Он потирает затылок, и его волосы свободно падают на лицо.

— Я тоже так делаю, — киваю я, слегка улыбаясь его признанию, хотя в голове всё ещё шумит.

Он поворачивает голову ко мне, и на мгновение наши взгляды встречаются. Мы просто молча смотрим друг на друга, пока я не отвожу глаза. Прочищаю горло и пытаюсь встать, но головная боль становится слишком сильной, заставляя меня снова опуститься на подушку.

— Подожди, я принесу тебе воды, — быстро говорит он, вскакивая с кровати и выбегая из комнаты.

Я тяжело вздыхаю и тянусь к своему телефону на прикроватной тумбочке. К счастью, до съемок остаётся ещё несколько часов — облегчение пронзает меня. На экране несколько пропущенных звонков от мамы и Карлы, а также пара сообщений от Клары.

— Вот, держи, — возвращается Габриэль, протягивая мне стакан воды, а в другой руке у него аспирин.

Я смотрю на него снизу вверх, пока он стоит надо мной.

— Прости, что тебе пришлось посидеть со мной, — говорю я, принимая лекарство и запивая его водой.

— Я хотел убедиться, что с тобой всё в порядке, — он вздыхает и садится рядом на кровать. — Но это был первый… ну, теперь уже второй раз с тобой.

— Что? — Я начинаю пить прохладную, освежающую воду.

— Я никогда раньше не спал в одной постели с женщиной. — Я удивленно вдыхаю, но начинаю давиться водой. Он тут же бросается хлопать меня по спине.

— Как это… всегда? — задыхаюсь я в перерывах между кашлем.

— Никогда. До тебя, — отвечает он спокойно.

Я смотрю на него с явным сомнением. В голове всплывает образ длинноногой, стройной женщины, которая висела на нём в клубе не так давно.

Неужели он думает, что я это забыла?

— Хм. — Я встаю, желая сменить тему.

Головокружение усиливается, и я борюсь с приступом тошноты, когда пересекаю комнату. Ноги становятся ватными, и я начинаю потеть, тянусь к комоду, как к единственной опоре, когда пол подо мной будто исчезает.

— Полегче, — его голос звучит совсем рядом, и через секунду я чувствую его руки на своей талии, удерживающие меня, чтобы я не упала. — Может, тебе стоит перенести съёмку на сегодня?

Я осторожно качаю головой, стараясь не усугубить тошноту. Сделав глубокий вдох, говорю:

— Нет. Не получится.

— Почему нет? Дерьмо иногда случается, ты сама это говорила, — он пытается убедить меня, но я едва его слышу.

Внимание захватывает нечто другое — его руки, которые переместились на мои плечи, осторожно массируя их, а затем мою шею. Я закрываю глаза, теряясь в этом ощущении, наслаждаясь его тёплыми, уверенными прикосновениями. На мгновение все мысли и боль отступают. Я закрываю глаза, пытаясь подавить нахлынувшие эмоции.

Я вздрагиваю, когда из меня неожиданно вырывается тихий стон, и резко открываю глаза. Моё тело напрягается, и я резко отстраняюсь от него, цепляясь за стену, чтобы не упасть.

— Эм, я… я собираюсь принять душ, — пробормотав это, я пытаюсь как можно быстрее сменить тему. — Ещё раз спасибо за вчерашний вечер, — неуверенно машу рукой, и только тогда замечаю, что в руке держу свежие трусики и лифчик. Моё лицо вспыхивает, и я мгновенно прячу руки за спину.

На его лице снова расползается ленивая улыбка. Ему, без сомнения, нравится видеть меня в таком смущении.

— Так что можешь пойти и посмотреть, как ты выглядишь, — говорит он, не скрывая насмешки.

— Ладно, пока, — бормочу я и поспешно отступаю, направляясь в ванную. Быстро проскакиваю внутрь и закрываю дверь за собой, стараясь восстановить дыхание.

«Возьми себя в руки, Нора», — мысленно ругаю себя, прислонившись к двери. — «Ты ведёшь себя так, словно тебя годами обделяли вниманием и прикосновениями, но стоило тебе остаться наедине с ним — и ты тут же превращаешься в стонущее месиво»

«Это потому, что ты обделена», — шепчет внутренний голос. — «И к тому же, он не так уж плох в последнее время. Терпимый. Даже милый»

«Стоп».

Я смотрю на своё отражение в зеркале.

— Сосредоточься. Не позволяй своим гормонам взять верх, — строго говорю себе.

Я быстро сбрасываю с себя одежду и иду в душ, надеясь, что горячая вода смоет всё напряжение и тошноту, которые не отпускают с самого утра. Струи воды обжигают кожу, но я не двигаюсь, стою под ними дольше обычного, как будто это может помочь избавиться от смятения в голове и вернуть контроль над собой.

После душа я надеваю лифчик и трусики, накидываю халат, даже не утруждая себя завязать его. Пожалуй, стоит что-нибудь съесть, чтобы успокоить желудок, прежде чем одеваться и окончательно собраться. Я беру телефон и быстро отправляю сообщения маме и сестре, что со мной всё в порядке, просто была занята.

Заметив новое уведомление от Клары, я открываю её сообщение. Она прислала пару фотографий из кафе, где мы с Габриэлем. На одной мы стоим, глядя друг другу в глаза, и он нежно обнимает меня. На другой — мы сидим за столиком и смеёмся.

«Ух ты, как быстро это произошло».

Я не сдерживаю хихиканье, читая её сообщение: «Где было моё приглашение на кофе?» А затем следом: «Оно что, больше тюбика губной помады?»

«Я рада, что осталась. Я сомневалась, что мы зайдём так далеко и так скоро».

От неожиданности я вскрикиваю, и боль пронзает голову, когда я резко поворачиваюсь, напуганная внезапным появлением Габриэля.

— Что ты всё ещё здесь делаешь? — произношу раздражённо, хотя, в глубине души, его присутствие не кажется таким уж неприятным.

— Я воспользовался твоей свободной ванной, и мне принесли сменную одежду из отеля. Это не так уж далеко отсюда, — говорит он, вставая. Я замечаю, что на нём действительно новый костюм, а волосы ещё влажные.

— Это татуировка?

Я вспоминаю, что мой халат всё ещё расстёгнут. Я быстро натягиваю его и затягиваю пояс.

— Я думал, ты уже её, когда я оставалась в номере отеля после своего дня рождения?

Он опускает взгляд и качает головой:

— Нет, я попросил горничных позаботиться о тебе. Я не такой уж подонок, — он засовывает руки в карманы. — Ты голодна? Я купил кофе, но не знал, что ты предпочитаешь — что-то сладкое или солёное, поэтому приготовил тебе овсянку и омлет.

— Спасибо, это мило с твоей стороны, — отвечаю я, но моё внимание сразу привлекают цветы на тумбочке.

— Рубен сказал, что это тоже для тебя, — Габриэль протягивает мне букет, состоящий из жёлтых гвоздик, оранжевых лилий и лютиков. Я ощущаю, как рвотный позыв подступает к горлу, и с трудом его сдерживаю. Трясущейся рукой достаю открытку.

— Должен тебе сказать, что часть меня сомневалась, не соперничаю ли я с тобой. Но теперь, когда я увидел, какие цветы ты получаешь, я понял, что это не так. Ты, должно быть, кого-то сильно разозлила, mia patatina.

Я игнорирую его ласковое обращение и смотрю на Габриэля:

— Ты что, какой-то специалист по цветам? Ты не производишь впечатления человека, который палец о палец ударит ради букетов.

Габриэль усмехается:

— Я не такой. Но, как ты знаешь, я сидел в тюрьме, и мой сокамерник был знатоком цветов. Так что, возможно, я кое-что перенял.

Я усмехаюсь, прежде чем развернуть открытку:

«Я так разочарован в тебе. Если ты думаешь, что твой новый мужчина помешает мне получить то, что принадлежит мне по праву, ты ошибаешься. Глубоко ошибаешься».

Открытка выпадает из моих рук, и я хватаюсь за край стола, чувствуя, как мир вокруг меня сжимается. Габриэль быстро подбегает ко мне и помогает сесть:

— Что случилось? Тебя не стошнит?

Я кладу голову на стол, пытаясь дышать глубже, чтобы успокоиться.

— Что это за хрень? — Я медленно поднимаю голову и вижу, что открытка теперь в руках Габриэля.

— Кто, черт возьми, прислал тебе это, Беатрис?

Мои глаза наполняются слезами. Я борюсь со страхом и тошнотой, которые одолевают меня.

— Я… я не знаю. Эти сообщения появляются у меня уже некоторое время. Я думала, что со временем они прекратятся, но становится только хуже.

— Твои родители знают? Ты вызывала полицию?