– Вы все условно убиты, товарищи, – без тени смущения на улыбающемся лице заявил генерал Карпин.

– Что это сейчас было? – нахмурил брови маршал.

– Истребитель «зелёных» бесшумно подкрался на бреющем полёте со стороны заходящего солнца и сбросил бумажную хлопушку, – охотно пояснил Фёдор и обернулся к своему начштаба: – Узнайте фамилию героя и объявите благодарность за результативную атаку вражеского аэродрома, а нашим зенитчикам – выговор и наряд вне очереди за халатность. Кстати, пусть лётчик сразу по прибытии в часть перешлёт фотографию успешной атаки. Думаю, товарищу маршалу будет интересно увидеть глазами пилота свой «уничтоженный» штаб.

– Фотографию? – выделил из дерзкой речи генерала главный аспект маршал.

– Учебные воздушные бои ведутся с фоторужьями, – доложил об очередном новшестве парагвайский специалист. – На фотографиях в уголке отображается циферблат часов, позволяющий отследить время съёмки и выявить победителя воздушной дуэли. Конечно, в идеале лучше не попадать в фотообъектив противника, но в круговерти свальных боёв даже асов сбивают, ведь поединки проводятся с «бессмертными» истребителями.

– Интересная метода, – задумчиво произнёс Тимошенко и взглядом дал понять своему помощнику, чтобы записал в блокнот. – А когда фотоотчёт атаки перешлют?

– Да пока мы с вами отужинаем, техники проявят плёнку и передадут телефаксом, – жестом руки пригласил пройти к виднеющимся невдалеке замаскированным объектам Карпин.

– Разведка докладывала о парагвайских новшествах, – следуя рядом с генералом, кивнул Тимошенко. – Однако воочию видеть телеаппаратуру ещё не доводилось. Прицелы ночного видения казаки дали учёным на разборку, а вот телевизоры зажали.

– Ну, обычные телевизоры в Асунсьоне продают в каждом радиомагазине, – улыбнулся казачий генерал. – В Парагвае уже несколько лет идёт телевещание, но без организации радиотелесети аппараты бесполезны. А вот приёмо-передающая спецтехника действительно в чужие руки не передаётся.

– Так мы вроде бы не совсем чужие, – улыбнулся союзнику советский маршал.

– Вы даже то, что парагвайцы передали, в дело пускать не хотите, – упрекнул маршала в неповоротливости военно-бюрократической машины Карпин. – Установили б на свой транспортник прибор ночного видения, могли бы ночью незаметно подлететь к аэродрому.

– Наши пилоты не обучены сажать самолёты по таким приборам, – развёл руками Тимошенко. – Да по ним и видно-то плохо, легко оземь расшибиться.

– Взлётная полоса ночью подсвечивается инфракрасными фонарями, – возразил Карпин. – А опытные пилоты и без маячков машины успешно приземляют.

Солнце уже готовилось спрятаться за линию горизонта, но с аэродрома взлетала очередная пара казацких МиГов. Маршал проследил взглядом за разбегом самолётов.

– Похоже, эти будут садиться уже в потёмках?

– У нас полёты круглосуточные и ежедневные, – кивнул Карпин.

– Не надорвутся? – с прищуром глянул на лихого генерала Тимошенко.

– Машины только что с завода, новенькие, – отмахнулся казак.

– Я спрашивал про молодых пилотов.

– Война скидок никому не даёт, – с укором глянул на отглаженную парадную форму маршала суровый ветеран в мятом солдатском камуфляже.

– И давно у вас тут война идёт? – поняв упрёк, проворчал столичный гость.

– Да мы уж полгода в окопах, – подведя делегацию к входу в блиндаж, приглашающе откинул край масксети, завешивающей спуск под землю, Карпин. – Прошу посетить столовую лётного состава.

– Надеюсь, отужинать можно не переодеваясь в камуфляжную форму, – неодобрительно взглянув на замаранные грязью дощатые ступеньки, проворчал Тимошенко.

– В центре охраняемой территории аэродрома можно и не маскироваться, – зловеще усмехнулся казачий генерал. – А вот на дорогах и в полевых частях лучше бы поберечься от снайперов и разведчиков-диверсантов.

– Опять взрывпакетами забросают? – спускаясь в подземную столовую, нервно хохотнул маршал.

– Снайперы стараются пули класть поближе к цели, – на полном серьёзе предупредил парагвайский изверг. – А диверсанты лезут в рукопашный бой, чтобы ценного языка добыть. На вас теперь вся фронтовая разведка «зелёных» охоту откроет.

– А предупредить коллег нельзя, что проверяющие из Москвы прибыли? – проходя в просторный блиндаж, уставленный длинными дощатыми столами, предложил снизить накал учений инспектор.

– Так вы же, товарищ маршал, прибыли не парад принимать, а военную выучку войск оценивать. Зачем же значимую часть специальных подразделений выводить из боя? «Зелёные» сумели с борта патрульного дирижабля засечь вход в зону учений неопознанного самолёта, провели авиационную доразведку, атаковали на подлёте к аэродрому и добили уже на посадочной полосе.

– Мои пилоты не докладывали об обнаружении казачьего дирижабля на маршруте полёта, – недовольно зыркнув на своих штабников, нахмурился Тимошенко.

– Вероятно, воздушный разведчик выглядывал из-за облаков, – пожал плечами Карпин. – Телескопический объектив дальнего обзора позволяет разглядывать и производить телесъёмку объектов с дистанции в пятнадцать километров. В ясную погоду и при дополнительной аппаратной обработке можно даже полевую форму офицеров различать.

– Неужели ваши дирижабли висят в воздухе на недосягаемой для крылатой авиации и зенитной артиллерии высоте? – не до конца веря спорным сведениям советской разведки, спросил маршал. – Там же морозяка неимоверный, да и дышать нечем.

– На одном месте они тоже могут зависать, но расход топлива излишен, – разъяснил нюансы Карпин. – Дирижабли стараются барражировать в разнонаправленных воздушных потоках. Нормальное давление внутри капсулы обеспечивается герметичностью салона, температура – подогревом от систем работающего двигателя. В качестве нагрузки дирижабль несёт запас газового топлива, маленький экипаж с грузом жизнеобеспечения, а главное – радиоретрансляционную и телеаппаратуру.

– А если аварийная ситуация?

– В случае разгерметизации салона наденут кислородные маски. Парашюты тоже имеются, только применить их удастся, лишь выпрыгнув из падающей кабины, поближе к земле.

– И сколько времени пилоты-смертники болтаются по небу?

– Запас топлива и питания для экипажа рассчитывается на двухнедельный рейд, но отчаянные герои при желании могут гонять в потоках попутного ветра хоть вокруг света.

Солдаты в поварских колпаках и фартуках принесли подносы с металлическими тарелками и кружками. На время ужина беседа прервалась. Пища оказалась весьма вкусной и сытной, опровергая доносы сторонних доброхотов, которые жаловались на организацию скудного питания целой армии исключительно на полевых кухнях.

Генерал пригласил отужинавшего маршала в тамбур запасного выхода, приспособленного лётчиками под курилку. Тяжёлая дверь отделила их от помещения столовой, а через распахнутую наружу дверь проникла вечерняя прохлада, наполненная ароматом степных трав. Усевшись на лавочку вдоль стены, ветераны, раскурив папиросы, начали приватный душевный разговор.

– Докладывали, что вы тут все выделенные для армии стройматериалы пустили на временные сооружения, – разглядывая обтёсанные брёвна потолка, похлопал ладонью по дощатой лавке маршал.

– Казармы мирного времени – лишнее расточительство, – отстаивал выбранную методику подготовки войск генерал Карпин. – А созданные фронтовые позиции останутся после учений и ещё хорошо послужат для обкатки следующих резервистов.

Слух маршала резануло последнее слово.

– Ну уж, товарищ Карпин, вам-то не резервистов дали. Весь рядовой состав уже прошёл годичную подготовку в частях РККА, бойцы сплошь комсомольцы, а командиры и замполиты – коммунисты.

– Строем ходить и песни горланить личный состав научили, а вот патроны и снаряды, видно, сильно экономили, – не стеснялся критиковать огрехи советской военной подготовки казак-парагваец. – И боевые действия учили вести только в светлое время суток, будто бы ночью война прекращается.

– В темноте даже с применением существующих приборов ночного видения организованно вести боевые действия невозможно, – категорично замотал головой маршал. – Теряется всякая управляемость подразделениями.