— Хорошо — это мило, и мне нравится милый Алекс, правда. Но сейчас, я думаю, мне нужен плохой Алекс.

В его груди раздается глубокий рык, а его член еще больше увеличивается в моих руках.

Отпустив его, я засовываю пальцы под пояс, а когда он помогает мне, приподнимая задницу, тяну их вниз, обнажая его.

В тот момент, когда мои пальцы обхватывают его ствол без барьера ткани, он резко вдыхает.

— Иви, черт, — стонет он, его член подрагивает от наслаждения.

Медленно я начинаю работать с ним, мои глаза блуждают по его телу, наблюдая за его реакцией.

Его глаза — мрачные омуты, полные губы приоткрыты, но его челюсть щелкает, когда он сжимает зубы. Мышцы его груди и пресса напрягаются и расслабляются, пока я работаю с ним. Затем его член… Я видела всего несколько штук через экран. В реальной жизни — ни одного. Но ни один из них не сравнится с его. Может ли член быть красивым? Если да, то у Алекса точно такой.

Он идеален. Кожа гладкая, длинный и толстый, по всей длине бегут вены, от которых у меня во рту появляется желание провести по ним языком.

— Господи. Это ощущение… — Он снова сглатывает, прерывая свои слова. — Думаю, мне нужно оказать ответную услугу.

— Какую услугу? — произношу я, мой голос хриплый от желания. Он совсем не похож на голос робкой и застенчивой девушки, которой я себя знаю. Мне это нравится.

Мне нравится та уверенная и дерзкая женщина, в которую я превращаюсь, когда нахожусь рядом с Алексом.

Это почти такая же зависимость, как и он сам.

Протянув руку, он стягивает мою майку, обнажая грудь.

— Я собираюсь оставить свой след на твоей груди, как ты оставила его на мне.

Он сдвигается, нависая надо мной, как ужасающая стена силы и мускулов. Он заставляет меня чувствовать себя крошечной, женственной и хрупкой. Мне это нравится.

— Вот так, — хвалит он. — Продолжай.

Я глажу его, подстегиваемая его словами и глубокими вздохами в его груди, пока его член не начинает дрожать. Он откидывает голову назад, и мое имя срывается с его губ, когда его горячая сперма попадает на мою голую грудь.

Я не останавливаюсь. Не могу. Я слишком увлечена наблюдением за тем, как он теряет себя, чтобы даже осознать, что все еще работаю над ним, пока его пальцы не обхватывают мое запястье, останавливая меня.

Опустив руку на пол, он поднимает вторую и продолжает свое занятие.

Он окунает палец в оставленный им беспорядок и начинает писать.

АЛЕКС.

Моя грудь вздымается, дыхание становится неровным, а трусики намокают, когда он требует меня таким плотским, грубым способом.

— Пожалуйста, — хнычу я.

— Нам нужно, чтобы ты принимала противозачаточные, детка. Ты нужна мне, ты нужна мне так чертовски сильно, но я не хочу, чтобы нас что-то разделяло.

Его признание выбивает из меня дух.

— Я… — Я сглатываю. — Я не могу принимать таблетки. Я ненавижу их. Побочные эффекты.

— Я знаю, — говорит он, заставляя меня нахмуриться.

— Мы найдем способ. Либо так, либо у нас будет много детей.

Прежде чем я успеваю сформулировать ответ, меня поднимают с пола и разворачивают.

Я ударяюсь спиной о холодную стойку и вскрикиваю от удивления. Но как только костяшки его пальцев касаются моих бедер, захватывая шорты и спуская их по бедрам, я забываю обо всем.

Как только одна моя нога оказывается свободной, он бросает ткань, свисающую с моей второй ноги, и смотрит на то, что ему нужно.

— К черту пиццу, — бормочет он, набрасываясь на меня.

— Алекс, — кричу я, хватая его за волосы.

В отличие от предыдущих раз, он не дразнит меня, не заводит, а потом отстраняется. Как только его язык оказывается на мне, он не останавливается до тех пор, пока я не закричу, извиваясь на стойке, пока мое тело не задрожит от силы освобождения.

После этого он снова возвращает меня в исходное положение, встает в полный рост и вытирает рот рукой.

— Я меняю свой ответ. Если бы я мог выбрать что-нибудь на ужин, я бы выбрал тебя.

— Как ты можешь быть таким идеальным? — Слова вылетают изо рта раньше, чем я успеваю осознать, что они прозвучали.

В его глазах мелькает что-то темное, а челюсть напрягается.

— Это не так, Лисичка. Я так далек от совершенства, и я боюсь, что ты узнаешь об этом и отвернешься от меня.

Я качаю головой. — Этого не случится.

— Посмотрим, — грустно бормочет он, помогая мне спуститься со стойки.

— Иди приведи себя в порядок. — Он шлепает меня по заднице и легонько подталкивает к лестнице. — Я разберусь с этим и пойду следом.

Я хочу возразить, но выражение его лица останавливает меня, поэтому я делаю, что мне говорят, и поднимаюсь по лестнице на трясущихся после оргазма ногах.

17

АЛЕКС

Мне кажется, я никогда в жизни не убирал кухню так быстро. Нет, не так. Я никогда не убирал кухню. Может, я и умею готовить, но это не значит, что я делаю это так уж часто.

Моя собственная кухня обычно ограничивается хлопьями, тостами и разогретой пиццей. И уж точно она никогда не видела такой мучной бури, какую мы устроили.

Честно говоря, моя работа по уборке, наверное, отстойная, но образ Иви, снова стоящей голышом в душе, был достаточным стимулом, чтобы сделать ее короткой и сладкой.

Впереди нас ждали вещи получше, и я все еще чувствовал ее вкус на своих губах.

— Я знаю, что ты смотришь, — говорит она, держась ко мне спиной.

— Я не прятался, — признаюсь я, прислонившись к дверному косяку, все еще покрытый мукой.

Если я войду с ней в душ, то не уверен, что смогу отвечать за свои действия.

У меня есть работа, которую нужно выполнить. Но она не похожа ни на одну из тех, что я выполнял раньше.

Потому что мне не все равно. Мне не все равно, и я знаю, что все испорчу.

А как иначе?

То, что мы здесь, то, что я открылся ей и признал, что она нужна мне в моей жизни, не избавляет меня от страхов, которые заставили меня уехать от нее в понедельник вечером.

Я все еще недостаточно хорош для нее. Я все еще верю, что она отвернется от меня, когда узнает правду. Но я бессилен. Однажды я уже уходил, и посмотрите, к чему это привело.

По какой-то причине кто-то хочет, чтобы мы были вместе. И пока это будет держать ее подальше от того, кто купил ее, я буду рядом с ней, делая все возможное, чтобы быть тем мужчиной, которого она заслуживает.

— Не присоединишься ко мне?

Мой член дернулся от ее слов.

— Я хочу, — признаюсь я.

— Так почему ты все еще стоишь там?

Наконец она поворачивается. От ее вида у меня перехватывает дыхание.

Такая чертовски красивая.

— Не уверен, что доверяю себе сейчас, Лисичка.

Ее глаза пробегают по моему телу и останавливаются на палатке в моих штанах.

— Снова? — кокетливо спрашивает она.

— С тобой, всегда.

Она улыбается мне, медленно покачивая головой. Она даже не представляет, насколько красива, насколько захватывает дух. Но я-то представляю. Я вижу все это.

— Я доверяю тебе, — наконец говорит она, повергая меня в смятение.

— Что? — спрашиваю я, когда она начинает смеяться.

— Ничего, просто мне нравится твой взгляд. В нем ты похож на милого, растерянного щенка.

В моей груди раздается стон.

— Я не милый, — возражаю я, отталкиваясь от дверной коробки и стягивая боксеры с ног. — И я не щенок.

Обойдя душевую кабину, я останавливаюсь в нескольких футах от нее, позволяя своим глазам пожирать ее голую кожу.

— Ты потерялся?

— А? — спрашиваю я, так как близость ее обнаженного тела не дает моим мозговым клеткам работать.

— Нет, ты определенно милый щенок, — размышляет она, прежде чем я набрасываюсь на нее.

— Тогда, думаю, ты не будешь возражать, если я вылижу тебя всю, — рычу я ей на ухо, прижимая ее к холодной плитке.

* * *

— Что теперь? — спрашиваю я, когда мы устраиваемся на огромном лежаке снаружи, Иви со своим этюдником, а я со стопкой конспектов.