– Я бы пожелал тебе сладких снов, – произнес маг. Его лицо расплывалось, пока не остались одни лишь глаза – две ярко-красные точки на фоне белой луны. – Однако отныне тебя ждут только кошмары, Домакриан.

Белые пальцы согнулись, и Дому показалось, что он падает. Тонет. Умирает.

Мрак поглотил его целиком.

Когда Дом очнулся, его шею снова сдавливал ошейник, а запястье – новая цепь. Сталь сияла в полумраке, отражая тусклые отблески мерцающего вдали факела. Он напряг шею и дернул рукой, проверяя оковы на прочность. Они не подались.

Сигилла сидела, прислонившись спиной к стене своей камеры. Ее открытые глаза блестели в слабом свете подобно цепям. Вздохнув, она показала Древнему руки, теперь связанные прочным кожаным ремешком.

Дом нахмурился.

– Сожалею.

– А я негодую, – ответила она слабым и хриплым голосом. – Тебя пригвоздили к стене, Сорасу погрузили в беспамятство. А Сигилла Темурийская всего лишь обычная узница.

– Мы обратим это в преимущество. Как только представится возможность, – сказал Дом, успокаивая не столько Сигиллу, сколько самого себя.

Он перевел взгляд на ближайшую занятую камеру: ее от места заточения Сигиллы отделяли две других, оставляя между ними пустое пространство. По крайней мере, десять футов открытого пола.

Сораса по-прежнему лежала на полу – на том же месте, где ее оставили, словно груду ненужного мусора. Ее лицо было повернуто к стене, одна рука безвольно свисала, а другая скрывалась под ее телом. Короткие взъерошенные волосы окружали голову черным нимбом. Дом знал, что все ее оружие забрали так же, как его собственное. Без полудюжины кинжалов и флаконов с ядами на поясе она выглядела непривычно. Кожаную одежду и старые, потертые сапоги тюремщики не тронули, оставив Сорасе хотя бы это.

Дом по-прежнему чувствовал запах засохшей крови, и от этого его сердце беспокойно колотилось о ребра. Сораса была ранена – возможно, еще в Джидаштерне, а может быть, гораздо позднее. Дом не мог размышлять на эту тему, зная, что Сораса здесь. Понимая, что какое-то время она находилась в руках Ронина и Таристана.

Он снова принюхался. «По крайней мере, от нее не пахнет свежей кровью».

– Раз она здесь… – начала Сигилла, но тут же осеклась.

– …значит, ее нет с Корэйн, – закончил за нее Дом. Он крепко зажмурился. Темнота, в которую он погрузился, едва ли отличалась от мрака подземелья. – Сораса не смогла выбраться из города.

«Корэйн в страшной опасности. Ее положение гораздо хуже, чем я позволял себе думать».

– Еще есть Вальтик. Трелланд. Вот неожиданность, Чарли снова избежал петли. – Сигилла завела связанные руки за голову и наклонилась вперед, всем весом опершись на прутья решетки. – Что за пронырливый маленький жрец.

Ободряющие слова застряли у Дома в горле. Как бы ему ни хотелось приободрить Сигиллу, он не собирался врать. В этом не было смысла.

«Без Сорасы все мы обречены».

В темноте раздался судорожный вздох Сигиллы.

– Ее сердце бьется?

– Да, – ответил Дом.

– Хорошо, – пробормотала Сигилла. Затем сложила руки рупором, открыла рот и принялась кричать в сторону Сорасы все, что приходило в голову. Отзвуки ее голоса отражались от стен камер громоподобным эхом и наполняли подземелье оглушительным шумом.

Однако что бы Сигилла ни делала, ей не удалось привести убийцу-амхара в чувства. Дом тоже старался изо всех сил. Он выкрикивал все проклятия и обидные прозвища, какие только знал, выкрикивал все оскорбления, которые ему когда-либо хотелось сказать в адрес ненавистной Сорасы Сарн. Это помогало ему отвлечься от гнетущего чувства в груди – будто он прикован к якорю, падающему в пучину бездонного моря.

Так прошло два дня.

В углублении возле решетки камеры Сорасы росла гора тарелок, рядом стояли нетронутые чашки с водой. Амхара лежала, не двигаясь, словно тень, оставленная гнить под землей так же, как и ее еда.

– Ее сердце еще бьется?

Сигилла зевнула, как львица, и присела, громко звякнув цепью.

Дому не пришлось даже прислушиваться. Тихий размеренный стук уже звучал в его голове – он стал частью его самого, слившись с пульсом.

– Да, – ответил он, скрипнув зубами.

Схватившись за прутья решетки и упершись спиной о стену камеры, Сигилла поднялась на ноги.

– Если она не выпьет воды, ее сердце недолго будет биться. – Впервые за то время, что Дом знал Сигиллу Темурийскую, ее голос звучал подавленно. Более того, обеспокоенно.

Дом наклонил голову.

– Что?

Фырканье Сигиллы эхом разнеслось по подземелью.

– Смертные могут умереть от жажды, Древний.

Будучи бессмертным, Дом не обращал внимания на подобные нужды, если того хотел. Он провел языком по сухим губам, пытаясь представить, каково это, когда смертное тело постепенно истончается и тает. Он снова взглянул на Сорасу. Она всегда была маленькой и стройной, но сейчас, в полумраке подземелья, казалась худой, как скелет.

Дом прищурился, чтобы получше ее разглядеть.

– Сколько времени у нее осталось?

– Кто знает, на что она способна после тренировок с амхара, но… – Сигилла запнулась, обдумывая ответ. – Несколько дней. Три, может, четыре.

Дом в очередной раз попытался сорвать с себя оковы, и ему снова показалось, будто он тонет.

Цепь стучала о кандалы Сигиллы, пока та мерила шагами тесное пространство камеры.

– Вряд ли они бы стали вытаскивать ее из Джидаштерна, чтобы позволить ей сгинуть в темном подземелье?

«Сгинуть на моих глазах, – подумал Дом. Это была пытка, явная и банальная. И предназначалась она не для Сорасы. – Вот чего добивается Таристан. Он хочет отнять у меня всех Соратников до единого – так же, как отнял у меня Кортаэля».

– Мы не знаем, что красный маг с ней сделал, – проговорила Сигилла, сплевывая на грязный пол.

Дом пытался не думать об этом, но в его ушах все равно раздавалась какофония звуков. Скрип деревянной дыбы, шипение раскаленного железа. Свист ножей, которыми проводят по точильному камню. И магия – более ужасная, чем он мог себе вообразить. Магия, рожденная из крови и расколотых миров.

– Она бы продержалась на допросе лучше большинства людей. Включая бойцов Бессчетного войска. – Сигилла ударила себя в грудь связанными руками, но без особого энтузиазма. – Что она могла рассказать этим монстрам, чего они сами не знают?

Дом снова перевел взгляд на Сорасу. Он запретил себе моргать, чтобы не пропустить хоть одно малейшее движение. Ее грудь поднималась и опускалась очень медленно – едва заметно даже для его глаз. За два дня ничего не изменилось. Ситуация не стала ни лучше, ни хуже.

– Мы выясним, что им нужно, когда они придут за нами, – прорычал он.

– Удачи им. – Сигилла снова попыталась освободиться, а потом пнула кольцо в стене, к которому крепилась ее цепь. – Но сначала им придется убить меня и тем самым развязать войну с Темуридженом. Железные кости бойцов Бессчетного войска никогда не будут сломлены!

– Ты высокого мнения о себе, Сигилла.

– Охотницы за головами могут оказаться принцессами, Древний, – отозвалась она. – Император приходится мне кузеном, и пролить мою кровь – значит пролить его собственную.

Оковы не позволяли Дому пожать плечами.

– А что, если кровь прольется в темноте и ее никто не увидит?

Сигилла замерла на месте, о чем-то глубоко задумавшись.

– Ты же принц, – наконец ответила она. – Разве твой народ не придет отомстить за тебя?

Дом зарычал и отрицательно качнул головой.

«Если смерть Рии не заставит Изибель вступить в бой, то на нее не подействует ничто другое». И Дом знал это наверняка.

– Мало что может вынудить их взяться за оружие. Уж точно не моя смерть.

– Древние могут умереть от истощения? – внезапно поинтересовалась Сигилла, а потом снова приступила к упражнениям.

Дом подумал о желудке и попытался вспомнить, когда принимал пищу в последний раз. Дней прошло столько, что не счесть, да и его воспоминания о дороге в Аскал были слишком туманными.