— Это я, господа, — оставалось подать мне голос из угла.

— Что⁈ Этот земляшка? Чинуша из ОССН? Он — эксперт? — распахнул удивлённо глаза Макловски. — Так какого дьявола⁈ — начал он реветь уже на меня.

Я скривился, заложив ладонью ухо.

— Очень громко, Макловски… Гордон, арестуйте его.

— А… — Макловски открыл рот.

— Заместитель шефа Главной Администрации Раймон Макловски проходит у нас как один из представителей корумпированной верхушки, — пояснил я. — Арестуйте.

Парфентьев вызвал сержанта, и тот увёл потерявшего дар речи Макловски.

— Теперь с вами, — я посмотрел на адвоката.

Компьютер, забитый казусами, правовыми актами и житейско-уголовными хитростями — вот что представляла из себя голова Уденмаца. И этот компьютер, просчитывая сейчас все варианты, никак не мог выбрать более-менее достойный.

— Мне хотелось бы знать причины ареста моих подзащитных, — он положил на стол бумажку. Последняя фамилия на ней была под номером восемьдесят пять.

— Из газет узнаете, — отмахнулся я. — Деятельность адвокатуры тоже временно приостанавливается.

— Вы очень жёстко взялись. Вы хоть представляете, что за собой может повлечь арест без должных оснований такого человека, как Тон Ван Донг.

— Ещё бы.

— Общественные волнения, разбирательства в высших инстанциях…

— Негодование в средствах массовой информации. Неужели вы думаете, что мы что-то не просчитали? В общем, господин адвокат, если вы понадобитесь, я вас сам достану.

— Признателен, — вежливо улыбнулся он, обнажив хищные острые зубы.

— Достану хоть из-под земли, — закончил я. Тут компьютер в его голове явно забуксовал. Такие программы были не предусмотрены.

— До свиданья, — я указал ему глазами на дверь.

— И всё-таки — подумайте… Адвокат удалился.

— Много лет мечтал послать к чёртовой матери Уденмаца и засунуть в камеру Макловски. Сегодня определённо счастливый день, — потёр руки Парфентьев.

— Как там, интересно, Донг? Его откачали?

Во время задержания Донгу стало совсем худо, и допрос его пришлось отложить.

Я запросил полицейский госпиталь. Оказалось, что Донг в полном порядке.

— Пойду перекинусь парой слов с китайцем, — сказал я, поднимаясь с кресла.

— Ты думаешь, он будет с тобой разговаривать? — хмыкнул Парфентьев.

— Мы найдём общий язык…

Донг пришёл в себя. Забарахлило сердце. Стационарный «Гиппократ» поставил его на ноги. Просмотрев карту здоровья, я решил, что вполне могу переговорить с «герцогом» «Молочных братьев».

Выдержке Донга можно было позавидовать Он не из тех людей, которые ноют и валятся на спину от первого удара.

На нижнем ярусе полицейского госпиталя имелись помещения, предназначенные на тот случай, если вдруг срочно понадобиться побеседовать с кем-нибудь из пациентов. А среди пациентов числились не только сотрудники полиции. Специальный корпус госпиталя являлся фактически тюремной больницей.

Я жестом пригласил Донга расположиться в кресле, отпустил охранников, чувствовавших себя не в своей тарелке — не каждый день таскаешь по тюремным коридорам того, кто относится к одним из реальных хозяев планеты,

— Я Тон Ван Донг, — заискивающе улыбнулся он, сложив руки и слегка поклонившись, не вставая с кресла. — Председатель совета директоров корпорации «Золотой век», председатель благотворительного общества, член муниципального собрания Олимпик-полиса. Могу я рассчитывать на ответную любезность. Кто вы?

— Эксперт по чрезвычайным ситуациям Координационного Полицейского Совета.

— Это вы представились гвоздём в заднице?

— Точно так. Грубо, но по существу.

— Слишком грубо. Могу я узнать, кому обязан пребыванием здесь?

— Можете.

Я объяснил ему и насчёт чрезвычайного положения. И насчёт предъявляемых лично Донгу обвинений. И зачёл скудный перечень имеющихся у него на время чрезвычайного положения прав, и гораздо более длинный перечень прав моих.

— Что я слышу? — всплеснул руками Донг. — Вы инкриминируете мне деяния двадцатилетней давности, по которым судом была установлена моя невиновность. А ещё — совершенно бездоказательные наветы о руководстве какой-то преступной организацией.

— Доказательств будет более чем достаточно. Но не об этом хотелось бы поговорить. Новый наркотик. Где «голубика»?

Шестернев обшарил все накрытые нами объекты, но не нашёл и следа «голубики», а она нам была ох как нужна. Ведь из-за неё всё и было затеяно. — Наркотики? Вы меня с кем-то спутали. Моя профессия — добыча редкоземельных металлов. Моя корпорация занята этим.

— Вообще-то вам лучше быть откровеннее.

— Чем же лучше? — вопросительно посмотрел на меня Донг, — Мы двое умных и воспитанных людей. Мы вполне можем оценить доводы друг друга и без излишних нервных затрат принять взаимоприемлемое решение. И без излишней крови, которая в этих играх стоит на кону.

Донг рассчитывал торговаться. Он уже привычно просчитывал варианты, прикидывал, чем молено пожертвовать, на какие позиции отойти, а где оставаться непоколебимым.

— Донг, угрозы, дипломатия, торговля — это скучно и банально. Не тратьте сил, — я встал и навис над ним. — Мне нужна правда, китаец. Даже если ты начнёшь говорить, то будешь безбожно врать. Или что-то утаишь. Так не годится. Я выверну тебя наизнанку.

— О чём вы?

— Альфа-пеномазин.

Тут-то Донг и начал терять самообладание.

— Ты не смеешь, полицейский! Есть неписаные правила, которые не нарушают. Мир потонет в хаосе.

— А заварушка — не хаос?

— Она следствие нарушения вами неписаных законов. Мы жили спокойно. Зачем вы начали лить кровь?

— Донг, ты попал в очень большую неприятность. Тебе не надо было связываться с «голубикой».

— Хорошо, я отдам её вам… Я только хмыкнул.

— Слушай, коп, пеномазин тебе не поможет. Ты ничего не выудишь из меня. Ты должен знать, что действие его ограничено.

— Я же тебе сказал — ты не знаешь, с чем связался…

Я шагнул ему навстречу. Он попытался ударить меня ногой, я легко отбил удар и ткнул в биоактивную точку, обездвижив его на некоторое время

Я приподнял пальцем подбородок китайца. Удар сделал ватными его руки и ноги, но лицо, глаза жили. Узкие китайские глаза сейчас распахнулись шире, в них плескалась упрямая злоба с лёгкой нефтяной плёнкой страха. А глубже была пустота. Она овладела Донгом тогда, когда удар плазменной пушки снёс стену его дома и обрушился на его сестру, в последний момент закрывшую младшего брата своим телом.

Я нажал на кнопку инъектора. В баллончике вовсе не альфа-пеномазин — штука эта слишком зверская. У меня есть кое-что помягче. И покруче.

Доза препарата в шею…

Психотропные препараты для развязывания языков, гипнотическое воздействие и даже психозондирование — средства, далёкие от совершенства. Не одно тысячелетие человечество бьётся над искусством развязывания языков. И всё равно — каковы бы ни были средства, в итоге человеческая психика при наличии воли и умения оказывается превыше всего, и в этом есть некая мистика. Волю можно побороть только волей.

Воля супера, его возможности, новейшие психотронные технологии Асгарда творят чудеса. Через пятнадцать минут я преодолел все уровни психологической защиты, а это оказалось нелегко. Донг действительно был личностью в некотором роде уникальной. Он был достойный противник. Слившись с ним воедино, проникнув в тёмные коридоры его сознания, я больше не удивлялся, как ему удалось достигнуть в жизни таких успехов. Я не удивлялся и тому, что ему удалось затеять раскол в Большом Клане. Донг относился к людям, привыкшим менять ход вещей и изменять действительность, приспосабливать её к себе.

Я включил фиксатор…

Из показаний Тон Ван Донга.

"Мы прозвали его Найдёнышем. А как нам его ещё было называть? Он будто с неба свалился. Хотя какое небо. Никто не знает, откуда он свалился. Он пришёл из пустыни. Об этом мы узнали позже. Он шёл без шлема по пустыне и попал к мутантам. Можно было бы подумать, что он и сам мутант. Но нет, он, конечно же, вовсе не мутант. Он демон. Притом демон зла.