Л.И. Брежнев боролся против попыток местных партийных руководителей самовольно снизить плановые показатели жилищного строительства и производства потребительских товаров. Когда в 1977 г. Госплан предложил для сокращения разрыва между предложением товаров и покупательной способностью населения, исчислявшейся в 12 млрд руб., отказаться от повышения зарплат, ликвидировать премии, повысить цены на вино, табак и проезд в такси, генсек и его ближайшие сотрудники отнеслись к этой идее негативно[1291].
На пленуме ЦК КПСС в октябре 1980 г. Л.И. Брежнев отметил, что «среди вопросов, от которых зависит уровень жизни советских людей, на первом месте стоит улучшение снабжения продовольствием»[1292], а на пленуме в ноябре следующего года подчеркнул, что «продовольственная проблема — ив хозяйственном, и в политическом плане — является центральной проблемой всей пятилетки»[1293]. В 1981 г. на XXVI съезде КПСС было объявлено, «что снабжение населения продовольственными товарами представляет проблему не только экономическую, но и политическую, социальную»[1294]. Через год в СССР была принята Продовольственная программа, которая к концу десятилетия планировала рост потребления по мясу и мясопродуктам — до 70 кг, маслу — до 13,2 кг, овощам и бахчевым культурам — до 126–135 кг, фруктам — до 66–70 кг на чел.[1295]
Тем не менее проблемы уровня жизни не решались — прежде всего потому, что их причина лежала в самой советской системе. В СССР сложилась «экономика дефицита» (по выражению известного экономиста Я. Корнай), которая характеризовалась противоречием между ростом спроса, увеличением доходов населения и недостаточным вниманием, уделяемым потребительскому сектору[1296]. Административно-командная система экономики, где жестко запланировано все сверху донизу и на пять лет вперед, не может предусмотреть все нюансы потребностей населения.
Особенно отставало в СССР производство непродовольственных предметов потребления. В 1965 г. из 100 семей только 24 имели телевизоры, 21 — стиральные машины, 11 — холодильники, 7 — пылесосы. Недопроизводство предметов длительного пользования вошло в противоречие с быстрым ростом жилищного строительства и получением значительной частью городского населения отдельных квартир[1297], где было больше возможностей, чем в «коммуналке», использовать холодильник, стиральную машину и другие крупногабаритные вещи. Развивавшееся дачное строительство делало желательным или даже необходимым наличие автомобиля, а уровень автомобилизации населения был очень низким (в период правления Н.С. Хрущева в этой сфере СССР отставал от Японии в 10 раз, от США — в 20 раз)[1298]. В октябре 1967 г. в статье, опубликованной в «Нью-Йорк тайме», американский журналист X. Солсбери писал, что «в 50-й год большевистской власти Советский Союз стоит на краю автомобильной эры, в которую США вошли в 1920-х гг.»[1299].
Сталинская модель экономики, основанная на экстенсивном росте, не могла способствовать формированию сложного и диверсифицированного «общества потребления», готового использовать возможности технологического развития[1300]. Польско-американский экономист С. Гомулка сделал вывод, что «советская система имела лишь крайне ограниченный потенциал роста» и в 1970-х гг. она «навсегда застыла в технологиях и потреблении на душу населения»[1301].
Проблемы уровня жизни во многом объяснялись политикой государства, направленной на первоочередное развитие «группы А» в ущербе «группе Б». Как писал Г. ван дер Вее, «приоритет, отведенный тяжелой промышленности, препятствовал появлению общества изобилия»[1302]. К тому же в 1960-х гг. Советский Союз был втянут в «гонку вооружений», которую в условиях нерыночной экономики ему выдерживать было гораздо сложнее, чем Соединенным Штатам, вследствие чего еще более усилился перекос в сторону продукции военно-промышленного комплекса.
Гражданские отрасли существенно отставали в своем развитии от советского ВПК и тем более от общемировых тенденций производства товаров народов потребления, причем это отставание постоянно нарастало[1303]. Несмотря на заявления властей о приоритете группы «Б», удельный вес «группы А» в общем объеме продукции СССР возрос с 61 % в годы правления И.В. Сталина до 75 % в середине 1980-х гг.[1304] Еще до XXV съезда КПСС принятому на предыдущем съезде решению о приоритете «группы Б» был дан обратный ход под давлением требований со стороны руководителей тяжелой и военной промышленности[1305]. Отказавшись переносить центр тяжести производства на «группу Б», руководство страны продолжало в качестве оправдания ссылаться на сталинский тезис о нормальности для социалистического общества опережения ростом потребностей людей фактического потребления[1306]. Это означало, что принципиально в решении проблемы товарного дефицита ничего не могло измениться.
Власти поощряли производство товаров народного потребления «по остаточному принципу», что даже не скрывалось. Согласно инструкции Министерства финансов СССР, изданной в 1964 г., предприятие получало 95 % прибыли при условии, если готовое изделие на 75 % состояло из отходов производства. Постановление президиума ВЦСПС, принятое в мае 1971 г., гласило, что для производства товаров народного потребления использование таких отходов являлось «серьезным подспорьем»[1307].
Выпуск таких товаров плохо планировался и согласовывался. В середине 1970-х гг. выяснилось, что после того, как многие предприятия тяжелой промышленности приступили к выпуску потребительских товаров (с целью ослабить проблему дефицита), «часто возникало ненужное дублирование в производстве одинаковых или почти одинаковых предметов»: 32 завода одиннадцати министерств производили 43 модели холодильников и 30 заводов десяти министерств выпускали 55 моделей стиральных машин. Руководители предприятий при этом «не знали толком перспективы производства своей продукции», и «это приводило к насыщению рынка одними товарами и дефициту других»[1308].
Качество советской продукции было низким, что признавали Л.И. Брежнев и А.Н. Косыгин[1309]. Из-за этого некоторые товары не удавалось продать даже в СССР[1310] в условиях дефицита. Властям постоянно поступали жалобы на плохое качество телевизоров, радиоприемников, холодильников[1311], а также колбасных изделий и сливочного масла. Граждане призывали руководство страны «прекратить производство неходовых товаров, товаров низкого качества», пытаясь помочь государству прекратить растрату ресурсов. На встречах с партийными руководителями звучали такие вопросы: «Зависит ли зарплата на предприятиях легкой промышленности от реализации продукции в торговле?»; «Значительное количество предприятий продолжает выпуск товаров довольно низкого качества и устаревших форм, что создало большое затоваривание товаров на складах… Что же будет с этими товарами? На них спроса и дальше не будет, следовательно, необходимо принять какие-то меры по их реализации, как, например, значительное снижение цен на такие товары или еще что-либо другое»[1312].
