– Новые Васюки столицей станут? – буркнула я, скидывая тяжеленный баул со спины на пол. Ребро прошило болью, аж искры из глаз посыпались. Интересно даже, что за дурак подписал себе смертный приговор. Наши игрушки для собак можно продавать только в недоразвитые страны. Точнее выменивать их на кокосы у каких нибудь аборигенских племен. И то, аборригены в этом случае будут пострадавшей стороной.

– Да ну тебя, вечно ты все недовольна. А харчи твои как раз сейчас будут, скоро сам магнат приедет. Надо бы приветить. И приведи себя в порядок, принарядись что ли. Времени мало, а надо еще поляну накрыть. Так что не телься.

– Может еще кокошник надеть? – вздохнула я и нехотя пошла выполнять приказания шефа.

– И кокошник, и стриптиз спляшем всем коллективом, если надо будет. И…

Дослушивать огненные фантазии Петровича я не стала. Поплелась в уборную, держась за горящий бок рукой. Нет, он прав, конечно. Из туалетного зеркала на меня уставилась тетка, похожая на матрешку коалу, краснощекая, кровь с молоком, но встрепанная и с черными кругами под глазами, горящими каким-то шизоидным блеском. Бессонные ночи еще никого не красили, как я сейчас пред магнатом то предстану. Во жизня пошла у меня, то мажоры, то магнаты. Наверняка этот «махнат» тоже козел, каких счет не видывал. Все они одной мирой мазаны. Жалко Ритки тут нет, она бы заценила, тьфу-тьфу-тьфу, а то накличу.

Принарядилась я, конечно, как велел шеф. Нацепила на себя запасную блузочку, которую специально притащила год назад, на случай, если как всегда обляпаюсь кетчупом из хотдога, или шоколадом от пончика. Брючки свои любимые разгладила, на голову нацепила ободочек, чтобы волосы не мешали мне прислуживать у царского стола. Ромашку бы мне еще за ухо, и копия бы буренка из масленкино стала. Набрала полную грудь воздуха, услышав звуки радости из-за двери. Значит прибл великий магнат, который сделает нашу юдоль скорби процыетающей и богатой. Я нацепила на лицо улыбку, толкнула дверь и…

Я даже успела крутануться вокруг своей оси, не взирая на боль в ребре и то, что голова у меня закружилась. Еще немного и я…

– А вот и наша Катюша, наша добрая фея, – не забыть бы потом порешить Петровича. Задушить его бантом от блузочки, а лучше порубить ободком в капусту. – Катенька, иди к нам, познакомься. С Робертом Георгиевичем.

Я уставилась на чертова подонка, скалящего свои белющие зубы и заскрипела своими неидеальными. Черт. Сейчас я проигрывю по всем фронтам. Этот хам, элекантен, как рояль, одет с иголочки, свеж и бодр. И снова похож на злого бога, который спустился с небес только для того, чтобы поиздеваться надо мной.

– Ну же, Катерина, что вы как не родная, – хмыкнул хам и нахал, пригвоздив меня взглядом. Руку мне протянул. И куда мне деваться было, вот скажите?

– Какого черта происходит? – прошипела, растянув губы в улыбке до такой степени, что казалось они порвутся напополам, вцепилась в руку чертова Роба, итак что у меня пальцы свело. – Это что, какое-то изощренное издевательство?

– Точно, я же тебе обещал, что сделаю твою жизнь нестерпимой, – так же скалясь прошептал мерзавец.

– Вообще-то не обещал, – хныкнула я. Ободок впился в виски как орудие пыток.

– Ах, да, точно. Забыл, вот я растяпа. Это я себе пообещал, когда приехал в полицию в твоих уродских тапках и меня оттуда чуть не отправили в дурдом. Оказывается они по изнасилованию не приняли у тебя заяву. А я ведь говорил, что никто тебе не поверит, дурочка. А потом мне было очень плохо. Потому что мой желчный не выдержал обжорства. И машину я выкинул, почти новую. Ну не могу я тебе это с рук спустить. Кстати, я предупреждал, что я плохой враг?

– Не предупреждал. Чего ты хочешь? – простонала я, чувствуя заинтересованные взгляды колег, похожие на лазерные прицелы. Рукопожатие то и вправду затянулось.

– Ты даже не представляешь, – заржал этот чертов демон, наконец отпустив мои пальцы. Я наконец-то смогла вздохнуть. – Семен Петрович, а что если нам вашу Катю сделать ответственным лицом в нашей с вами сделке. Будет она отвечать за…

Господи, не сдохнуть бы. Точнее, может и лучше, что-то я совсем запуталась.

Трещина в ребре, как я и предполагала (не смертельно)

У меня новый начальник (смертельно)

Уволюсь прямо завтра (нет, после больничного)

Херальдиньо купить новый костюмчик.

Бабуля приехала на месяц (купить мезим, креон, что-то от несварения и клизму)

Зайти в вет. аптеку купить все то же самое, но для собак (не перепутать, как в прошлый раз, когда я выпила Херово глистогонное вместо парацетамола)

Кстати, тогда мне таблеточка антипаразитарная сняла головную боль. А еще спазмы в желудке и выпадение волос (не повторять, опасно для жизни)

– Боже, ну какая ты дура, – прорычал этот коварный тип гражданской наружности, заталкивая меня в свой новенький джип. – Ты почему до сих пор не съездила в больницу для толстых идиоток?

– Ыыыыы, – простонала я сквозь боль. Тошноту и слезы. Ну да, мне стало плохо прямо на банкете. Где-то приблизительно после третьей подачи блинов моей ба, на который господин Соколов отреагировал нервическим подергиванием кадыка и щеки.

Все засуетились, стали скорую вызывать. А там им сказали: «Шалаш вам индейский, а не машину с эскулапами, ибо машины на перечет, а потомки Гиппократа так вообще дефицит страшный и даже по блату и за деньги не поедут, потому что у них сегодня праздник на подстанции. И отвлекаются они только на инфаркты и параличи»

И даже вопль моего нового рабовладельца, похожий на рев недоспарившегося тиранозавра их там не впечатлил вообще.

– Слушайте, вы здорово, конечно, переплатили за удовольствие меня втоптать в грязь, – икнула я. Сказать ему что ли, что меня укачивает в любом авто? Даже в самом крутом, поэтому я стараюсь автобусы обходить по кривой дуге. – Можно было просто в тапки мне наплевать и под дверь их подбросить. Эффект бы был даже сильнее, уж поверьте.

– Рот закрой, муха залетит, – рявкнул синеглазый недобог, выпятил вперед челюсть свою и подбородок квадратный. Явно же уже и сам пожалел о своем необдуманном поступке.

– Бегите, безумец. Игрушки для кошек, произведенные нашим ИП не нравятся даже уличным Муркам, про поводки и шлейки я вообще молчу. Вы прогорите, обнищаете и ваша Бетси сбежит от вас к кому-нибудь более успешному, – вредно всхлипнула я, чувствуя приближение скорой катастрофы. Тошнота моя стала нестерпимой и жгучей.

– Если ты не заткнешься, я выкину тебя из машины к чертовой бабушке. К твоей бабке, в общем. На тебя даже скоряки отказались ехать, мать твою. Что ты за исчадье? – взревел спаситель угнетенных полных тетенек. Меня сотряс первый спазм, но он не обратил на это никакого внимания, занятый своим злобным клекотом.

– Да. О, да. Пожалуйста, выкиньте меня, вон туда в кусты, – булькнула я, все еще стараясь сохранить лицо и свой съеденный с утра завтрак, состоящий из шпинатного омлета и смузи с семенами чиа. – Нет, поздно. Простите, у вас нет случайно пакетика какого нибудь?

– Эй, ты чего задумала? Слышь, только попробуй, твою мать… Охереть, – наконец напрягся «махнат». Долго же до него доходит. И как только он богатым стал? Хотя, наверняка, Ритка права. Родился Роб с золотой ложкой во рту, и гнет из себя хозяина мира, а сам…

– А я ведь предупреждала. Я не переношу автомобили, наглых хамов крохоборов, воюющих с женщинами и… – сдавленно просипела я, согнулась от очередного спазма, взвыла от боли в ребре и… Кажется отрубилась. Да нет, отрубилась я абсолютно точно.

Очнулась я от тепла и качки. Как знаете, бывает, когда на лодке плывешь? По залитому солнцем озеру, стрекозы вокруг летают. И так хорошо, пасторально. Вот странность, машины я не выношу, а все водные виды транспорта – сколько угодно. При чем меня не пугают ни качка, ни шторм. Ритка говорит, что в прошлой жизни я наверняка была вонючим пиратом сифилитиком, загнувшимся от чумы. Уж не знаю, откуда у нее такие фантазии, но…