-Ваш крестник сломал мне жизнь. Он уничтожил все, что делало меня счастливой, в том числе и нашего ребенка. Безвольный, бесхарактерный и совершенно не подходящий мне человек. Я даже слышать не хочу о сохранении этих отношений, для чего Олег Валерьевич? Я все равно не смогу ему простить. Между нами больше ничего не может быть.

От отчаянья Ермаков совершил, как он думал тогда, весьма глупый поступок, по сути он был до такой степени удивлен обвинениями в адрес Сергея, что помимо воли желал убедиться в их правдивости. Для этого и нашел лучшую подругу Лии, чтобы пообщаться по душам. И пообщался... Уж лучше бы он этого не делал.

-Понимаете, – наивно глядя на него серыми огромными глазами, поведала Галя, – мне вашего Сережу даже в чем то жаль. Нравится он мне. Но что уж тут поделаешь, муж подруги святое. Да только не любит его она. И никогда не любила. Соблазнилась на статус родственничков. Да и сам муженек - будущий дипломат. Перспективы какие. Только не выдержала Лия семейной жизни, не сумела и дальше притворяться. Ей нужен реально сильный мужчина. А Савицкий, он просто безумно влюбленный мальчик, может лет через десять из него что путное и получится. А сейчас бросит она его, да оно и к лучшему, а то от такого контроля и ревности он с ума сойдет.

Ермаков и после этого сомневался, однако все случилось: как сказала Галина. Серж с Лией развелись, жене осталась квартира в довольно престижном районе и хорошее содержание. А Сергей после развода, через некоторое время, бросил институт, отказался ехать с родителями в Италию, завел сомнительных друзей. В общем, всячески пытался разрушить образ положительного мальчика, не угодившего бывшей супруге. Когда Ермаков это понял, ему пришла в голову интересная идея, конечно, он отдавал себе отчет, что ни военный, ни обычный служитель фемиды из Сергея не получится, хватка тогда была не та, но вот тайный шпион для особых поручений, почему бы и нет? Идея Савицкого привлекла, он согласился продолжить образование и во всем слушаться Олега Валерьевича. Но Ермаков не дооценил потенциал своего старательного крестника, сначала он давал ему вполне безобидные мелкие поручения. А в процессе обучения у Сергея обнаружился весьма занятный талант, он лучше всех в группе умел сохранять хладнокровие в псевдо-опасных инициированных ситуациях, серо-зеленые глаза смотрели на предполагаемого врага безмятежно спокойно. Эмоции словно покидали безупречно красивое лицо, лгал он или говорил правду определить было невозможно. Ермаков сомневался бесконечно долго, он дал слово друзьям, что будет оберегать и помогать их сыну, но в конце концов сдался. Такое умение зарывать в землю было нельзя. Так появился Паладин: холодный, сдержанный, закрытый человек, умеющий владеть собой даже перед лицом реальной угрозы. Незаметно исчез Сергей, все теперь называли его не иначе как Серж и вместе с ним стерся образ доброго светлого мальчика, доверчивого и беззащитного. Ирония судьбы - теперь Савицкий был именно таким, каким его жаждала видеть Лия. Богатый, красивый, опасный. Но вот только любить он больше не умел. С одной стороны это Олега пугало, с другой - так казалось гораздо проще. В жизни его крестника, разумеется, были женщины, но все они проходили транзитом, не трогая души и не причиняя особых проблем. Все… кроме одной… Златоволосой зеленоглазой дивы, которая пришла однажды к нему в кабинет с требованием, именно требованием, а не просьбой - указать местонахождение Сержа. То была лишь первая, в большой череде глупых ошибок, совершенных Олегом. Ослепленный злостью на нахальную девицу, он послал ее куда подальше, попутно наговорив всяких гадостей. Однако зеленоглазка не сдалась, сама отыскала Сергея в больнице, где он лежал после ранения, и укатила с ним в Италию к родителям. Последнее взбесило Ермакова, первое, что он сделал, когда его лучший агент вернулся, так это убедил его немедленно с ней расстаться. Тут подходило все, любые аргументы. Ему следовало сразу насторожиться, ведь сработал лишь один, стоило ему намекнуть, что ей может угрожать опасность, и Савицкий тут же уступил, согласился на время уйти со сцены и забыть случайную привязанность. Сейчас Ермаков понимал: у него не было права так поступать, но он это сделал. Можно было себе представить его удивление, когда три года спустя Сергей вновь вошел в те же воды, встретил свое хорошенькое чудо и потерял голову. Более того, он вдруг не с того, не с сего стал воспринимать объект работы в качестве близкого друга, во всем, что касалось Рябинина, Паладин стоял, что называется насмерть. Он не дал на него давить, не позволял больше никому вмешиваться в процесс игры и при первой же угрозе готов был сделать что угодно, даже подставиться самому, лишь бы обеспечить должную защиту. Естественно, Олег этого не понимал, он злился и все больше впадал в отчаянье. Как глупо… Разве он не видел, что Серж никогда не будет послушным орудием в его руках… Первую пулю он получил, когда пренебрегая всеми правилами безопасности, бросился спасать ребенка, похищенного шайкой подонков, четырнадцатилетнюю дочку Хмельницкого. Вторую - заработал из-за Рябинина. Ермаков проклинал себя, что не смог его защитить, ни в том, ни в другом случае. А более всего,что не понял: на его глазах случилось невероятное - лед, покрывший сердце его крестника, растаял. Он вновь рискнул полюбить. Он полюбил настойчивую девушку, с изумрудными глазами. И она полюбила, вчера Ермаков увидел это в ее взоре. В ее поступке. Прийти к нему вновь, после всего, что он ей высказал в последнюю встречу. Немыслимо. Она пришла, пришла не задумываясь, пришла ради Сержа. И Рябинин, невероятно, но он отказался от сделки с Карецким, отказался, даже под очень серьезным давлением, причем делал это не впервые. Это меняло весь расклад, делало задание чем-то личным и слишком важным. Помоги ему Бог, теперь обеспечить безопасность Сержа и тех кто стал ему дорог.

После ужина Хмельницкий отправил дочку - проследить за приготовлением кофе, а Сержа пригласил к себе в кабинет.

-Хорошо, что ты не успел уйти до ее прихода, – усаживаясь в низкое мягкое кресло и жестом предлагая Палладину сделать тоже самое, улыбнулся он, – даже не представляю, что мне бы пришлось выслушать.

-Божена очень выросла, я помню ее ребенком, рад что у нее все хорошо, – в словах Сержа звучала неподдельная искренность.

-У нее все хорошо, благодаря тебе.

-Эдуард Аганесович, пора забыть: о том что произошло четыре года назад.

-Я никогда этого не забуду, и думаю, моя дочь к сожалению тоже. Но то, что она сейчас улыбается, радуется жизни, мечтает - это твоя заслуга.

-Это просто время, оно лечит.

-Время тут не при чем. Я знаю, что говорю. И знаю, что в тот подвал, – Эдуард с трудом сглотнул, – ты полез без приказа. Я тебе никогда этого не говорил, но ты понимал без слов, понимал, что она, отходя от шока, не желала ни с кем общаться, ни с кем, кроме тебя, когда ты приходил ее навестить, она оживала.

В комнате воцарилось молчание, молчание, озаренное вспышками далеко не самых приятных воспоминаний.

-Круглов Борис Алексеевич, – нарушая тишину, вдруг произнес Хмельницкий.

-Что? – от неожиданности Савицкий вздрогнул, до того странно прозвучало знакомое имя.

-К нему несколько дней назад в Питер приехал по работе сослуживец, он просил его помочь, а тот в свою очередь обратился ко мне.