Не правда ли, все это здорово напоминает повседневные отношения в человеческой семье, от проявлений нежной любви до мелких семейных дрязг? Спросите: при чем же тут интеллект? Любовные отношения между особями противоположного пола исходят из древнейших и простейших инстинктов, связанных с продолжением рода, а ссоры между животными — проявление еще более примитивных инстинктов соперничества, и большого ума для этого не надо. Так-то оно так, да не совсем. Простой инстинкт сохранения рода — это действительно основа таких отношений, но только основа. А как именно выстраиваются такие отношения — это уже зависит от уровня интеллекта животного (или человека!). Чтобы не просто воспринимать особь противоположного пола как необходимость для продолжения рода, а понимать, что это такое же существо, как и ты сам, понимать, что это существо, как и ты, способно испытывать чувство голода, страха, боли или, наоборот, радости, удовольствия. Для этого требуется достаточно высокий уровень обобщения знаний о природе, о себе самом, об окружающих существах. И чтобы рассердиться на супруга не просто за то, что он не отдал пищи, а за то, что он ее не заработал, нужно уловить сложную взаимозависимость явлений, связь между поведением другого индивидуума и получением им пищи — то есть опять же понимать, что этот другой индивидуум — такое же существо, как и ты сам, он так же своим поведением может достичь или не достичь определенной цели. Право, глядя на взаимоотношения некоторых людей, иногда думаешь, что такой уровень обобщения не всем из них доступен. Дельфины, видимо, доросли до этого уровня.
Много интересного можно узнать, наблюдая за играми дельфинов. Ну как отнестись, например, к такому «изобретению» молодой дельфинихи: она придумала себе игру — кормить чаек. Во время кормежки припрятывала рыбу где-то в углу вольера, а когда тренер уходил, доставала со дна рыбок и, высовываясь из воды, предлагала их чайкам. Те быстро сообразили, что опасности для них нет, и с криками и суматохой бросались на предлагаемую рыбу, доставляя этим массу удовольствия скучающей дельфинихе.
В связи с этим имеет смысл напомнить, что игра вообще — дело очень серьезное. В игре животное (или человек) совершенствует, шлифует умения и навыки, необходимые ему во «взаправдашней» жизни, и это очень полезное и нужное занятие. Причем такой способ самоусовершенствования доступен только существам со сложным, высокоорганизованным поведением, с достаточно высоким интеллектом. Вы видели когда-нибудь играющего червяка или лягушку? Я тоже не видел. Играют только достаточно интеллектуальные животные. Но ведь и игра игре — рознь. Когда котенок гоняется за бумажным фантиком или щенок пытается схватить свой собственный хвост — это тренировка простейших охотничьих навыков: схватить и удержать. Иное дело — кормить рыбой чаек. Такая игра требует совсем другого уровня интеллекта. Для этого нужно понимать, что рыба — не только средство утоления собственного голода, но и пища для других, совершенно отличных существ, то есть требуется создать своего рода понятие о свойствах пищи как таковой, о ее универсальном значении для всего живого. Это уже не игрушки.
Или вот еще одно наблюдение по поводу игр, принадлежащее американскому ученому Форресту Вуду. Дельфин научился играть со случайно попавшим в бассейн птичьим пером. Он подбирал это перо, уносил под воду и отпускал возле отверстия трубы, по которой в бассейн подавалась свежая вода. Подхваченное струей воды, перо уносилось прочь, а дельфин бросался за ним в погоню, чтобы схватить, отнести обратно к трубе и начать все сначала. Замечу, что такая игра сама по себе уже свидетельствует о немалой изобретательности. Но это еще не все. В бассейне был второй дельфин. Он не только перенял эту игру у своего соседа, но и вдвоем они ее усовершенствовали: один уносил перо и отпускал его около трубы, а другой ловил. То есть каждый из дельфинов понимал, что его товарищ, во-первых, может получать от игры такое же удовольствие, как и он сам, то есть имел представление о побуждениях и чувствах другого существа, а не только о своих собственных — в полном соответствии с тем, на что указывали и другие наблюдения за поведением дельфинов, описанные выше. Во-вторых, мы снова убеждаемся, что дельфины способны к партнерским взаимоотношениям, рассчитанным не только на сиюминутные, но и на будущие действия партнера. Об этом тоже говорилось, когда описывались способы охоты у дельфинов. И вот опять то же самое, но уже в игре: сейчас один дельфин относит перо, чтобы дать возможность погнаться за ним другому; потом второй сделает то же самое. Не отрабатывают ли животные в таких играх партнерство, которое будет им ой как полезно во многих других ситуациях?
Интереснейшие наблюдения, свидетельствующие о высоком интеллекте дельфинов, стали появляться одно за другим, когда широкое распространение получило содержание дельфинов в океанариумах для исследовательских или зрелищных целей. Как правило, животных при этом нужно многому научить, чтобы они эффективно участвовали в экспериментах или демонстрировали увлекательные зрелищные номера. И тут обнаруживается много чрезвычайно интересного. Процесс обучения дельфинов обычно не является примитивной дрессурой, а строится в значительной степени именно на обоюдном партнерстве. Мы уже говорили о том, что дельфины охотно сотрудничают с человеком. Но сотрудничество это сплошь и рядом заключается не просто в том, что подопечные пассивно соглашаются с требованиями человека, выполняют все его команды. Роль дельфинов в процессе сотрудничества может быть очень активной, и это крайне важно. Ведь дело в том, что разговаривать с ними мы пока не научились ни на их языке, ни на нашем. Поэтому при тренировке дельфинов единственным «языком», с помощью которого они общаются, являются их действия: выполнил дельфин правильное (с точки зрения тренера) действие — получил поощрение, и для животного это указание на то, что его действия одобрены; не получил поощрения — значит, что-то сделано не так. Но ведь любое действие, любое движение, любой поступок содержит множество компонентов; одни из них желательны, другие — нет. Если дельфин, к примеру, совершил красивый прыжок и получил поощрение, то правильно ли он поймет, за что именно его поощрили — за сам факт прыжка, за высоту, за красивый переворот, за что-нибудь еще? А если поощрения нет, то опять же из-за чего — прыжок недостаточно высокий, или не вовремя, или вообще прыгать не надо было? При отсутствии нормального языкового общения не так просто бывает животному и тренеру понять друг друга. И вот тут-то активная позиция дельфина в сотрудничестве с человеком оказывается исключительно важной. Он сам начинает активно «зондировать» ситуацию, пытаясь по ответным действиям тренера понять, что же от него требуется.
Вот типичная ситуация, описанная в уже упоминавшейся книге Карен Прайор «Несущие ветер». В зрелищном океанариуме тренеры хотели научить двух косаток прыгать через препятствие навстречу друг другу и строго одновременно — такой двойной прыжок выглядел бы замечательно. Обе косатки уже были обучены прыгать через препятствие, каждая со своей стороны. Но одна из них прыгала позже другой — из-за этого номер выглядел недостаточно эффектно. Как объяснить ей, чего хотел от нее тренер? Вот как Карен Прайор рассказывает о развитии событий. Тренер начинает «выяснение отношений»: сигнал — и обе косатки прыгают, как обычно, каждая со своей стороны бассейна, то есть навстречу друг другу, но одна раньше, другая чуть позже. Первая получает в награду щедрую порцию рыбы, вторая — опоздавшая — не получает ничего. Очень удивленная таким оборотом дела (ведь раньше за прыжок ее поощряли), «опаздывающая» косатка начинает искать причину. Новая попытка: сигнал — на этот раз вторая поторопилась, прыгнула почти одновременно с первой. Ура! Обе получают по полной порции рыбы. Но уверена ли вторая, что она подобрала правильный ключ к поведению тренера? Нужно попробовать разные варианты! Еще одна попытка — и вторая косатка снова прыгает с небольшим запозданием по сравнению с первой. Опять неудача — она не получает поощрения. Четвертая попытка — и косатка проделывает беспрецедентную вещь: она переплывает на другую сторону бассейна и прыгает одновременно с первой, но не навстречу ей, а рядом. Такого она еще не делала никогда; она явно активно ищет причину, почему она то получает, то не получает поощрения. Но и в этот раз она снова осталась без рыбы. Пятая попытка. Косатки снова прыгают навстречу друг другу и почти одновременно, но именно почти: опять наша героиня чуть-чуть, самую капельку запоздала по сравнению со своей подругой. Как быть тренеру в этом случае? Тренер дает, как всегда, той, что прыгнула первой, килограммовую порцию рыбы, а второй — одну маленькую корюшку. Одна малюсенькая корюшка огромной косатке! Как отнестись к этому — как к поощрению или как к насмешке? Она в недоумении смотрит на тренера и, кажется, принимает решение. Снова занимает стартовую позицию и при очередном сигнале прыгает без малейшей задержки, теперь одновременно со своей подругой и в нужном направлении. Конечно, обе получают по солидной порции рыбы. Все! Начиная с этого момента, прыжок всегда выполнялся безошибочно. Задача решена — и решена не только тренером, но и косаткой, которая, активно пробуя разные варианты прыжков, перепроверяя себя, искала и всего за шесть проб нашла правильное решение.
