты посмотри, что на ней!

На ней были широкие штаны цвета детской неожиданности и розовая блуза.

- Одежда? - предположила я, чем вызвала новый шлепок по мягкому месту.

- Ты чего?

- А ты чего? Не помнишь, что я купила себе такую же блузку на прошлой неделе? Она еще, как увидела ее, сразу сказала, что такой цвет не для женщин моего возраста! Ха и еще раз ха! А теперь посмотри на эту молодую профурсетку! Пятый десяток, а совести как не было, так и поставки ее не ожидается.

Я глубокомысленно кивнула и уже планировала слезть с трибуны для подглядывания за соседями, как услышала восклицание:

- Да я же сказала, пусть ходит, хоть голышом! Селина, и ты туда же?

В арочных дверях появилась Клара, с корзинкой, полной мандаринов. На языке сразу появился вкус моего любимого джема.

- А я ей говорила - нечего заглядывать в чужие окна! Своего белья хватает, - тут же поддакнула мама.