XVII. (1) Энколпий, с которым Александр был в самых дружественных отношениях, рассказывал, что при виде судьи-вора он готов был собственными руками вырвать у него глаза: так сильна была ненависть его к тем, относительно которых было доказано, что они – воры. (2) Септимин, обстоятельно исследовавший его жизнь, добавляет к этому, что раздражение Александра против тех судей, которые, по слухам, занимались воровством, даже если они не были осуждены, было очень велико: если он случайно видел их, его охватывало душевное волнение, его рвало желчью, лицо его пылало, он даже терял способность говорить. (3) Когда некий Септимий Арабиан, получивший печальную известность после того, как он был обвинен в воровстве, и уже освобожденный при Гелиогабале, явился вместе с другими сенаторами приветствовать нового государя, Александр воскликнул: (4) «О Марна! О Юпитер! О бессмертные боги! Арабиан не только жив, но даже приходит в сенат,[579] может быть, даже возлагает какие-то надежды на меня! Таким, дураком, таким глупцом он меня считает!».
XVIII. (1) Приветствовали его всегда только по имени, то есть: «Будь здрав, Александр!».[580] Если кто-нибудь склонял голову или говорил что-нибудь слишком ласковое, он либо прогонял его как льстеца, если допускало занимаемое этим человеком положение, либо громко смеялся, если достоинство человека не позволяло нанести ему более тяжкую обиду. (2) Приняв приветствия, он приглашал всех сенаторов посидеть с ним,[581] но к этим приветствиям он допускал только честных и пользовавшихся доброй славой людей и велел объявить через глашатая (подобно тому как во время Элевзинских таинств говорят, что туда не должен вступать никто, кто не сознает себя чистым), чтобы не приходили приветствовать государя те, кто сознает себя вором, – иначе они, будучи изобличены, подвергнутся смертной казни.[582] (3) Он запретил падать перед ним ниц, тогда как перед Гелиогабалом уже начали падать ниц, как это принято у персидских царей.[583] (4) Кроме того, он высказал суждение, что только воры жалуются на свою бедность, желая этим прикрыть совершаемые ими в жизни преступления. (5) Он приводил по-гречески известное изречение о ворах, которое по-латыни значит: «Кто много награбил, немного дал защитникам, тот уцелеет».
XIX. (1) Префекта претория он назначил себе в соответствии с авторитетным суждением сената.[584] Префекта Рима он получил от сената. Вторым префектом претория он назначил того, кто даже бежал, чтобы не быть назначенным; при этом Александр сказал, что на государственные должности нужно ставить тех, кто избегает их, а не тех, кто их домогается. (2) Нового сенатора он никогда не назначал, не посоветовавшись со всеми присутствовавшими сенаторами, так что тот избирался голосами всех и о нем давали показания самые высокопоставленные люди. Если же те, кто давал показания или высказывал мнение, обманывали, то впоследствии они низводились в самый последний разряд граждан – после осуждения их как подсудимых, уличенных в обмане, причем не допускалось смягчения наказания. (3) Он же назначал сенаторов только по ходатайству людей, занимавших высшие должности в Палатинском дворце, говоря, что тот, кто назначает сенатора, должен быть большим человеком. (4) Вольноотпущенников он никогда не вводил в сословие всадников,[585] утверждая, что сословие всадников – это питомник сенаторов.
XX. (1) Он был столь выдержанным, что никого не прогонял от себя, со всеми обращался ласково и приветливо, посещал своих заболевших друзей не только первого и второго ранга,[586] но и занимавших более низкие места. Он хотел, чтобы все высказывали ему свободно, что они думают, и выслушивал то, что говорилось. (2) Выслушав, он вводил улучшения и исправления, как того требовали обстоятельства дела. Если же что-нибудь было сделано не совсем хорошо, то он и сам указывал ошибки, притом без высокомерия и злобы в сердце. Он всегда собирал у себя всех, за исключением тех, кого преследовала упорная молва об их воровстве. Об отсутствовавших он всегда спрашивал. (3) Всякий раз, как мать его Маммея и жена Меммия, дочь консуляра Сульпиция, внучка Катула, упрекая его в излишней вежливости, говорили ему: «Ты сделал свое правление слишком мягким и не внушающим уважения к власти», он отвечал: «Зато – более спокойным и более продолжительным». (4) В сущности, не проходило ни одного дня, чтобы он не совершил какого-нибудь поступка, в котором не проявились бы кротость, любезность, благочестие, и при этом он не разорял государственного казначейства.
XXI. (1) Он приказал накладывать штраф в редких случаях, а если его накладывали, он относился к этому неодобрительно.[587] Он передал городам налоги с тем, чтобы они пошли на их собственные постройки. (2) Государственный процент он брал в размере одной трети процента в месяц; при этом многим бедным людям он давал деньги без процентов для покупки земель, с тем чтобы уплата производилась из доходов. (3) Своим префектам претория он присвоил сенаторское достоинство,[588] чтобы они и были и назывались светлейшими.[589] (4) Раньше это бывало редко или вообще еще не было введено в обычай, так что если кто-нибудь из императоров хотел сменить префекта претория, он посылал ему с вольноотпущенником тогу[590] с широкой пурпурной полосой, как передает в жизнеописаниях многих императоров Марий Максим. (5) Александр пожелал сделать префектов претория сенаторами, для того чтобы никто, не будучи сенатором, не мог судить римского сенатора.[591] (6) Своих воинов, где бы они ни находились, он хорошо знал и даже имел в своей спальне их списки с обозначением численности и сроков службы военных; оставаясь один, он всегда просматривал их отчетность и данные о численности, звании и жаловании, чтобы иметь полные сведения обо всем. (7) Наконец, выступая среди военных по какому-нибудь делу, он многих называл по имени. (8) Он делал для себя заметки о том, кого следует продвинуть, часто перечитывал все листочки с записями; в соответствии с последними он и поступал, отмечая тут же дни, а также – по чьему предложению кто был повышен. (9) Он много помог снабжению провиантом римского народа: тогда как Гелиогабал растратил весь запас хлеба, Александр, произведя закупку на свои деньги, восстановил его в прежнем количестве.[592]
XXII. (1) Для того чтобы торговцы охотно приезжали в Рим, он дал им величайшие льготы.[593] (2) Он восстановил в полном размере выдачу народу масла, установленную Севером, – ее сократил Гелиогабал, предоставив должность префекта продовольственного снабжения самым негодным людям.[594] (3) Право заключать брак[595] в торжественной форме, которое этот грязный человек уничтожил, Александр восстановил для всех. (4) В Риме он устроил очень много механических сооружений.[596] Он сохранил привилегии иудеям. Он терпимо относился к христианам. (5) Он настолько уважал понтификов, квиндецемвиров[597] и авгуров,[598] что позволил им вновь рассмотреть и разрешить иначе некоторые дела касательно священных обрядов, уже решенные и законченные им самим.[599] (6) Наместников провинций, которых по имевшимся у него сведениям хвалили по заслугам все, а не только их приверженцы, он во время своих путешествий всегда возил с собой в своей повозке и награждал подарками, говоря, что воров следует отстранить от государственных дел и делать их бедняками, а людей неподкупных – удерживать на государственной службе и делать богатыми. (7) Когда римский народ просил его о снижении цен, он спросил через глашатая, какой вид товара они считают дорогим. Все в один голос закричали: «Говядину и свинину». (8) Тогда он, не снижая цен, запретил убивать свиноматок, поросят-сосунков, коров, телят,[600] не прошло и двух лет или даже одного года, как оказалось такое изобилие свинины и говядины, что, если прежде фунт продавался за восемь мелких монет, теперь цена того и другого вида мяса дошла до двух и даже до одной монеты за фунт.
