– Деньги меня не интересуют, – говорю как есть.

С недавних пор я поняла, что деньги не залог счастья. И порой они лишь делают жизнь хуже.

– Но это хоть как-то сможет сгладить ваш дискомфорт.

– Вряд ли, – даже представлять не хочу, что и как будет проходить во время этих занятий. Но что самое страшное, я чувствую разочарование.

Я была лучшего мнения о Денисе. И мне казалось, что он добрый и честный парень. Но оказывается, что я снова приняла желаемое за действительное?

– Если вы хотите, то я могу вам дать подсказки, как нужно вести себя с этим мажором. Но сейчас у меня назначена еще одна встреча, и мы могли бы встретиться с вами вечером, за ужином, – говорит декан, с гаденькой улыбкой на губах. – Или, может быть, мне удастся договориться с Рудневым как-то. Но это нужно обсуждать вне этих стен… – и это окончательно выбивает меня из колеи.

– Это лишнее, благодарю, – поднимаюсь на ноги. – С кем именно я должна договариваться о месте и времени занятий? – смотрю прямо в глаза Анатолию и вижу, как его энтузиазм угасает. Он уже не так рад мне помогать в общении с мажором.

– Вот номер студента Руднева. Прошу вас связаться непосредственно с ним и обсудить наиболее удобные для вас обоих варианты.

– Благодарю, – забираю листок с цифрами, что уже забиты у меня в смартфоне, и поднимаюсь на ноги.

– И… постарайтесь поладить с ним, – мнется декан, которому явно не привыкать лебезить перед богатыми студентами, в отличие от меня.

– Я вас поняла. До свидания, – выхожу за дверь.

– Всего… – говорит мне в спину Анатолий, но я закрываю за собой дверь, отсекая его голос, и под угрюмым взором секретаря покидаю деканат.

Не успеваю выйти в коридор, как сразу сминаю проклятый листок и выкидываю в урну.

В конце коридора маячит “золотая пятерка”, и я сразу же вижу среди мажоров Руднева. Внутри меня все горит от праведного гнева. Хочется подойти к нему и накричать, чтобы не смел вести себя как подонок. Я же видела, каким он может быть, так к чему это притворство?

Но я держу себя в руках и просто думаю о том, что из всего этого получится.

Денис внезапно смотрит на меня, и наши взгляды встречаются.

Он не выглядит смущенным или растерянным, он просто кивает мне, не прерывая зрительного контакта, я же игнорирую его, потому что готова рычать от бессилия.

Отворачиваюсь от него и иду через правое крыло к выходу.

У меня такое состояние, когда необходимо запереться дома и не вылезать на улицу неделю. И особенно сильно я не хочу видеть этого мерзавца, возомнившего себя вершителем судеб.

Неужели это месть за то, что я не оценила по достоинству его песню?

Но я оценила… И находилась под впечатлением все эти дни. Наверное, поэтому мне еще больнее разочаровываться в парне. Ведь бесчувственные мерзавцы неспособны настолько обнажиться в творчестве. А он это сделал. Показал себя…

Уже собираюсь пойти на остановку, как чувствую вибрацию телефона.

Руднев: “Через час, аудитория 210”.

      И я понимаю, что действительно ошиблась в нем.

Он не тот, за кого я приняла его.

Похоже, что ровно через час мне предстоит познакомиться с настоящим Денисом Рудневым. И меня страшит эта встреча…

– Здравствуйте, Денис, – стараюсь сохранять невозмутимость и быть профессионалом, погасив порыв высказать этому наглецу все, что я о нем думаю. – Это краткий тест, который покажет мне наглядно пробелы в ваших знаниях, – кладу перед ним листок бумаги.

Вместо того чтобы посмотреть на него, Руднев не сводит с меня глаз. Меня это нервирует, и, если честно, я ощущаю себя некомфортно от его взгляда, потому что отчего-то начинаю волноваться. Будто это не я его преподаватель, а он собирается меня учить, и в конце меня ждет сложный экзамен.

– Если есть какие-то вопросы, то не стесняйтесь, задавайте их, – возвращаюсь к своему месту и стараюсь игнорировать Руднева.

– Вообще-то, есть, – говорит он.

– Слушаю вас, – поднимаю на него глаза.

– Ольга Александровна, – смотрит пристально на меня парень, – я бы хотел извиниться, что вам приходится заниматься со мной. Я не хотел, чтобы все сложилось именно так.

– Я принимаю ваши извинения, – открываю ноутбук, собираясь поработать над научной статьей, пока он выполняет задание, но по-прежнему ощущаю на себе внимание Руднева, которое решаю игнорировать, и открываю файл.

Кажется, он хочет сказать что-то еще, но сдерживается и погружается в работу. И я облегченно выдыхаю.

– Готово, – говорит Денис спустя какое-то время и подходит к моему столу, положив на него тест.

Я пробегаю глазами по его ответам, и меня удивляет то, насколько они точны. Большинство из них. И лишь последние, те самые, что он пропустил, остались нетронутыми.

– Вы не пытались самостоятельно разобраться с пробелами? – смотрю на него поверх очков.

Наши взгляды встречаются, и я чувствую, как кровь приливает к щекам, так пристально он смотрит на меня.

– Нет, – отвечает честно.

– Хорошо. Тогда сосредоточимся только на этих темах.

Денис возвращается на место, и в течение часа я рассказываю ему первую пропущенную тему. Он задает уточняющие вопросы и, кажется, полностью вовлечен в происходящее. Мне нравится подобное отношение к занятиям, и я искренне недоумеваю, почему он так халатно относился к моему предмету до этого.

– Я дам задание на дом, чтобы быть уверенной в том, что вы усвоили материал.

– Хорошо, – говорит Денис, не сводя с меня взора.

– Тогда на сегодня, думаю, хватит.

– Жаль, – произносит он.

– Почему?

– Мне нравится вас слушать.

Последняя реплика окончательно сбивает меня с толку.

– Денис, я искренне не понимаю вас, – тереблю в руках край листа с его работой. – У нас вроде не было конфликта, и мне даже казалось, что вам приятно мое общение, но вы просто прекратили посещать мои занятия, поставив тем самым и себя, и меня в неловкую ситуацию. А теперь говорите, что вам нравится меня слушать.

– Так и есть.

– Тогда почему вы допустили, чтобы все дошло до принудительных уроков?

– Вам не понравится то, что я отвечу, – говорит он спокойно.

– И все же?

В ответ он сверлит меня взглядом.

– После того как вы проигнорировали мою песню, мне было стыдно показываться вам на глаза.

– Вот как? – теперь я начинаю чувствовать себя еще более некомфортно. Не нужно было поднимать этот вопрос.

– Да. Я выставил себя посмешищем.

– Но это ведь всего лишь ваше творчество.

– Ольга Александровна, не притворяйтесь, что не поняли, о ком эта песня, – его радужка темнеет и теперь кажется практически черной бездной, и она утягивает меня.

– Давайте будем продолжать делать вид, что она о вымышленном персонаже, – я не должна давать ему напрасных надежд. Это неправильно.

– А я не хочу притворяться. Потому что это не так. И вы прекрасно это знаете, – говорит он с жаром, который передается мне учащенным сердцебиением.

– Вы же понимаете, что все равно это не меняет нашей ситуации. Я ваш преподаватель, а вы мой студент…

– Я не школьник! – перебивает он меня. – Мне уже двадцать один. И у нас с вами разница в возрасте сколько? Года три-четыре?

– Шесть, – в горле пересыхает от волнения. Я не могу поверить, что я всерьез обсуждаю со студентом возможность наших неуставных отношений.

– Шесть лет – это ерунда! Я не ощущаю их, понимаете? У меня рядом с вами крышу рвет. Я ведь никогда и ни к кому не чувствовал подобного. Поэтому я не ходил на занятия, ясно? Потому что не могу видеть ваше равнодушие или то, как вы флиртуете с Тимуром.

– Я что делаю? – от возмущения слова застревают в горле.

– А как это называется? С ним улыбаетесь, хохочете, а мне достается лишь строгое: “У вас большое будущее!” Но ведь я вас тоже волную, – говорит он уверенно, но без тени улыбки на губах. Похоже, что для него все это действительно серьезно. – Я вижу, как вы краснеете, когда видите меня.