Едва сдерживаю идиотскую улыбку, глядя на хмурое лицо Миллера.

Уставший, злой, строгий, раздраженный… и такой родной…

Дожидаюсь окончания его грозного монолога и бесшумно спускаюсь с крыльца столовой с полупустой бутылкой из-под воды. Кутаясь в медицинский халат поплотнее, решаю вмешаться до того, как Миллер отсыплет мальчишкам новую порцию штрафов, внеочередных ночных нарядов и физических нагрузок.

Аккуратно опускаю бутылку в мусор, двигаясь к ним и все еще наблюдая за поникшими лицами подопечных.

– Майор, разрешите обратиться, сэр! – следуя уставу, произношу я. Оборачивается… Молча сглатывает. Вглядывается в приближающийся силуэт, все еще не позволяя довериться собственным глазам. – Заведующий хирургического отделения, хирург-терапевт центрального округа Сан-Франциско, Эллисон Ривз, прибыла в распоряжение военного госпиталя, сэр… – молчит, хмуро наблюдая. – Майор, я не потерплю такого халатного отношения к своим подопечным. Если вы и дальше продолжите изматывать младший состав, боюсь, и они и вы вскоре окажетесь на больничной койке нашего госпиталя.

Останавливаюсь в нескольких шагах, с вызовом глядя на него снизу вверх, едва доставая макушкой до мужских плеч.

Его хмурый взгляд и сжатая в полоску линия губ… Рост и широкие плечи в военном обмундировании… Лицо, заросшее щетиной… Я так безумно скучала по всему этому.

Кажется, он злится... а еще чуточку растерян...

Так и подначивает провести пальцем по его хмурому лбу, разглаживая раздосадованные морщинки.

– Что смотришь? – тихо проговариваю, наконец улыбнувшись. – Отпусти детей ужинать.

– Вольно! – не отрывая от меня взгляда, командует он.

Мальчишки мгновенно разбредаются кто куда, осторожно поглядывая в нашу сторону.

Передергиваю плечами от набежавшего ветерка.

– Замерзла? – мигом стягивает с себя куртку, набрасывая мне на плечи и осторожно притягивая к себе за ее полы.

Улыбаюсь, глядя в его темные, постепенно оттаивающие, бездонные глаза. Поднявшись на носочки, мягко касаюсь уголка его губ, проводя пальцем по заросшей щеке.

Нежно накрывает мою ладонь своей, оставляя легкий поцелуй на ее внутренней стороне.

– Привет, – голос тихий, хриплый. Взгляд все так же изучает мое лицо, будто опасаясь, что происходящее нереально. – Маленькая… Как ты здесь… Я чуть с ума не сошел, пытаясь связаться с вами эти несколько дней…

– Прости, – виновато улыбаюсь. – Я соскучилась.

Крепко обнимает, целуя в висок и запуская пятерню в волосы, вдыхая их запах и укутывая еще сильнее от холода в своих объятиях.

Молча сжимаю бока солдатской рубашки в своих кулачках, уткнувшись носом ему в грудь, впитывая в себя тепло и запах родного тела, наконец чувствуя себя дома… рядом с ним… в его объятиях…

– Ты меня с ума сведешь своими выходками, – выдыхает почти шепотом. – Еще раз посмеешь исчезнуть из моей жизни, я этого не переживу.

Улыбаюсь.

Склонившись жадно припадает к моим губам, нетерпеливо сминая их, врываясь языком в мой рот, не давая шанса вдохнуть, сжимая пальцами талию так, что на ней точно останутся яркие следы.

– Папа! – Миа выскочила на плац, с визгом бросившись к нам.

Улыбается, виновато отрываясь от меня.

– Принцесса! – налету подхватывает ее на руки, крепко обнимая и чмокая в щечки со всех сторон. – Какая ты большая стала! Не замерзла?

– Неа, – качает она головой, пока он старательно застегивает ей курточку под самый верх. – Я познакомилась с ребятами из нашего двора.

– Правда? Это здорово! – улыбается, переворачивая ей кепку козырьком назад и пристально рассматривая ее личико.

– Кажется за нами наблюдают, – разглядев шушукающихся ребят за углом казармы и в окнах столовой, тихо шепчу я, дергая его за ткань рубашки.

– Расставим все точки над «i» сразу, – пожимает плечами. – Закрой ушки, солнышко.

Миа смеясь прикрывает ушки руками, пока его голос раскатом гремит по плацу.

– Три круга по границе воинской части, марш!

– Есть три круга! – выдыхают мальчишки, выныривая из своих укрытий.

Смеются, выстраиваясь в шеренги на ходу.

Увиденное стоит того, чтобы откупиться пробежкой в качестве наказания. Майор все же оказывается человеком, а не бесчувственным куском железа, как предполагали многие на сегодняшних сборах.

– Нам негде жить, – жалуется Миа, когда мимо нас пробегают с два десятка контрактников, с усмешками напевающих строевую.

– В смысле? – Алекс непонимающе хмурит брови.

– Все документы о переводе мы привезли с собой, – поясняю. – Для нас не подготовлено место проживания.

– Очень смешно, – фыркает он и одним махом перекидывает меня к себе на второе плечо.

– Миллер! – смеясь болтаюсь у него за спиной, пока Миа хохоча сидит у него на руках.

– Молчи, женщина. Теперь ты моя добыча, – хмыкает, двигаясь по дороге от плаца. – Чемоданы где?

– В госпитале, – тычу пальцем в сторону здания.

– Нас дядя Тео привез, – сообщает ребенок.

– С этим предателем мы позже разберемся, – рычит, шагая в сторону жилого дома офицерского состава.

– Уилсон, оставляешь рядового на посту и дуешь в госпиталь, – распоряжается, аккуратно спуская меня по себе на крыльцо, на глазах у изумленных постовых. – Там личные вещи доктора Ривз. Доставить чемоданы ко мне домой, пулей!

– Есть, сэр! – отсалютовал постовой, припустив к клинике.

– Ты и здесь пользуешься своим положением, – качаю головой, возмущенно скрещивая руки на груди. – Алекс, ты не исправим.

– Какой есть, – фыркает, пропуская меня вперед.

Квартира оказалась на третьем этаже здания. Довольно милое двухкомнатное помещение с небольшой кухней и ванной комнатой.

– Миа постелем в гостевой? – оценивая обстановку, предлагаю я.

– Здесь конечно не квартира в Сиднее, – немного смущенно произносит, окидывая взглядом свои апартаменты. – Но думаю через месяц, семейную пару офицерского состава в трешку переселят, а там можно будет ремонт в детской и спальне человеческий организовать.

– Мы не семейные, – скептично улыбаюсь. – Пока ремонт сделаем, контракт закончится. Расслабься… Меня все устраивает.

Пока купаю Миа, в квартиру приносят чемоданы с вещами.

Гостевая комната в мгновение превращается в детскую.

На прикроватной тумбе появляется мягкий силиконовый ночник с забавной кошачьей мордочкой. Односпальную кровать застилаем яркой детской постелькой со звездочками.

Разукрашки и фломастеры раскиданы по рабочему столу. В углу стопкой сложены сказки. А мягкие игрушки разбросаны по полу и кровати.

Миа в пижаме с цветными единорогами и растрепанными мокрыми волосами, бегает среди этого хаоса, шлепая босыми ногами по паркету и разнося по комнатам нежный аромат детского шампуня.

На столе кухни появляются тонкие плетеные салфетки для горячего и вазочка с фруктами и печеньем. По помещению разносится запах свежезаваренного кофе и только что съеденных горячих бутербродов.

– Здесь пахнет девчонками, – насмешливо фыркает Алекс, уложив ребенка в кровать.

– Я знала, куда еду, – хмыкаю, расчесывая влажные волосы, стоя у зеркала. – Запаслась наперед всем, что могло влезть в чемодан. Миа спит?

– Как младенец, – улыбается, отбирая у меня расческу и осторожно проводя ею по волосам, распутывая концы за спиной.

Откладывает предмет в сторону, опоясывая одной рукой за талию и запуская пальцы другой в мокрые волосы, слегка оттягивая их назад.

Горячая волна мгновенно проносится по всему телу, а на обнаженной ключице отпечатывается багровый след от поцелуя, заставляя сердце биться чаще, сбивая темп дыхания.

– Так вкусно пахнешь, – шепчет, еще крепче сжимая в своих объятиях, проводя влажную дорожку по шее, от чего кожа мгновенно покрывается мурашками.

Внизу живота сладко стягивает, легкий стон срывается с губ, а взгляд мутнеет от желания. Мужская рука проникает сквозь полы халата, властно сжимая грудь, заставляя ее напрячься, выгибаясь навстречу.

Ткань белья давно насквозь промокла, и теперь раздражает своими прикосновениями в самых чувствительных местах.