Все, над чем мы с Левоном так упорно работали все это время, стало рассыпаться из-за яда стервозной тетки. Мы растили его в ощущении полной семьи, любви и взаимопонимания. Родительское мнение было всегда едино. Мы не перетягивали внимание Андюшки, не ревновали друг к другу, никогда даже мысли не допускали, что не забеременей я тогда, все было бы иначе!

А тут… Нина!

И из-за её поганого языка я вынуждена оправдываться перед сыном. Она заочно сделала из меня гадкого человека!

– Она сказала, что ты всю жизнь морду недовольную строила, а когда папа стал богатым, то на развод подала, пока он молодуху себе не нашел, – Андрею было противно произносить эти слова. Он весь сморщился от ужаса, что это может оказаться правдой. – Вы имущество делите? Мам! Ну не смотри на меня как на идиота! Я уже и не знаю, что думать… Кому верить?

– Ну тогда другой вопрос… Твоя мама, что, на шее у отца все это время сидела? Или, может, я машины у него каждый месяц просила? На курортах прохлаждалась? – я заводилась, как турбина. – Что ты молчишь? Унижая мать необходимостью оправдываться, будь мужчиной и ответь на вопрос!

Было обидно не из-за слов, а от того, что Андрей и так не мог справиться с эмоциями, а тут гадости из уст озлобленной тетки.

– Нет, конечно! – он всплеснул руками чисто в отцовском жесте. – Отец три года не мог уговорить тебя поменять машину, пока сам же не разбил тебе бампер…

– Что? – я вскочила, машинально обернувшись в сторону новенького внедорожника, которому не было и года. Её мне подарил Левон вместо разбитой старой «тойоты». Я всего на сутки улетела в Москву на конференцию, а когда вернулась, муж огорошил меня известием, что мою «малышку» угнали какие-то подростки, а потом разбили и бросили за городом…

– Черт… Мам, – Андрей вдруг рассмеялся. – Да, это мы с папой разбили твою «старушку». Лупили битами, как два барана, пока полицейскую сирену не услышали.

– Чего я ещё не знаю?

– А летом мы должны были ехать выбирать дом. Ты же так хотела просыпаться и бродить босиком по влажной траве… Но говорила, что цены на дома в нашем городе уступают только столичным, и то ненамного. Вот папа и решил сделать тебе подарок, – сын махнул официанту, и на столе появились стакан воды и чашка кофе.

Я словно в мыльном пузыре застряла. Ни звуков, ни людей, только озадаченное лицо сына.

Пока я борюсь со своими демонами, наши семьи разваливают то, что было все эти годы оплотом мира и порядка! Они говорят гадости Андрею! Только для чего?

– Просто… Тётя Нина говорила так убедительно. Да и бабушка так странно отреагировала…

– Как часто ты видел тетю Нину на семейных праздниках? – я прикусила щеку, лишь бы не разрыдаться. Не позволю измарать воспоминания ребёнка! Не позволю думать, что он все это время жил во вранье…

Мы были счастливы!

Первые годы были мысли о разводе, но потом нас затянуло в водоворот с такой силой, что вынырнуть уже было невозможно. Работа, болезни сына, поиск врача, поездки в Москву, потом школа, поступление в универ, моё повышение… Я даже не вспоминала о том, что живу не свою жизнь!

И все вернулось на круги своя, лишь когда мы с Куталадзе остались одни в нашей квартире. То, ради чего мы жили, то, что скрепляло наш брак, растворилось. И стало понятно, что ждать больше нечего…

И теперь его слова про «рано» стали звучать немного иначе, приобрели другую тональность. Полную грусти…

– Андрей, как часто ты видел тётю Нину на наших семейных праздниках? Быть может, она тебя крестила? Или дарила подарки на Новый год? – требовала я ответа только для того, чтобы заставить сына сомневаться не в своей семье, а в том, что есть люди, которым всё равно, что крушить и ломать!

– Никогда не видел, – прошептал Андрей и стал растирать ладонями лицо, осознавая, что сказал глупость.

– Тогда почему её мнение стало важным и весомым? Почему ты поверил ей, а не папе и маме?

– Мам, я не знаю…

– Никто не имеет права совать нос в спальню твоих родителей. И ты, кстати, тоже! Отец был прав, рано было тебе съезжать! Ещё ребёнок…

– А тогда бы вы не развелись? – Сын сжал салфетку, превращая её в комок. – Если бы я не выпросил квартиру, мы бы и дальше жили семьёй?

– Мы и сейчас семья. Никто никуда не исчез. Все праздники, все дни рождения будем вместе. Ты – наш долгожданный, любимый и самый замечательный сын. А мы – твои обеспокоенные родители.

– Правда?

– Да… – придвинула стул, обняла Андрюшу и прижала к груди, успокаивала его материнским сердцебиением. – Ой, я такая голодная. Давай поедим?

– Я угощаю…

– Ой, а что, отец помиловал и вернул спонсирование бунтаря? – я рассмеялась и потрепала сына по волосам.

– Это да… Но вообще, я на работу устроился.

– Что? Андрей! Первый курс, какая может быть работа? Учись, тусуйся, гоняй на тачке! Какая работа?

– Папа был прав. Мне нужно определиться с фазой взросления. Если я ушел из дома, то должен работать, а не кайфовать на родительские деньги.

– Ну и? Куда? Что это за место, куда взяли первокурсника?

– К отцу в авиакомпанию. Им требовался сисадмин. Работа не пыльная, в компах я – ас. Опять же можно работать удаленно. Уже неделю работаю, мам…

– Но мне отец ничего не говорил! – машинально достала телефон, намереваясь позвонить Левону и убить его!

– Папа не знает, – рассмеялся сын и вытянул из моих трясущихся рук телефон. – Мам, все хорошо. Мальчику пора взрослеть.

– Тогда мальчик платит за обед. Нина же раскрыла тебе глаза? Мать у тебя – меркантильная сука!

– Глупости, мама у меня замечательная…

Глава 7

Пока мы обедали, мой телефон без конца вибрировал на столе. Но я так соскучилась по сыну, которого не видела уже три дня, что было плевать. Пусть хоть Армагеддон начнётся!

– Всё-всё, мамуль… Считай, уговорила, заеду завтра на ужин, но только если это будут чебуреки! – рассмеялся Андрюшка и обнял меня на прощание крепко-крепко.

– Заказ принят, – подмигнула, встала на цыпочки, а сын в ответном жесте нагнулся, принимая поцелуй матери. – Ты пиши мне, не забывай, что мать – она с тобой до конца жизни, как шрам!

– Очень даже соблазнительный шрам, – Андрей открыл для меня дверь авто, помог сесть и наклонился, опираясь локтем на крышу. – Не знаю, что у вас с отцом там случилось, но ты права… Не должен я лезть в это. Хотите – разводитесь, хотите – снова женитесь… Мне вас упрекнуть не в чем. Мам, ну даже обидно как-то, кого ни послушай, сплошные детские травмы. А у меня – штиль… Что, не могли принуждать, унижать и лупить?

– Я могу компенсировать, – расхохоталась, рассматривая его хитрую мордочку. – Сумкой пойдёт? Только сразу оговорим степень тяжести твоих психотравм?

– Ты не сможешь, – Андрей присел на корточки, взял мои руки в свои, сжал и поцеловал. – Ты прости меня за всё. Я сам не знаю, почему наслушался тётю Нину… Она все уши мне прожужжала! Как ни приду в офис, она меня постоянно дёргает: то принтер накрылся, то компьютер сдох… Это я сейчас понимаю, что ей повод нужен был, чтобы поболтать.

– Не поболтать, а посплетничать, это разные вещи. А твой папа бы знаешь что сказал?

– Не мужское это дело, сын, – пробасил Андрей в ответ, пытаясь повторить раскатистый, грубый голос отца.

– Именно. Ладно, всё… Беги. Не буду задерживать. Или ты на работу? – натянула улыбку, а следом и солнцезащитные очки, чтобы не выдать своего любопытства.

– Нет, я уже там был. Мы с пацанами сегодня на картинг едем, погонять охота, пока зима не пришла… А ещё… Мам, ты ж у меня красотка, – Андрюша ласково пробежался взглядом, даже не пытаясь скрыть любовь и восхищение. – Найди себе мужика, чтобы папа сдох от сожаления. Я не на тебя злюсь, а на него… Отпустить шикарную женщину? Это ж каким придурком нужно быть?

– Так, не смей говорить так об отце!

– Ладно, я тебя люблю, мамулик. А ты всё же подумай… Молодого, поджарого мачо…

– Вот что ты за болтун у меня, а? Иди уже, поджарый ты мой, проматывай ярко свою молодость!