— Отлично, недомогание вроде проходит, — продолжил мой спаситель. — Меня отчётливо видите?

— Да, — просипел я.

Горло, не смотря на выпитую воду, продолжало саднить.

— Ещё воды? Это мы мигом. Так, а, допустим, вот этот шкаф? — незнакомец указал себе за спину, сам гремя посудой на небольшом туалетном столике посреди комнаты.

Я с силой моргнул, заставив себя сфокусировать взгляд. Действительно, за его спиной стоял массивный, по всю ширину стены, книжный шкаф. Судя по потому, что полки его были плотно забиты разномастными корешками, хозяин этой комнаты был большим фанатом книгопечатания, которое в последние годы, как чума, распространилось по всему северу.

— И шкаф вижу.

— Отлично. Пейте, — произнёс он, вновь поднося кружку к моему рту.

Дважды мне повторять не пришлось.

— А свет? — поинтересовался незнакомец. — День сейчас, ночь?

Я скосил глаза вправо, глядя в широкое окно. Серые облака за тонким, чуть матовым стеклом, явственно свидетельствовали о том, что на улице всё-таки стоял день, пусть и крайне пасмурный. Судя по тому, что солнечные лучи светили как бы сквозь воду, вскоре стоило ожидать дождя.

— День на улице, — подтвердил я. — Осенний. Скорее всего. А вы, собственно, кто такой?

В ответ на мой вопрос незнакомец лишь широко улыбнулся.

— Конечно, отвечать подобным образом невежливо, но для начала я хочу уточнить, кто вы такой. Вы не против?

С этими словами он, не дожидаясь моего ответа, подхватил со стола лист пергамента, обмакнул стилус в чернила и, пододвинув стул к изголовью кровати.

— Ваше имя?

От резкости вопроса я даже немного опешил. И ответил честно.

— Рейн Летт.

— Фамилия какая у вас… с востока? Впрочем, неважно. Полных лет вам?

— Двадцать семь.

— Хорошо. Род занятий?

— Арканоло… Да Тьма вас побери, я что, на допросе?! — не выдержал уже я.

Шутливо отшатнувшись от моего натиска, незнакомец примиряюще поднял руки.

— Прошу прощения, мастер Летт. Конечно нет. Ни о каком допросе или исповеди речи не идёт, к тому же, я не надел епитрахиль. Всего лишь дополняю собственные наблюдения за пациентом. Вы, хоть и против своей воли, но всё же послужили на благо науки. И теперь я просто хочу удостовериться в том, что раны, полученные вами, никаким образом не сказались на вашем рассудке. Вы можете вспомнить лицо матери?

— Могу. И даже лицо отца. Вы, кстати, до сих пор не представились.

— Отлично, значит и долговременная память тоже в норме. А?.. — рассеяно переспросил незнакомец, что-то чиркнув в своём пергаменте. — Да, прошу прощения, конечно. Эдвин Майер, магистр магии, к вашим услугам.

С этими словами он протянул руку, которую я немедленно пожал. Его ладонь была сухая и шершавая, однако само рукопожатие оказалось неожиданно крепким для подобного Эдвину человеку. Странно, я был почти в два раза его моложе (хотя, почему именно в два? С магами в вопросе возраста никогда нельзя быть уверенным), и объективно крепче, но маг схватил мою ладонь с силой медведя.

Хотя, возможно, мне просто показалось из-за собственной слабости.

— Рейн Летт, арканолог, — произнёс я. — Как я понимаю, именно вам я обязан…

— Мастер Летт, буквально одну секунду. Прошу вас, воздержитесь от вопросов, я с радостью вам всё объясню, как только мы закончим. А сейчас скажите мне, вы чувствуете голод?

— Ну, есть немного…

Я действительно был не прочь немного перекусить, не смотря на недавние приступы тошноты.

— Хотите сырого мяса? Или с кровью? Может быть требухи? Вам тяжело смотреть на свет?

Я тяжело вздохнул, прекрасно понимая, к чему он клонит.

— На все из них — ответ нет. Я бы сейчас похлебал чего-нибудь жирненького. Супу какого-нибудь. И Создатель милостивый, заканчивайте со своей проверкой. Распознание одержимости я прекрасно отличу от назначения диагноза. Либер Демонику читал.

— Вот как? — изогнув брови, поинтересовался Эдвин. — Хотел бы я знать, чем продиктован интерес к демонологии…

— Как вы правильно подметили, епитрахили на вас нет. А ваши вопросы дают всё больше поводов усомниться в вашей искренности. Я начинаю подозревать, что передо мной инквизитор, а не магистр магии. Тем не менее, отвечу. Трактат этот я читал исключительно из профессионального интереса. Род деятельности обязывает. Не находите, что настала моя очередь задавать вопросы?

Эдвин вновь примирительно поднял руки.

— Сдаюсь. Вы победили. Желания терзать и разрывать у вас нет, молитву над вами священник прочитал, так что будем считать, что скверны в вас нет. Хотя это и удивительнее всего. Вы по краю прошли, дорогой друг. Вам стоило бы поставить свечку за здравие шефа местных жандармов и напророчить ему долгие лета. Не будь его на той поляне, сомневаюсь, что я успел бы вовремя.

— Действительно, — я кряхтением я приподнялся на локтях. Спина порядком затекла, изголовье кровати, на которое я всё это время опирался, было с резьбой и жутко неудобным. — Поставлю ему пива при встрече.

— Сомневаюсь, что она состоится вскоре. У маршала Расселя сейчас дел невпроворот. Вы своим героизмом всколыхнули самое настоящее болото, и теперь из тины лезут различные суртульские кикиморы и водяные.

— Что вы имеете ввиду? — спросил я, опуская ноги на пол.

Голые ступни тут же обожгло холодом. Я скривил лицо и зашипел сквозь зубы. Я как-то упустил момент, что под одеялом, пуховым и тёплым, я был полностью обнажён.

— А вот торопиться нет нужды, — вскочил со своего места Эдвин. — Я бы рекомендовал постельный режим как минимум до конца дня. Если вам что-то нужно…

— Единственное, что мне нужно, так это пройтись, — бросил я и, нисколько не стесняясь своей наготы, подошёл к ростовому окну.

Наверное, со стороны это выглядело комично. Абсолютно голый мужик стоит на третьем этаже жилого дома и светит своими причиндалами на всю улицу. Но мне это было необходимо. В конце концов, разве не может позволить себе герой немного эпатажа? Взглянуть вниз, увидеть суетящихся прохожих, которым совершенно нет никакого дела до того, что происходит над их головами. Ощутить лучи солнца на теле, прижаться к холодному стеклу.

Осознать, наконец, раз и навсегда, что он жив.

Пока я наслаждался неожиданно подаренным мне вторым шансом, за спиной раздался противный скрип. Словно кто-то долго собирался с духом, прежде чем войти в комнату. Стоял на пороге, переминался с ноги на ногу, томно вздыхал. И в конце концов решился. Тихий шаг, шелест длинного, до пола, платья, и чей-то смущённый женский голос произнёс:

— Мастер…

Секундная пауза, на которую оборвался почтительный шёпот. А затем высокий, обрывающий голосовые связки визг, полный одновременно и ужаса, и стыда. От застенчивой почтительности, заставлявшей неведомого просителя судорожно сглатывать, стоя перед дверью, не осталось и следа. Та самая дверь, что ещё недавно мерзко скрипела, ударяя по ушам перезвоном несмазанных петель, с грохотом захлопнулась. Визг за ней оборвался, но ему на смену пришёл мелкий топот аккуратных женских ног, торопливо сбегающих с лестницы.

Я так и не обернулся. Во избежание ненужных обмороков.

— Ну, и зачем вы так? — устало переспросил Эдвин. — Уже вполне себе взрослый человек, а бегаете голышом, словно неразумный ребёнок. Напугали бедную Кэтрин. А ведь она, между прочим, тоже причастна к вашему спасению.

— Я извинюсь, — произнёс я, оборачиваясь.

— В таком виде? — усмехнулся маг, глядя мне в глаза. Его моя нагота нисколько не смущала. — Впрочем, если хотите довести девочку до сердечного приступа…

— Чем скалиться, лучше бы дали мне, чем эту наготу прикрыть.

— И то верно.

Пока Эдвин рылся в платяном комоде, стоявшем в углу комнаты, я решил, что слишком долго томился в неведении.

— Как вы нашли меня?

— А? — переспросил маг, выуживая что-то из сундука. — Я же вам уже объяснил. Маршал Рассель принёс. Дотащил вас на своём горбу аж до самого города. Не бросил. А там уже и я… Да, вот. Примерьте.