Алчность скулил, потирая ожоги. Двуличие приподнялся, хотя тело требовала минуты покоя.

– Все целы? – спросил он у товарищей.

Похоть подтянула под себя колени и упёрлась маской в блаженный холод. Двуличие был ей признателен: она не отчитывала его за то, что он привёл их на порог смерти.

«В который раз».

Они трое отдали многое, чтобы завладеть Масками, дарующими могущество. Теперь бывшие друзья способны противостоять всему миру, однако они остаются смертными. И неясно убьют ли их враги или же собственные Маски.

Через силу Двуличие заставил себя подняться на ноги, чтобы понять, где они очутились. Грубая балюстрада широкого балкона казалась знакомой. Внизу подсвечивался мост Тимура Первого. Толпы ряженых разбредались по улочкам Златолужья. В сторону Царского Оплота никто не шёл, праздник простолюдинов здесь не жаловали.

Единственный въезд на остров проходил по мосту Тимура Первого через величественный ансамбль. Дом Праотцов стоял по правую сторону. Громоздкий и без изысков он выбивался из архитектуры Оплота. В пирамидальное здание хоть раз захаживал любой порядочный мужчина в Златолужье.

По левую же сторону моста стоял недостроенный Дом Праматерей. Вторая половина ансамбля походила на скелет, с которого спало мясо. Женщинам на нынешнем веку не обзавестись собственным храмом, даже несмотря на все старания и траты матушки царя.

– Уже позабыл, как занятно с вами проводить время, – загоготал безумец. – Куда ты нас забросил? Дом Праотцов. Как… символично.

Двуличие был согласен с ним. Странный случай привёл их сюда. Сам он просто желал безопасного места на острове.

Двуличие вспомнил, как единожды отец водил его сюда. Наверное, тогда он и раскрыл ему простую истину. Тем, кто поднимется над людским копошением, станет понятно, что жители Сточных вод, Царского Оплота и остального Златолужья не так различны. Все они живут запертыми в загон. Мерцающая Пелена окружает их тюрьму, а за ней непригодная пустошь и смертельные изломы пространства.

Сегодня ночью мужчина надеялся на то, что они стали ближе на шаг к освобождению чаровников. Хотя сам угнетённый народ даже не подозревает об этом. Пусть в Ряженье льётся вино и песня, ведь когда борьба вступит в завершающий этап, то улицы Златолужья заполонят кровь и скорбный плач.

Неожиданный звон врезался в отголоски народного гуляния. Один за одним на башнях огнеборцах пробудились колокола.

– Скоро Оплот заполонят стражники во главе с опричниками, – предупредила Похоть. – Вылазка получилась не такой тихой, как ты задумывал. К тому же если под завалами найдут мехстража с целым фотоэлементом, то наши лица будут висеть на каждом углу Златолужья.

– Хорошо, что в Ряженье мы надели свои лучшие маски, – похихикал Алчность.

Зазывной набат охватил весь остров и рикошетил между домов богачей. Местные жители, брезгующие суеверным ночным гулянием простолюдина, нынче также не сомкнуть глаз. Стражники заглянут в самый крохотный переулок, опричники же наведаются в гости к каждому неугодному дворянину и толстосуму.

– Крыши небезопасны, – Двуличие всматривался на мост. – Летучие отряды близко. Я отвлеку их. Вам же необходимо уходить.

Никто не спорил. У входа на лестницу Похоть оглянулась на Двуличие. Сухое прощание явно не то, что она желала сказать:

– Увидимся в Соборе.

– Непременно.

Двуличие, оставшись в одиночестве на балконе, запрыгнул на парапет. Подсвеченный луной его силуэт виднелся издалека, как и прыгающие по крышам моста тени. Два отряда летучих законников уже заметили противника. Они пробовали незаметно подкрасться к первому уровню пирамидального строения.

Пружин на ногах элитных стражников недостаточно, чтобы легко покорить Дом Праотцов. Потому Двуличие решил облегчить им задачу. Он сделал шаг в пустоту и полетел прямо в реку. Та встретила его холодным всплеском и после укрыла расколотыми плитками льда.

Всю ночь городовые будут буграми напрасно прощупывать захламлённое дно реки. Двуличие облачился в пузырь воздуха и дрейфовал в сторону от моста и Оплота. Конечно, можно сотворить с водой чары, которые перенесли бы его на другой берег, но тогда придётся промокнуть и наглотаться невкусной воды.

Время и кислород мужчина зря не терял: он углубился в ощущения своего тела. Мысленно пересчитал ожоги и ушибы, и в особенности его как никогда мучила покалеченная левая рука. Он размял ладонь, но онемение становилось сильнее.

Попытавшись не обращать на руку внимание, мужчина хотел вздремнуть. Он намеревался пробыть в реке до утра, и убедиться, что товарищи успешно покинули Златолужье. Их маски связаны между собой, если одна из них окажется в опасности, то остальные об этом узнают в то же мгновение.

Задумавшись, Двуличие вновь сосредоточился на левой руке. В темноте подлёдного течения он ловил что-то пальцами, и вдруг ладонь будто прошили иглы. Крохотные вибрации шли под кожу, тогда мужчина потянул невидимые струны. Сила на другом конце ответила тем же.

– Почему именно сейчас? – надломлено проронил Двуликий.

Похоже, придётся промокнуть: у сегодняшнего дня остались ловушки про запас.

Глава 14. Скудельница.

– Эй, милахи, бросайте ваших сопляков! Подходите к нам на огонёк!

Минуя очередную компашку кутил, Есения схватила Льва за рукав сюртука. Наверное, никто так не сомневался в его способности дать отпор грубиянам, как он сам. И всё же робкое прикосновение и учащённое дыхание княжны открывали в трубочисте невиданные запасы смелости.

– Нам не обязательно идти сегодня, – в который раз предложил Лев под жаркое одобрения Вия.

– Мы почти добрались, – повторила Есения с нарастающим раздражением.

Она отпустила сюртук Льва, и тот отчего-то пожалел, что раскрыл рот. Княжна явно храбрилась, то и дело испуг проскакивал наружу:

– Второй попытки провести вас к родовым усыпальницам не будет. Если мой побег заметят, то его сиятельство… мой дедушка рассерчает, – Есения посмотрела на Зорю. – Тебе тоже достанется.

Равнодушная к ночной прогулке лунси прищурилась от сомнения:

– Вряд ли отец после торжеств будет различать что-либо помимо ковра в гостиной. Завтра, как прилежная дочь, я поднесу стакан воды и уложу на его лоб холодный компресс.

– Лунси же не переносят алкоголь, – не поверил ей Вий.

– Ещё как. Мой народ ищет иные пути в краткое забытье. Однако же на дворцовых пирах лунси не так просто отвертеться от бокала за здравие царя. Его наследника. Его матушки. И так далее.

– Ну-ну, – понимающе вздохнул Вий. – Попробуй не удели должного почтения. Мой папаша как-то раз отплясывал в кабаке, да так, что со стены свалился портрет наместника. Две седмицы батрачил вместо него в цехе, пока он прохлаждался в кутузке за неуважение к власти... Давайте ускоримся, пока те мужланы не вздумали нас провожать.

Ребята вышли к пристани, где лежали на боку лодки и тёрлись об тонкий лёд баржи. Среди бараков и складов праздничные огни закончились, и Льву тоже мерещились тени, идущие за ними.

– Пусть только посмеют, – княжна задрала рукав пальто. Небольшое устройство, по образу стрекозы, оплетало её руку. – Как говорит начальник стражи: «букашка любого громилу защекочет до койки лекаря». Всё же глупо было полагать, будто я без охраны выберусь с Оплота.

– Ух ты, – не скрыл зависть кучерявый вьюн и даже не распознал упрёк в свою сторону. – Такие штуки продают по цене паровой повозки. Даже на душе спокойней стало...

Колокольный звон проскакал по реке и застал подростков врасплох. Он летел с Оплота, и вскоре его отголоски слились с песнями ряженых по всему городу.

– Вот ведь надрываются, – с трепетом оценил Вий. – Ох, серьёзная напасть приключилась.

От пьяной компашки донеслись отборные ругательства. На их голову посыпались сосульки. Ребята оглянулись вовремя, чтобы заметить, как под лунным светом с крыши на крышу перескакивали люди. Их высокие прыжки бесшумны, как и короткий полёт на небольшом крыле. Сейчас же летучий отряд не заботился о скрытности, они изо всех сил неслись на колокольный звон.