Вообще связь русалки с одеждой и ее изготовлением следует понимать довольно широко. Например, в сообщении из Брянской области русалка приходит в дом и прядет; согласно нижегородскому поверью, прялки следовало осенять крестным знамением, чтобы в отсутствие хозяйки «русалка не пряла»[1459]. Считалось, что русалки «похищают у заснувших без молитвы женщин нитки, холсты и полотна, разостланные на траве для беленья; украденную пряжу, качаясь на древесных ветвях, разматывают и подпевают себе под нос хвастливые песни»[1460]. Когда русалка уходит, клубки ниток, спряденных ею, сами катятся следом[1461]. Согласно смоленским[1462] и калужским[1463] поверьям, в лесу можно повстречать нагих русалочьих детей — их следует укрыть платком.
Я ехала через лес со своим отцом; проезжая мимо одной большой ели, мы услышали жалкий стон, точно маленькие дети рыдали. Отец шепнул мне на ухо: «Это русалочьи дети плачут!» Мы прикрыли место около ели платочком, и плач стих[1464].
При встрече с русалкой (как и с другой нечистью) помогает поминание Божьего имени[1465], молитва, крестное знамение[1466], церковный ладан[1467]. В некоторых текстах от русалок просто убегают, прячутся в доме. Спасаясь от русалок бегством, нельзя оглядываться, иначе русалки могут перекрутить голову задом наперед[1468].
Шел по лесу один мужик, <…> смотрит, а они [русалки — В. Р.] за ним и турятся, все голые, растрепанные, кричат: «Подожди, кум, давай на качелях кататься!» Он крестится. Они отстали крошечку. Он снова сотворил молитву — вдруг явился светлый юноша в белой одежде, подал ему жезл, весь исписанный непонятными словами, и говорит: «Возьми себе этот жезл, Божий раб, с ним никто тебя не тронет!» Юноша стал невидимым. Русалки сначала заголосили в причет [ «рев, плач, причитанья»[1469] — В. Р.], потом забили в ладоши, захохотали и убежали в лес[1470].
Согласно некоторым свидетельствам, защитой от русалок служат два нательных креста: один следовало надеть на грудь, другой за спину[1471].
Средством от русалок считается также полынь, которую следует иметь при себе, уходя после Троицы в лес. Считается, что русалка, явившись человеку, спросит: «Что у тебя в руках: полынь или петрушка?» Если человек ответит: «Полынь», русалка скажет: «Прячься под тын» — и пробежит мимо, в этот момент следует бросить полынь ей прямо в глаза. Если же человек скажет: «Петрушка», то русалка ответит: «Ах ты моя душка» — и «примется щекотать до тех пор, пока не пойдет у человека изо рта пена, и не повалится он, как мертвый, ничком»[1472].
Как и в случае с другими демонами, для защиты от русалок помогает брань: «от неожиданности одна из них [женщин, которых преследовала русалка — В. Р.] возьми да и ругнись — от души, как говорится. Девка-то [русалка — В. Р.] тут же и сгинула»[1473]; «тетка Шура как матюгнется! Девка в воду плюхнулась и замолчала»[1474].
Чтобы защититься от русалки, следовало начертить на земле «крест, который обвести кругом чертою; в этом кругу и стать»; русалки «походят, походят около черты, а потом и спрячутся»[1475]. В смоленской быличке мужик втаскивает за руку приставшую к нему русалку в такой круг и набрасывает на нее нательный крест — после этого русалка «покоряется» ему и некоторое время живет в его доме[1476]. Согласно брянским поверьям, при встрече с русалкой следовало добежать до перекрестка и воткнуть в землю ножик[1477].
Мой прадед <…> пошел однажды на Русальной неделе в лес лыки драть; на него там напали русалки, а он быстро начертал крест и стал на этот крест. После этого все русалки отступили от него, только одна все еще приставала. Прадед мой схватил русалку за руку и втащил в круг, поскорее набросив на нее крест, висевший у него на шее. Тогда русалка покорилась ему; после этого он привел ее домой.
Жила русалка у прадеда моего целый год, охотно исполняла все женские работы; а как пришла следующая Русальная неделя, то русалка снова убежала в лес. Пойманные русалки, говорят, едят мало — больше питаются паром и скоро бесследно исчезают из человеческого жилища[1478].
Согласно сообщениям из Брянской области, при встрече с русалкой следовало бить палкой по ее тени; если же ударить по самой русалке, то «с ней ничего не сделается, будет отскакивать»[1479]. В Тульской губернии считалось, что если отмахнуться наотмашь рубелем[1480], то можно защититься от русалок.
Другой способ защиты от русалок, известный в Тульской губернии, — подъехать к ним на кочерге: «они разбегутся от того человека, который подъезжает к ним на кочерге, так как подумают, что у ним едете ведьма, которой они боятся»[1481].
В некоторых рассказах в севернорусскую русалку стреляют из ружья, убивают: «ее потом Сафронов убил, эту русалку. Из воды вытащил и показывал»[1482].
Глава 8. Покойник
Фольклорные тексты, которые касаются мифологизации умерших, многочисленны и чрезвычайно разнообразны. Говоря о покойнике как о мифологическом персонаже, следует иметь в виду, что представления о нем можно разделить по меньшей мере на четыре большие группы. К первой группе относится мифологизация мертвого тела как такового, в основном она реализуется через многочисленные запреты и предписания, связанные с умирающим человеком, покойником, похоронами, посещением кладбищ и т. п. Вторая группа касается представлений о душе — отличной от тела летучей субстанции, часто описываемой как движение воздуха, дым или пар, которая также может воплотиться в виде летающего насекомого или птицы. Третья группа — это истории о различных демонах, происходящих от умерших людей (кикиморы, водяные, русалки, игоши и др.). Наконец, к четвертой группе можно отнести мифологические представления о ходячих мертвецах и «неправильной» смерти (см. раздел «Почему покойники ходят»). В основном наше внимание будет сконцентрировано именно на них. При этом следует помнить, что такое разделение призвано как-то структурировать гигантскую массу фольклорного материала и носит условный характер. На практике многие правила обращения с мертвым телом поясняют и дополняют образ ходячих мертвецов, а представления о душе, покойниках и демонах нередко синкретически слиты[1483]: в текстах бывает трудно провести четкую границу между страшным, но бесплотным духом и буквально поднявшимся из могилы мертвецом, мужем, являющимся после смерти, и огненным змеем, между утопленником и водяным и т. п.
