Я знаю, что, возможно, не была хорошей женой, но, верю, что у меня получилось стать прекрасной матерью. По крайней мере, надеюсь на это.

Резко выдыхаю, пытаясь ослабить напряжение, которое заставляет мышцы гудеть.

— Я не оставлю своих малышек! — цежу сквозь стиснутые зубы.

Разочарование и гнев клокочат в груди. Не могу толком сделать вдох. Воздух даже силой проталкивать не хочет. Кожа зудит от желания вцепиться ногтями в самодовольное лицо мужу, расцарапать его, нанести такие же раны, которые он оставил на моем сердце… в моей душе.

Пока я закипаю изнутри, Артем лишь сужает глаза.

— Вот и решили вопрос, — хмыкает он, разворачивается и направляется в сторону комнаты, где находятся девочки.

От шока распахиваю рот. Пару мгновений смотрю мужу спину, после чего срываюсь с места и быстро следую за ним.

— Артем! — окликаю его, но он даже не думает останавливаться. — Артем, твою мать! Мы не закончили разговор! — повышаю голос.

Это срабатывает. Муж так резко тормозит, что я едва не врезаюсь ему в спину. Отступаю на пару шагов, прожигаю гневным взглядом затылок. Артем пару мгновений стоит, не шевелясь. Но, в итоге, медленно поворачивается, смотрит на меня, приподняв бровь.

— Неужели ты думаешь, что я останусь с тобой после измены? — стараюсь говорить спокойно, размеренно, ведь нас от девочек отделяешь лишь деревянная дверь, но рычащие нотки все равно проскальзывают в моем голосе.

— У тебя выбора нет, — муж засовывает одну руку в карман брюк, — если, конечно, не хочешь “освободиться” от роли матери, — в его голосе звучит самое настоящее пренебрежение, что бесит меня еще больше.

— Вообще-то, суд обычно оставляет детей с матерью, — упираюсь руками в бока. — Или ты собираешься их похитить? — не знаю, откуда у меня в голове такие мысли, но я уже не знаю, чего ждать от мужа.

— К таким мерам прибегать не понадобится, — зловещая ухмылка растягивается на губах мужа. — Давай я тебе объясню, — поднимает руку. Невольно делаю маленький шаг назад, что, конечно же, не скрывается от мужа — он лишь неодобрительно мотает головой. — У меня: стабильный бизнес, — начинает загибать пальцы, — квартира, где для девочек оборудована детская, финансовые возможности обеспечить им надлежащие условия для жизни. Если я буду занят на работе, то спокойно могу нанять девочкам няню, чтобы обеспечить им защиту. А что есть у тебя? Работа сутками за копейки? Однушка, где живет твоя мама? Или попытаешься общежитие от работы выбить? Что еще? — Артем раскрывает руку, словно изображает пустоту. — Как думаешь, кому оставят детей после развода? — он приподнимает бровь.

Желудок ухает вниз. Как бы я ни хотела признавать, но понимаю, что муж прав. Если он захочет забрать у меня малышек, то ни перед чем не остановится. И суд будет на его стороне. Прикрываю глаза.

— С каких пор ты стал таким жестоким? — бормочу.

Мне требуется мгновение, чтобы собраться с силами и снова посмотреть на мужа.

Артем хмурится. Какое-то время пристально смотрит на меня, после чего тяжело вздыхает.

— Я просто показываю тебе реальность, Саша, — его голос смягчается. — Развод мне не нужен. Но если ты хочешь, то я тебе его дам. Только напомню, что нашим детям нужны оба родителя, а не стресс из-за бракоразводного процесса, — Артем опускает плечи, словно напряжение уходит из него. — Поэтому предлагаю тебе подумать, прежде чем принимать решение.

У меня внутри словно все сковывает. Не могу дышать, не могу пошевелиться. Кажется, что еще немного, и мой мир разрушится. Вот только… воспоминание, как муж целовал в парке блондинку, всплывает перед глазами. Силы тут же возвращаются, а ярость вскипает в венах.

— Ты же вроде нашел нашим малышкам новую маму, — сжимаю кулаки. — Поэтому не отдаешь их мне?

В ушах до сих пор стоят умоляющие голоски девочек с просьбой не оставлять их.

— С чего ты это вообще взяла? — рычит муж, поджимая губы.

Едва не закатываю глаза. Вот так нагло мне врать… Раньше такого за мужем я не замечала. Хотя раньше он мне и не изменял.

Трель дверного звонка раздается так неожиданно, что я вздрагиваю. Перевожу взгляд на дверь, хмурюсь. Червячок нехорошего предчувствия начинает ворочаться внутри, пока муж после секундной заминки направляется к входной двери.

Задерживаю дыхание. Снова впиваюсь ногтями в ладони. Не знаю почему, но я не сомневаюсь, кого сейчас увижу. Не знаю чуйка это, или я после всего услышанного просто складываю факты. Стискиваю челюсти. Дышу глубоко, размеренно. Злость смешивается с предвкушением, когда муж нажимает на ручку, открывает дверь, застывает.

Смешок вырывается из груди, когда я вижу ту самую блондинку на пороге своей квартиры.

— Катя, что ты здесь делаешь? — так неожиданно рявкает муж, что я вздрагиваю.

Глаза блондинки распахиваются. Все краски сходит с ее лица. Кожа становится едва ли не одного цвета с блузкой. Девушка, словно рыба, выброшенная на берег, то открывает, то закрывает рот. Явно, от удивления потеряла дар речи.

Кого-нибудь другого я бы пожалела. Испытать на себе “всю прелесть” гнева Артема — не самое приятное, что может пережить в жизни. Но девушку, мнущуюся на пороге, мне совсем не жалко. Перед глазами все еще стоит картина, как она, никого не стесняясь, целуется с моим мужем. Моим мужем!

— Я просто хотела узнать, как дети. Ты нашел их? — она тупит глаза в пол, вытирает, скорее всего, вспотевшие ладони о джинсы.

Вроде бы она не сделала ничего такого: простые жесты, но в них чувствуется столько фальши, что я не могу не скривиться. Вот только огонь ярости вспыхивает в груди не из-за лицемерия девушки, а из-за того, что она смеет говорить о моих детях! Детях, которых напугала и которым причинила физическую боль!

Материнский инстинкт заставляет меня напрячься, мобилизует ресурсы в организме, о которых я даже не знала. Силы резко возвращаются ко мне. Красная пелена застилает глаза. Сама не помню, как срываюсь с места, мчусь к мужу и его бабе.

Гнев кипит в венах, когда я отталкиваю Артема плечом, становясь перед ним, встречаясь лицом к лицу с блондинкой. Ее глаза округляются, в них мелькает страх. Но длится он всего мгновение, потому что в следующее — губы “Катеньки” растягиваются в циничной ухмылке.

Девушка вздергивает бровь, как бы говоря: «Ну и что ты мне сделаешь?». Стискиваю кулаки, борясь с желанием вцепиться в ее патлы, потягать, вырвать пару прядей. Но опускаться до нее уровня, не собираюсь. Вот только и оставить все просто так не могу!

— Еще раз подойдешь к моим детям, пеняй на себя, — цежу сквозь стиснутые челюсти, слыша стук собственного сердца в ушах.

Взглядом пытаюсь передать всю серьезность своей угрозы. Глаза “Катеньки” сужаются. Сразу понимаю, что от нее следует ждать какую-то пакость и не ошибаюсь, потому что в следующую секунду на лице девушки появляется невинное выражение.

— Извините, — страдальчески смотрит мне за спину, странно, что еще нижняя губа не подрагивает. — Я ничего такого не хоте…

Прерываю ее взмахом руки. Не собираюсь слушать явную, ничем не прикрытую ложь.

— Я прекрасно знаю, что ты спишь с моим мужем, — делаю шаг вперед, заглядываю прямо в ее бесстыжие глаза. — Но если ты еще раз подойдешь к моим девочкам, я тебя уничтожу! Ты меня поняла?! — рычащие нотки проскальзывают в моем голосе.

Уверена, в моих глазах отражается чистое пламя! Оно сожжет любого, кто попытается тронуть моих детей.

Видимо, “Катенька” видит его, поэтому на ее лице появляется удивленное выражение, а рот распахивается. Жаль, что не успеваю разобраться в том, поняла ли она, что я не шучу, или нужно подробнее обяснить, например, потрясти ее так, как она сделала с Оленькой, ведь грубые пальцы хватают меня за плечи и разворачиваюсь.

Встречаюсь с зелеными зелеными глазами мужа, которые блестят от гнева. Брови Артема нахмурены, ноздри раздуваются, а губы поджаты, что говорит о глубокой степени его взвешенности. Но мне плевать! Он сам подпустил свою бабу к нашим детям! А она еще и причинила боль одной из девочек!