Гермиона, сидя на кухне с уже собранным чемоданом и одетая в выходную одежду, мирно пила свежесваренный кофе, дожидаясь детей. Гарри уже находился в Лондоне, чтобы встретить Джеймса из школы (они решили не лишать его поездки на Хогвартс-экспрессе), а сама Гермиона с детьми должна была присоединиться к нему через минут 15-20.
Сделав очередной глоток кофе, Гермиона осмотрелась и сделала глубокий вдох. Все-таки это непередаваемое чувство, когда ты являешься хозяйкой того или иного места. Особенно, когда это не просто фигура речи. Вот и сейчас, сидя во вроде как абсолютно маггловской кухне, Гермиона нутром ощущала весь дом. Она точно знала, что и где происходит. Точно знала где дети и чем занимаются. Знала, что кран в ванной на втором этаже нуждается в починке (не срочной, но надо бы не забыть сказать об этом эльфам). Знала и о том, что прямо сейчас магический источник, который питает защитные системы дома, наполняет энергией магический контур, отвечающий за кратковременную консервацию этого места.
Гарри нашел этот дом среди выморочного имущества американской ветви семьи Поттеров. Большая редкость и богатство, на самом деле. Дом на источнике, с неплохой защитой и, что самое важное, уже настроенный на Поттеров.
Она прикрыла глаза. Ох, какой им бой пришлось пережить, чтобы отбить этот дом… неприятно даже вспоминать. Хорошо, что кое-кто в Магической Британии (очень многие, на самом деле) сильно задолжали что ей, что Гарри.
Впрочем, тот день, когда они вдвоем впервые оказались здесь, Гермиона всегда вспоминала с улыбкой. Вот и сейчас, сделав глоток и проверив детей, миссис Поттер прикрыла глаза, уходя в дебри памяти, в край далеких воспоминаний.
***
Декабрь 1998 года
Гермиона сидела в гостиной и зубрила термины по психологии. Чего не отнять у мисс Грейнджер, так это упрямства, частенько переходящего в упертость. Если уж она решила стать психологом, то она им станет. Тем более, что многое, очень многое из того, что он прочитала, сильно помогло и ей, и Гарри. К тому же, эти занятия позволяли ей абстрагироваться от встречи с ее родителями.
Увы, но отец и мать не желали видеть… предательницу. Да, именно так. Предательницу. Ничем иным то, что она их заколдовала, Грейнджеры назвать не могли. Ну и в довесок, куча обидных слов, на вроде «ты нам больше не дочь!», «не такой мы тебя воспитывали!», «проваливай к своим волшебникам», сказанные явно в запале. Причем больше всех усердствовала мать. Отец только смотрел на нее с взглядом, полным разочарования. Ух лучше бы он тоже кричал.
В течение десяти минут Гермиона слушала оскорбления, пока миссис Грейнджер не закончила свою тираду и Миона просто не ушла, подчеркнуто мягко закрыв дверь уютного домика в пригороде Мельбурна. И в целом, не то, чтобы Гермиона их не понимала. Наверное, будь она на их месте, то повела бы себя точно так же. Ведь свою упертость (самой себе врать последнее дело, это не упрямство, а упертость) она считала наследственной. Вот только сама ситуация не становилась от этого менее печальной.
Ей было больно. Очень больно. Настолько, что впервые в жизни она решила напиться, стараясь скрыть от Гарри причину попойки. Вот только Поттер каким-то непонятным ей способом просто вывел ее на откровенность. Или она просто не была способна более сдерживаться? Не суть важно. Главное, к чему это привело.
Гермиона сбилась с абзаца и почувствовала, что покраснела. Не так она представляла свой первый раз, ой не тааак. Она так и видела эту картину. Двое полупьяных вчерашних подростков, которым даже наливать нельзя (по законам города Нью-Йорк), один из которых в слезах и соплях, пытаются заниматься сексом… зрелище «эпичное» во всех смыслах слова.
Вот только… а могло ли оно быть по другому? Миона не знала. Они оба все эти месяцы ходили вокруг до около, никак не решаясь сделать «этот самый» шаг, который напрашивался еще в Королевском лесу Дин, в той самой палатке. И вот с этого самого «шага» прошел уже месяц.
В этот момент, Живоглот начал тереться о ее ноги и Гермиона, совсем потеряв концентрацию, взяла его на руки.
— Да, Глотик. Вот так вот. Жизнь — не книжка, — хмыкнула она, зарывшись в шерсть фамильяра. Впрочем, ей грех жаловаться. Гарри оказался намного, намного лучше ее. Утром на тумбочке ее ждала большая чашка кофе, сладости и антипохмельное. А еще он не стал задавать вопросов, дожидаясь, пока она сама не начинала говорить и вот тогда… он просто обнимал ее и слушал. Гермиона была уверена, что многое он просто пропускает мимо ушей, но вот за то, что они у нее были, вот за это она была Гарри благодарна.
Ну и секс, конечно. Каждый день, иногда по нескольку раз. Она и не подозревала, что так основательно «подсядет» на это дело. И ведь что самое странное им обоим, и ей и Гарри, это оказалось очень нужно. В конце концов «это» само по себе являлось хорошей терапией и способом сброса излишков эмоций.
Секс, учеба, труд… иногда беседы… такой у них был распорядок. Гермиона, поглаживая Живоглота, вдруг осознала, что сегодня уже 22 декабря. На носу Рождество. И для Гарри нужно придумать какой-то хороший подарок. Вот только что?
— Интересно, что ему понравиться? — спросила она вслух, — ты не знаешь? — спросила она Живоглота и почувствовала отрицание, по связи с ним, — вот и я не знаю, — вздохнула Миона. А ведь Гарри заслуживает чего-то… совершенно волшебного!
— Миона! — вдруг сзади раздался радостный голос Поттера, — собирайся! Ты должна это увидеть! — и не успела Гермиона даже обернуться, как Гарри скрылся в своем «чемодане». Опустив кота на пол, Гермиона посмотрела на открытый чемодан и… пошла собираться, даже не пытаясь предположить, чего это Поттер придумал. Себе дороже.
Сборы заняли несколько минут и вот, Гермиона, вернувшись в гостиную, подала руку буквально подпрыгивающему на месте от нетерпения Поттеру и они аппарировали.
— Что это за место, Гарри? — удивленно осмотрелась она в… какой очень пыльной, наверное, прихожей, потому что сзади них была входная дверь, а впереди лестница, ведущая на второй этаж.
— Это, Гермиона, Нью-Йоркский особняк Поттеров! — заявил ей Гарри, — я получил доступ, понимаешь? — с абсолютно счастливым взглядом сказал он, взяв ее за руки, — и смог подчинить местный источник. Теперь он будет наш, Миона, наш!
— Что?! — воскликнула она, — да ты понимаешь, насколько это было опасно, балда?! — закричала она, вырвав руки из его хватки, — а что если бы он тебя высосал, а? Ты обо мне подумал, идиот?! — Гермиона кричала на Гарри, наступая на него, а Гарри, с лица которого сошла вся радость, лишь в шоке пятился от нее.
— М-миона… ты… ты чего? — заикаясь, говорил Гарри, пытаясь удержать равновесие.
— Чего?! Я ЧЕГО?! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ВОТ ЧЕГО! — после чего она остановилась, закрыла лицо руками и начала реветь, причем так, как в тот самый вечер. В полнейшем шоке Гарри смотрел на совершенно не характерное поведение Гермионы. Да она и раньше плакала, но не так же! Да и повод у них был скорее для ее гнева, а не слез! Вот если бы она приложила его жалящими заклинаниями, то да, это было бы неприятно, но ожидаемо, но рев?
— Миона. Ну… ну прости меня, — попытался он подойти к ней, но подруга отвернулась, — пойми, это был такой шанс. Заполучить источник, который пробудил сам Абрахам Поттер, — он говорил и говорил, стараясь как-то обнять ревущую Гермиону, что в конце концов ему удалось, — я же это не для себя, а для нас с тобой. Ну, ну чего ты? — Гарри говорил и говорил, гладя ее по пышной каштановой шевелюре и целуя, куда получалось: в лоб, в висок, в щеку. В конце концов Гермиона повернулась к нему лицом.
— А… а если бы ты погиб, а? — Гермиона, с распухшим носом и покрасневшими от слез глазами смотрела на Гарри. Слёзы продолжали течь по ее щекам, но сейчас она сама крепко обняла Гарри и прижалась к его всепогодной майке, которую Гарри одевал почти каждый день.
