– Любава… ну идем, – снова заныла Глория.

– Я не держу.

– Мне хочется с тобой.

Слегка повернувшись, я окинула соседку холодным взглядом.

– Тысячу раз говорила, чтобы ты поискала другую подругу. Я подстраиваться не могу. Захочу пойду, захочу – останусь. Патроун дал мне полную свободу, а тебе пора. Чего ты возле меня крутишься, если спешишь?

Девушка заулыбалась, яркий румянец расцвел на ее щеках, а волосы качнулись, бесполезно пытаясь достать до плеч.

– Ты хорошая, Люба. Не заискиваешь и говоришь то, что думаешь.

– А мне от тебя ни холодно, ни жарко.

– Меня не обманешь. Я чувствую, что внутри ты теплая, – она захихикала и покрутилась около зеркала, любуясь своим отражением.

Что тут смешного? Не понимаю. Внутри у меня только лед и мороз.

Не ответив, я сжала холодные губы и вышла в коридор. Глория хлопнула дверью комнаты и шумно потопала следом. Чтобы случайно не задеть ее локтем, я отступила ближе к стене и направилась к холлу.

– Чем же я хорошая? – полюбопытствовала, когда мы вышли в коридор, ведущий к основному холлу, и прикусила губу.

От брошенной фразы и реакции меня окатило теплом. Со мной сегодня явно что-то не так. Я будто начала чувствовать и проявлять эмоции. Нужно срочно найти ректора.

– В твоем сердце нет зла. – Глория, перебежав вперед и едва не упав из-за длинной белой юбки, загибала по очереди пухлые пальцы. – Ты справедливая. Чуткая. Верная. А еще…

Я прошла печатным шагом по холодному темному камню и прислушалась к льющимся из большого зала звукам.

Никогда не любила музыку – она вызывала дикий резонанс в голове и груди. Иногда такой сильный, что меня начинало мутить. Но сегодня все изменилось. Переливы струн ласкали слух, притягивали, заставляли дышать глубоко.

Я потерла зудящую кисть со шрамом и сильнее натянула рукав, чтобы спрятать уродство. Почему кожа сегодня такая горячая? Почему я волнуюсь?

Замедлившись, обернулась. Может, лучше вернуться в комнату и не выходить в толпу? Но ради Патроуна я обязана отметиться на балу и почтить Новогодье. Странная традиция праздновать край года, но сегодня я вдруг прониклась. Будто было в этом торжестве что-то родное. Но я же помню, что вчера меня это не привлекало. Напротив, нервировало.

– А еще умная и честная, – бодро заключила Глория. Она что-то еще перечисляла, но я слишком увлеклась размышлениями и не разобрала.

– Мне все равно, – хмыкнула, сама себе не веря. – Как все равно снегу, куда падать. Хоть на крышу, хоть на лысую голову. Мне нет дела до твоего веселья и дружбы. Не теряй времени, Глория, поищи кого-то потеплее.

– Да перестань, – не унималась девушка. Вдруг посмотрела на меня, как на любимую куклу, у которой сломалась деталь. – Ты, правда, хорошая, только… словно прячешься в плотной скорлупе. Наверное, это защита какая-то. Возможно, магическая. А еще ты красавица, тебя точно на балу выберет кто-то властный и богатый.

Уголок моих губ прыгнул вверх в подобии улыбки, хотя я знаю, что это скепсис. Сказала тоже – красивая. Как ледяная дылда может быть красивой? У Глории какие-то извращенные вкусы, не буду с ней спорить. Она и жареную кукурузу с лимоном любит есть, а мороженое из зеленых помидоров запивает чаем из лепестков белой розы. Никогда не понимала такого, но мне сложно – я не чувствую разницы вкусов. Мне что клубника, что слива, что мясо с кровью – все пресно. Хотя по реакции остальных студентов можно понять, что Глория уникальная в своем роде.

Меня волнует, красивая я или нет? Мрак, где Патроун? Я ускорила шаг и почти добежала до распахнутых дверей. Мне нужно срочно увидеться с ректором. Он поймет, что со мной творится. Не скажу, что испытывать эмоции неприятно, но это пугало и сбивало дыхание.

Около главного холла маленькими группами ютились наряженные студентки. Ребята с разных курсов, подтянутые и выбритые, стояли в сторонке и жадно поглядывали на девушек.

Среди них много моих однокурсниц.

Словно невесты, почему-то всплыла ассоциация.

Я никогда не видела энтарскую свадьбу, но глядя на гирлянды магических цветов, что сплетались в центре в яркую звезду, вдруг осознала, что на какой-то свадьбе все-таки была…

Только на чьей? И когда…

Любава

– Не может быть… – восхитилась соседка, распахнув двери в бальный зал. – Ничего себе украсили за ночь! Бытовики четвёртого курса старались! Любава, ты посмотри, какие скульптуры! Они будто живые!

Я смотрела вперед, на синеватый ажурный пол, на ледяные фигуры и колонны по периметру, балконы из плотного магического снега, что больше напоминал мрамор, тяжелые серебряные шторы, вычурные канделябры, и… тоже восхищалась. Но я же не умею!

Выйдя из комнаты, я неожиданно изменилась: тело мелко дрожало, а по венам волнами катился необъяснимый для меня жар.

В центральном холле академии было блекло, сухо, холодно, как и весь период никса, сезона снегов на Энтаре. Что тут прекрасного? Но я улыбалась и запрокидывала голову! Сдурела!

По залу в танце кружились пары, напоминая заплутавших во тьме мотыльков. Почудилось, что я была здесь раньше. Словно все повторялось. Эта мысль иголкой вошла под ребра и провернулась, заставляя меня шумно выдохнуть и отряхнуться.

Студенты толпились на балконах, прятались в нишах, гуляли среди укрытых снегом деревьев в саду и на площади. У статуи единства, около стены памяти, под люстрой из люмитов, у столов с закусками и напитками. Везде. Среди молодежи можно заметить приглашенных кританцев в дорогих кителях с традиционной символикой по рукавам, почти у всех на пальцах сверкали украшения из рианца – признак высокого статуса. С ними соперничали богачи-иманцы: те расхаживали в довольно небрежных нарядах из грубого хлопка, без украшений, зато вышитых так искусно, что даже я засмотрелась.

Не все гости прибыли, и праздник только входит в раж. Студенты завороженно глядели в дрожащий портал – огромный алый круг на улице, со стороны выхода из академии. Оттуда, по широким ступеням из магического льда, приходили вельможи разных мастей, с обеих стран.

Попадая на площадь из белого камня, они выбирали себе мага: для брака, любовных утех или прислуживания. Приезжие богачи выбирали нас, будто цветы на срез. Вот эта подойдет. И эта ничего. А тот паршивый. Выбросить. Ведите другого или другую.

Выбирали из нашего факультета и энтарских студентов, но последние имели право отказать, если предложение их не устраивало. Нам же, иномирцам, помогала королевская программа распределения. Она же и закрывала рот.

Попаданцы бесправны на Энтаре, а в благодарность за то, что живы и не изгнаны в Мортем, мы обязаны молчать и покорно склонять головы. В нашей группе были те, кому не нравилась этакая помощь великих, но обет, подписанный в начале учебы, заставлял всех подчиняться правилам. Себе дороже – противостоять закону.

Глянув на счастливо порхающие пары под светящимися нитями из люмитов, я ушла в сторону, спустилась на улицу по главным ступенькам и спряталась под покрытыми инеем ветвями старой ивы. Здесь, в тупике, было немного спокойней. Сама не знаю, что со мной не так, но все происходящее – отбор, ужин и танцы – раскачивало в груди необъяснимую тревогу и раздражение.

– Представляешь.

Около плеча вдруг появилась толстушка. Я дернулась от неожиданности, а Глория склонилась ближе, чтобы перекричать музыку:

– Зарину выбрал лорд из южных земель Имана. Смотри, какой толстый мужлан. – Девушка перевела взгляд, я невольно проследила за ним и скривилась: не хотела бы к подобному опоссуму попасть. У него нос длинный, как у грызуна, а уши круглые, их не прикрывают даже торчащие в разные стороны пепельные волосы. – Слышала, что вельможа предложил ей замужество, как только увидел, и Зара согласилась. А какая была простенькая, и магии в ней совсем мало, – заговорщицки шептала Глория. – Говорят, женишок владеет большими землями в Имане. Но я ей не завидую. – Соседка покачала головой. – Теперь с таким… постель делить…