— Так, а как долго вы с Габом встречаетесь? — спрашивает он, ухмыляясь.

— Недолго, — отвечаю я.

Он усмехается, услышав мой ответ.

— Это на него не похоже — быть с кем-то. Девушки, интрижки, секс втроем, эскорт — этого у него предостаточно, но он никогда не был любителем одной женщины, — поделился Ренцо, пожимая плечами. — Ты, кстати, тоже не в его вкусе, без обид.

— Он тоже не в моем, — признаюсь я, и Ренцо громко смеётся.

Он медленно перемещает мои руки со своих плеч на шею, его пальцы скользят вниз по моим рукам, затем спускаются по спине, опускаясь всё ниже и ниже.

— Так что же с ним делает такой человек, как ты? — спрашивает он, в его глазах пляшет вызов.

Прежде чем я успеваю что-либо ответить, слышу холодный низкий голос Габриэля:

— Ренцо.

Ренцо вроде бы держится спокойно, но по тому, как он тяжело сглотнул, я поняла — он обеспокоен.

— Габриэль, как дела, братишка? — обращается Ренцо к нему, поворачиваясь лицом к Габу.

В воздухе повисло напряжение, и я чувствовала, как всё вокруг словно замерло в ожидании их следующего шага.

— Отойди, — произносит Габриэль, его голос наполняется угрозой.

Ренцо хихикает, но это лишь заставляет Габриэля подойти к нему ближе, а меня отодвинуться. Теперь они стоят нос к носу, и улыбка Ренцо исчезает.

— Расслабься, мы просто танцевали, ничего страшного, — говорит он, пытаясь снять напряжение.

— Ты трогаешь то, что принадлежит мне, — ледяным тоном заявляет Габриэль.

Я закатываю глаза. Он на пару сантиметров выше Ренцо, но это не мешает им смотреть друг на друга свысока. Вокруг начинает собираться толпа, люди с любопытством наблюдают за происходящим.

— Габриэль, не устраивай сцен, — вмешиваюсь я, но это не помогает.

Ренцо отступает на шаг, поднимая руки в знак миролюбия.

— Прошу прощения, это больше не повторится, — говорит он, слегка кивая мне, прежде чем отойти.

Я тоже собираюсь уйти, но Габриэль хватает меня за запястье. Его хватка уже не такая жесткая, как прежде, и он притягивает меня к себе.

— Никто, блядь, не прикасается к тебе, кроме меня, — шепчет он, глядя мне в глаза.

— Ты самонадеянный сукин… — начинаю я, но он перехватывает мою другую сжатую в кулак руку, которая оказывается всего в нескольких дюймах от его лица. Мы смотрим друг на друга, кажется, целую вечность, прежде чем он отпускает моё запястье. Он тянет меня за собой, и я натыкаюсь на него, его ладонь оказывается на моей пояснице. Я чувствую, как он начинает двигаться, и понимаю, что мы танцуем.

«Он танцует».

Мы не отрываем глаз друг от друга, и он подносит мою вторую руку, теперь расслабленную, к своему лицу, на мгновение задерживая её там. Затем он разворачивает нас, и я крепче держусь за него, не желая потерять равновесие.

Когда он водит нас по танцполу, становится ясно, что он знает, что делает; у меня возникает ощущение, что мы здесь одни. Его движения грациозны, но в то же время чувственны. Он наклоняет меня низко, и моя голова запрокидывается назад; тихий вздох срывается с моих губ, когда его нос и губы скользят по моей груди. Затем он снова поднимается, и от его теплого дыхания на моей коже по спине пробегает дрожь.

Когда он выпрямляет нас, его горящий взгляд скользит по моим губам, и он наклоняется. Поцелуй медленный, но в нём чувствуется скрытая страсть. Тело Габриэля, кажется, дрожит от моего прикосновения, и вдруг меня осеняет. Я удивляю нас обоих, когда притягиваю его ближе к себе и отвечаю на поцелуй.

Он углубляет поцелуй, его руки скользят по моему телу, а я провожу пальцами по его волосам. Когда он отстраняется, я медленно открываю глаза.

— Это был ты, ты поцеловал меня той ночью в отеле, — произношу я, осмысливая это откровение.

Он наклоняется ближе, прижимая лоб к моему, закрывает глаза и тяжело дышит.

— Боже, я хотел поцеловать тебя снова с той ночи, — говорит он, его голос дрожит от эмоций. — Я никогда не пробовал ничего более сладкого, чем твои губы, Беатрис. Хотя, возможно, это не совсем правда… ресторан… — он замолкает, и от его улыбки моё лицо заливается румянцем.

Он снова касается моих губ, и, как и в том поцелуе той ночью, он страстен, прикусывая мою нижнюю губу, но в то же время нежный. Я не думала, что он способен на это, но в этот момент раздается громкое откашливание.

Кто бы это ни был, он откашливается снова, на этот раз еще громче. Габриэль отстраняется, но не отпускает меня, прижимая свою голову к моей.

У меня кружится голова не только от поцелуя, но и от того, что Габриэль — тот самый мужчина, о котором я мечтала, не понимая, почему вижу именно его лицо. Я прислоняюсь к его сильному телу, чтобы не упасть, и заглядываю ему через плечо, замечая, что рядом с нами стоит его тётя Розетта.

— Это неподходящее место для твоего неуместного проявления интимных чувств, Габриэль, — предостерегает она, её голос холоден, как лёд.

— Никто не просил их смотреть, — отвечает Габриэль, не сводя с меня глаз. Его уверенность не ослабевает.

— Ты что, шутишь? Это всё равно что проезжать мимо места крушения поезда. Невозможно не смотреть на то, как ты лапаешь её, — язвит Розетта, её недовольство очевидно на лице.

В воздухе витают напряжение и неоднозначность, и я понимаю, что эти моменты могут изменить всё.

— Тогда мы уйдем. — Он отворачивает нас от своей тёти, держа меня за руку.

— Не теряй концентрацию, Габриэль. Перестань думать головой в штанах, а не на плечах.

Он останавливается.

— Если ты сейчас уйдешь, ты же знаешь, что это причинит боль Серафине. И я уверена, что твоя возлюбленная сможет притвориться, что у нее есть цивилизованные манеры, еще пару часов.

Я в шоке выпускаю руку Габриэля. Уверена, что его семья считает меня ненормальной, и, похоже, я только усугубляю ситуацию. Тем не менее, я также благодарна за эту проверку реальности. Менее суток назад я не хотела иметь с ним ничего общего, и вот я играю с ним в хоккей на миндалинах, как будто это всё нормально.

— Хватит, тётя. — Габриэль начинает приближаться к ней.

Я держу его за руку.

— Мне пора.

Он переводит взгляд своих темных глаз со своей тёти на меня.

— Нет. Мы остаемся вместе.

Розетта бросает на меня сердитый взгляд, прежде чем отойти от нас.

Что ж, она меня ненавидит.

— Не беспокойся о ней, она очень традиционна и скромна, когда дело касается отношений.

— Значит, она не очень хорошо тебя знает, не так ли?

Габриэль улыбается мне в ответ.

— О, она прекрасно понимает, кто я такой, Беатрис. Но ты первая женщина, с которой она видит меня дольше, чем на день или несколько ночей. — Он вздыхает и подходит ближе. Он поднимает руку, его пальцы убирают распущенные волосы с моего лица. — Я знаю, в это может быть трудно поверить, но когда я посвящаю себя чему-то или, в данном случае… кому-то, я полностью отдаюсь этому.

Мое сердце начинает бешено колотиться от того, как он на меня смотрит.

— Я ни с кем не встречаюсь и ни с кем не путаюсь, пока у нас есть это соглашение, Беатрис. Так что ты остаешься со мной, patatina mia, — Габриэль запечатлевает на моих губах нежный, медленный поцелуй.

Но через мгновение я отстраняюсь, стараясь не потеряться в ощущениях от его поцелуев.

— Почему… почему ты продолжаешь меня так целовать?

Он обхватывает ладонями мое лицо.

— Дорогая моя, bella ragazza, как люди могут поверить, что наша любовь настоящая, если я не нахожу тебя неотразимой?

— Я не твоя девушка, — с тревогой смотрю на него в ответ. — И наша любовь ненастоящая, Габриэль.

Он смотрит на мои губы, касаясь их большим пальцем.

— Чем больше ты сопротивляешься, тем больше это кажется нереальным, Беатрис, — он наклоняется, чтобы снова поцеловать меня.

Нельзя отрицать, что этот мужчина великолепно целуется. Он может быть страстным — как тогда, когда целовал меня раньше, и как вчера в ресторане, когда его губы касались моей шеи, — но он также может быть милым и нежным, как сейчас, когда его прикосновения мягкие и бережные.