– Кусок угля, а не пирожки моим соседям. Совсем запамятовала наказать Проповеднику следить за тестом.

Лев не удивился подобному доверию. Он даже представил, как кот блаженствует, сообразив, что все гости выдворены из дома.

Не из любопытства, а из-за смятения мальчик подошёл к иллюминатору. Земля за ним начала свой бег. Заскрежетал внутренний каркас вагона. Поезд, на радость Льву, шумно набирал ход. Монорельса впереди пропадала в хмари с радужным отливом, которая мальчику запомнилась с подземного коридора.

– Милый, держись крепче, – сквозь скрежет металла донёсся голос Бабы Яры.

Многоцветные переливы неумолимо приближались и вдруг…

Поезд, точно пробив снежную стену, ворвался в туман, та граница и называлась Пеленой.

Лев глупо открывал рот, хватаясь за уши. Слух возвратился с шипением воздушных клапанов, которые выравнивали давление в капсуле. Теперь поезд шёл мягко, конструкция вагона подвывала только при недолгих вибрациях.

За толстым стеклом иллюминатора цвета потускнели. Из дневного неба высосали синеву, и в его теперешней серости проявились невообразимо яркие звёзды. Будто, пойманные на крючок, размазанные огоньки всеми силами пытались вырваться из плена. Солнце же вовсе потеряло свои контуры.

– Давно я не путешествовала за пределами града царского. Слышала, мир по ту сторону Пелены изменился. Может статься, увижу чего-нибудь занятного в мареве, – заявила Баба Яра.

Лев боялся обернуться на её голос и выдать свой ужас. Вот как, значит, выглядит мир за пределами обжитых чаровниками земель. За границей Осколков, на которых приютилось волшебство.

– Смотри, Лев, вон что-то несётся! – воскликнула старушка.

Мираж. Иначе мальчик бы не назвал пятно, поравнявшееся с поездом. Оно походило на отражение автомобиля в реке.

– Они нас тоже видели? – спросил Лев, когда машина осталась позади.

– Вряд ли. Твои глаза уловили излучение иного измерения, враждебного нашему… как говорят великие умы. Не тревожься, вагон хорошо защищён для езды по Маревой дороге. Нам и пустоши нипочём.

Время, в отличие от поезда, шло вяло. Лев неотрывно смотрел в иллюминатор и порой замечал мелькавшие постройки, дым заводских труб. Баба Яра тем временем увлеклась вязанием, мальчик завидовал её умиротворению. В задней части вагона шелестела газета, а в передней проводник сонно клевал головой.

Как много неизвестного в мире Осколков, и как опасно незнание. Ходящие механизмы, путешествие в междумирье. Какие новые открытия вновь ужаснут его? И вместо того, чтобы зарыться в уютную норку, он мчался к ним навстречу.

Темнота обрушилась на поезд. Его бесшумный ход вновь перешёл в металлический скрежет. Проводник, поправив съехавшую во сне фуражку, принялся готовить чемодан.

Единственный попутчик поравнялся с креслом Бабы Яры и положил на её стол газету.

– Счастливого пути, сударыня, – сказал он и направился к проводнику, который вручил ему багаж.

Мальчик, вцепившись в кресло, с надеждой смотрел на свою попутчицу, но та лишь читала вполголоса предложенную ей газету:

– Внучатая племянница заявила об исчезновении своего родственника из казённой квартиры, предоставленного тому Приказом царской библиотеки. Господин Иммануил заимел известность при неоднозначных… Тебя укачивает, милый?

– Добро пожаловать в Изымиречной край, – осведомил проводник, когда поезд застопорился. – Прибытие в точности до биения сердца.

Станция «Изымиречная» находилась под землёй, кроме перрона и смотрителя, махающего фонарём, мальчик ничего не разглядел. Недолгая остановка не предоставила нового пассажира. Проводник подал горячий увар, и поезд продолжил путь.

Потеряв меру времени, Лев изнемогал от ожидания. Пару раз Баба Яра пыталась подбодрить, а он отвечал ей невпопад. Только вновь вспыхнувшие в иллюминаторах краски успокоили его. Поезд прибыл в Край Собора.

Состав, поднатужившись, взобрался на холм, и к небу поднялась тяжёлая, тёмная башня, похожая на изломанный трезубец. Теперь, куда бы ни завернула железная нить, величественное строение оставалось в видимости.

– Поставь башню Собора в центре Златолужья, и единственным местом, куда не заглянет назойливый трезубый силуэт, будет её же крыша. И передай Вию с Климом, чтобы не удумали с неё летать. Их не только исключат, так я отшлёпаю как следует, – пригрозила Баба Яра.

Вскоре поезд остановился у одинокого домика. Полнотелый смотритель приветствовал новоприбывших на перроне.

– Прошу, не забывайте свои вещи! Служба маревой дороги не несёт за них ответственности! – огласил смотритель.

Лев удивился, увидев, как из вагонов вываливались с полтора десятка чаровников и едва ли не каждый обременённый огромным скарбом. В основном это были молодые ребята и одинакового между ними были не только сюртуки и платья, но и спешность, с какой они надвигались на смотрителя.

Баба Яра придержала Льва в конце очереди, образовавшейся у выхода с перрона. Смотритель зарывался в документы новоприбывших, одобряя приезд ударом широкой печати. Когда настал черёд пассажиров первого класса, покрасневшие вмиг щёки мужчины затрепетали, как желе.

– О–о! Госпожа… – вымолвил смотритель и машинально снял свой кепи.

– Добрый день, дражайший Остап, – Баба Яра одарила его светлой улыбкой. – Вы всё такой же, время и труд вас бережёт. Хотя позвольте поспорить, сегодня смахнули с себя седьмой пот.

– Мне ли жаловаться, госпожа. День Открытия Врат в Соборе – тот редкостный случай, когда мне удаётся отработать, как подобает. Летом день ото дня не отличишь. Никакой гость к нам не жаловал.

– Вижу, ваша избушка совсем окосела, – Баба Яра указала на домик с облупленной синей краской на стенах.

– Не судите строго, госпожа. Вкладываю в неё все силы и монеты из собственного кармана, – обелился толстячек, теребя кепи. – Боюсь, распри нашего руководства и глав Собора продержатся дольше, чем стены моего поста.

– Видимо, отчуждённость Собора от остальных Осколков не ослабилась.

– Разладилось пуще прежнего, моя госпожа, – едва ли не шёпотом произнёс Остап и внезапно вспомнил о наличии второго путника. – Не сочтите за нахальство. Могу ли я узнать, что привело вас в Край Собора спустя столько лет? Неужели вы привезли своего подмастерье?

Баба Яра погладила по волосам Льва затем, чтобы вселить в него уверенность или же найти подходящее ему представление.

– Я лишь бывший наниматель этого юнца. Желаю убедиться в том, что моему работнику будут обеспечены по прибытии в Собор все условия. Вот ознакомьтесь с нашими документами.

– Нет нужды, госпожа.

– Вы пренебрегаете своими обязанностями? – со всей серьёзностью вопросила Баба Яра.

Смотритель покраснел пуще прежнего и, нахлобучив на голову кепи, принялся за связку бумаг.

– Всё в порядке, – сообщил позже Остап.

Часы на столбе, у которого прошла проверка, затрезвонили, и поезд, выдув из-под себя облако пыли, двинулся в обратный путь.

– Так и быть, подожду следующей отправки, – сказала старушка. – Ещё успею промочить горло травяным настоем хозяйки Гуслины.

Баба Яра указала Льву на симпатичные постройки, расположенные в лесочке. По ярким вывескам легко определялись лавки и постоялый двор.

– Поезд прибудет ровно в два, госпожа, – отчеканил Остап и достал отточенным действием часы, похожие на будильник. – Вам же известно, в день открытия врат добавляются рейсы со смежных станций.

– Всё же придержите для меня поезд.

– К сожалению, не в моих силах, госпожа, – ответил Остап, напустив на себя вид человека дела. – Маревая дорога держится на точности…

– До биения сердца! – весело закончила старушка и повела Льва за собой.

Со станции шла длинная аллея, зажатая хвоей. Впереди виднелись немалой высоты ворота. Где-то полпути до стен Баба Яра присела на край засохшего фонтана, только сейчас проявился её пожилой возраст.

– Конец! Похоже, выдохлась.

Трёхглавую башню теперь можно было рассмотреть в подробностях. Вряд ли она прижилась бы в центре Златолужья или где-нибудь в ином месте. Казалось, что она совсем из другой эпохи и давила на сознание.