Кроме того, было объявлено, что в СССР человек не только обладает «широкими возможностями для удовлетворения личных интересов», но партия и государство обязаны уважать эти интересы. Советская пропаганда критиковала наличие в Китае совсем другого, «неправильного» подхода, так как маоизм игнорирует «насущные потребности трудящихся», проводя «насаждение грубо уравнительного социализма, равного распределения бедности», причиной чего была объявлена боязнь маоистов «улучшения экономических и культурных условий жизни народа»[848].
Во-вторых, в СССР были допущены некоторые «послабления» относительно личной собственности. О.Ю. Гурова пишет, что «свидетельством легитимации вещей» стала речь Л.И. Брежнева на XXV съезде КПСС в 1976 г.[849] Это так, однако сама легитимация произошла намного раньше. Как минимум, уже в середине 1960-х гг. советские идеологи подтвердили, что собственность разного рода вполне допустима, в том числе «индивидуальные дома и дачи, автомашины, стиральные машины, холодильники, телевизоры и т. п.»[850]. Мало того, строительство частного жилья в городах и сельской местности поощрялось властями (оно рассматривалось как способ решения жилищной проблемы в стране)[851]. Советская пропаганда провозглашала, что «жилищная кооперация пользуется широкой популярностью у трудящихся», идет «бурный рост» такого строительства. К концу 1971 г. в стране было уже почти 20 тыс. ЖСК с 1729 тыс. членов. Кроме того, появилось большое количество дачно- и гаражностроительных кооперативов[852].
Владение автомобилями теперь рассматривалось как «польза, а не проклятие»[853] (таким образом, произошел отход от плана, разработанного во время правления Н.С. Хрущева, по развитию системы аренды автомобилей вместо продажи их в частные руки[854]). В июле 1966 г. было принято постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О строительстве завода по производству легковых автомобилей». Во исполнение его в Тольятти при помощи итальянской компании «ФИАТ» был построен Волжский автозавод, после чего каждый гражданин СССР увидел реальную перспективу — купить когда-нибудь личный автомобиль[855], ставший «важной целью и имиджевым признаком успешного советского человека»[856].
В-третьих, советские идеологи декларировали относительную «нормальность» неравномерности благосостояния в СССР. «Остатки экономического неравенства» были объявлены «составным элементом социалистического общества»[857].
В-четвертых, была обозначена относительная «допустимость» сохранения «частнособственнической психологии» как одного из «пережитков» массового сознания (об этом прямо говорилось в Программе КПСС 1961 г.). Советские идеологи отмечали, что избавиться от этих «пережитков» непросто, так как, во-первых, «представления о богатстве и благосостоянии как о владении вещами и деньгами» укоренились в сознании людей в течение столетий и бороться с этим очень трудно, и, во-вторых, мешает рост уровня жизни, который происходит быстрее, чем «духовный рост» человека. Спокойному отношению к таким «пережиткам» способствовала констатация, что их проявления на практике — это отдельные, редкие случаи[858].
В СССР не скрывали, что благоденствие людей необходимо для «государственных» целей, так как оно влияет на развитие экономики, производительность труда и продолжительность трудоспособного периода жизни человека. Как писала Н.Я. Бромлей, рост уровня жизни становился «в руках Советского государства дополнительным рычагом управления темпами технико-экономического и культурного прогресса страны»[859].
Власти пытались осуществить эту задачу на практике, взяв курс на обеспечение высоких показателей роста «народного благосостояния»[860], что было объявлено одной из задач этапа «развитого социализма»[861] и основой социальной политики СССР. Уровень жизни советских граждан должен был превзойти аналогичные достижения «любой страны капитализма»[862].
На XXIII съезде КПСС (1966 г.) были приняты решения о повышении материального благосостояния населения страны. В начале 1971 г. на совещаниях, посвященных обсуждению предстоящего XXIV съезда, Л.И. Брежнев заявил, что «главная задача… — дальнейшее непрерывное повышение благосостояния», и заявил, что власти СССР «должны считаться с тем, что… объявили социализм», т. е. тем самым взяли на себя высокие обязательства. Советский лидер подчеркнул важность того, «с каким настроем человек идет на работу, какое у него жилье, медицинское обслуживание. Все это относится и к психологическому настрою, и к моральному, и к удовлетворению, создает условия в жизни». В связи с этим Брежнев отметил необходимость улучшить работу системы торговли и услуг, которую он назвал «сферой удовлетворения [потребительских нужд] нашего общества»[863].
Г.А. Арбатов поддерживал генсека, отметив, что «повышение благосостояния трудящихся зависит не только от капитальных вложений, но и от психологических моментов». Он напомнил, что «американцы называют здравоохранение человеческим ресурсом. Условия жизни человека зависят очень во многом от здравоохранения». А.М. Александров-Агентов подчеркнул, что «нарочито потребительский уклон» — «это правильно, это один из главных моментов политики партии»[864]. Характерно, что одной из целей «Таганрогского проекта», реализованного советскими социологами в 1967–1974 гг., было изучение материального положения людей.
Основным инструментом повышения уровня жизни в СССР была заработная плата, размер которой, по идее, являлся оценкой значимости и качества труда человека (в этом состояло отличие «развитого социализма» от коммунизма, где распределение материальных благ предполагалось не «по труду», а «по потребностям»). Было провозглашено, что по мере развития экономики в СССР появляется все больше возможностей «увеличивать ту долю общественного богатства, которая распределяется непосредственно между трудящимися по их труду». С 1950 по 1966 г. средняя зарплата рабочих и служащих выросла более чем в 1,5 раза[865].
Важной вехой стало принятое 26 сентября 1967 г. постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О мероприятиях по дальнейшему повышению благосостояния советского народа». Согласно ему, был увеличен минимальный размер заработной платы рабочих и служащих до 60 руб. в месяц (отдельным категориям работников — до 70 руб.). Таким образом, в 1968 г. размер минимальной заработной платы фактически достиг уровня средней зарплаты в 1950 г. (63 руб. 90 коп.). Среднемесячная и среднегодовая зарплата с 1955 по 1970 г. в промышленности увеличилась в 1,6 раза, в строительстве — в 2,1 раза, на государственных сельхозпредприятиях — в 2,2 раза, у колхозников — более чем в 3 раза. Экономисты заявляли, что к 1968 г. реальная зарплата в стране благодаря советской власти возросла по сравнению с 1914 г. более чем в 4 раза (при индексе цен, равном 128,4 %) без учета сокращения рабочего дня. В 1940–1970 гг. реальные доходы людей увеличились в 2,9 раза (у колхозников — в 4,7 раза). Фонд оплаты труда в 1966–1970 гг. составлял 44,4 % национального дохода СССР, в 1970 г. — 51,6 %[866].
