Я умоляю волшебство.

Оно вибрирует вокруг меня, проникает в центр моего естества. Оно горит и обжигает, корчится вопреки моим желаниям и пытается реализовать свои собственные.

Позволь мне спасти ее, даже если это последнее, что я сделаю.

Несмотря на ноющую боль в моем сердце, которая принадлежит не Гретте, а только Кристену, магия игнорирует ее.

Вместо этого, на этот раз, занавес прислушивается ко мне, имя Гретты шепотом повтопяется в моей душе, когда меня уносит с арены.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Темнота проносится перед моим взором, когда арена уплывает прочь. Я прижимаюсь к стене, задрапированной роскошным гобеленом. Земля под моими ботинками стабилизируется, и кровь битвы сменяется гладким черным мрамором. Каждый волосок у меня на затылке встает дыбом.

Я стою в гостиной Чудовища.

Взгляд в окно подтверждает, что я в его особняке, и я крепче сжимаю рукоять своего клинка. Его дом должен каким-то образом соединяться с сетью магических туннелей Подземелья.

Мой взгляд метается по комнате. Она пуста — по крайней мере, мне так кажется, пока я не обхожу плюшевый диван.

На полу, свернувшись в позе эмбриона, связанная и с кляпом во рту, лежит Гретта. Ее одежда под ремнями разорвана в клочья, на коже под ними видны большие порезы с засохшей кровью. У нее бледная кожа, и спокойное выражение лица.

Слишком бледная кожа и слишком спокойное лицо.

Я опускаюсь на колени и беру ее лицо в ладони.

— Гретта? — шепчу я и трясу ее. — Что случилось? — спрашиваю я.

Она не двигается, и ее щеки…

Ее щеки слишком холодные.

Мое дыхание учащается, когда я провожу рукой по ее шее и нащупываю пульс. Сдавленный стон боли вырывается из моего горла.

— Гретта! — я плачу и трясу ее сильнее.

— То, что от нее осталось, здесь, — раздается голос позади меня. Я вскакиваю на ноги и поворачиваюсь к Чудовищу.

Он стоит, прислонившись к арке, ведущей в гостиную, держа флакон между указательным и большим пальцами. Он слегка встряхивает его, глаза за маской горят яростью.

— Ты причинила мне боль, и я всегда буду причинять тебе боль в ответ, Зора.

Он засовывает пузырек во внутренний карман пиджака.

— Я заключил сущность твоей подруги в этот флакон. Если ты хочешь ее вернуть, тебе придется дать мне что-нибудь другое. Что- нибудь такое же болезненное для тебя, — заключает он сделку. — Только это справедливо.

— Как это случилось? — кричу я сквозь стиснутые зубы.

Все мои стратегии рушатся каждый раз, когда я перевожу взгляд на безжизненное тело Гретты.

Может ли быть так, что ее сущность просто украдена? Или это ложь, и она мертва? Как можно вообще принять сущность другого?

— У нас есть общий друг, — говорит Чудовище с улыбкой.

— Друг — это сильно сказано, — доносится низкий голос из темного зала за дверью.

Мой желудок сжимается. Моя хватка на мече ослабевает, и он со звоном падает на мраморный пол.

— Нет, — хнычу я, слово слетает с моих губ без моего разрешения.

Кристен подходит к Чудовищу с мрачным лицом. На нем нет маски или иллюзий татуировок. Нет, для Чудовища он Наследник Судьбы. Для Чудовища он — союзник.

— Что за хуйня, на самом деле, происходит? — я выплевываю в него слова, бросаясь вперед.

Кристен машет пальцами, и магия сталкивается со мной, как твердый барьер.

Я кричу в отчаянии и бросаюсь вперед, в ярости царапая руками невидимую стену. Магия рассеивается, и я продолжаю свой путь вперед, радуясь удивлению на лицах Кристена и Чудовища.

Кристен выпрямляется.

— Ты забыла свое оружие, — небрежно замечает он, бросая на меч насмешливый взгляд.

— Мне не нужно гребаное оружие, — шиплю я, отводя руку назад в то же мгновение. — Ты достаточно меня заточил.

Я бью кулаком ему в лицо. Костяшки пальцев тут же пронзает боль, но я наслаждаюсь этой болью.

Кристен спотыкается, его руки взлетают, чтобы сотворить еще больше магии, но я, не колеблясь, бью еще и еще. Я кричу и носком ботинка вонзаю его в пах.

Он стонет от боли и падает на колени.

Я хватаю его за волосы и откидываю голову назад, заставляя посмотреть мне в глаза.

— Ты скажи мне, прямо, черт возьми, сейчас, почему. Почему ты здесь? Почему ты связался с человеком, который потакает таким людям, как Феррис? Почему моя лучшая подруга, моя сестра, все равно что мертвая на полу? Что. Ты. Сделал.

Кристен морщится, когда я оттягиваю его голову еще дальше назад. Его глаза изучают мое лицо, эти бесконечные круги, полные тьмы.

На мгновение — миллисекунду секунды — сожаление заполняет каждую черточку его лица, но в мгновение ока оно исчезает. Передо мной мужчина, которого я не узнаю, и кислый привкус во рту заставляет меня пожалеть, что я не могу выплюнуть яд на его плоть. Я хочу посмотреть, как он сгорит, и с радостью добавлю конечности Чудовища в качестве растопки.

При этой мысли я поворачиваюсь к другому ублюдку, мой гнев накатывает снова и снова, погружая мою душу в забвение.

Чудовище оглядывает меня и улыбается.

Улыбается.

— Если ты хочешь найти то, что осталось от твоей семьи, если ты хочешь получить все ответы, которые ты когда-либо искала, ты должна выбрать что-то, от чего можно отказаться.

Я отпускаю Кристена и без малейших колебаний возвращаюсь к Гретте.

— Я всегда буду выбирать ее, — я свирепо смотрю на Кристена.

— Теперь он для меня никто.

Улыбка Чудовища становится шире.

— Приятно это знать.

Быстрым движением он достает флакон со сущностью Гретты… и разбивает его о землю.

— Нет! — я кричу и бросаюсь вперед, как раз в тот момент, когда он наступает ботинком на осколки бутылки, раздавливая их еще сильнее.

Я отчаянно отступаю к своей подруге, беру ее лицо в ладони и надеюсь, что, может быть, она вернется ко мне.

Но ее лицо теряет то немногое, что на нем еще оставалось, а тело обвисает.

Мои руки дрожат. Слезы прокладывают дорожки по моим щекам, когда я нежно заправляю ей волосы за уши. Я наклоняю свой лоб и прижимаюсь им к ее лбу, закрывая глаза и молясь всем Богам, которые меня услышат.

Пожалуйста, не забирай ее у меня.

Я прижимаю ее к груди.

— Гретта, пожалуйста, — шепчу я ей в волосы.

Эта глубокая, темная пустота в затылке зияет шире от моих мольб. Она засасывает каждую мысль и направляет все мое существо к жажде крови. Мой безымянный палец пульсирует в такт равномерному бою боевого барабана в моих ушах, и чистая ярость отдается в моем сердце. Я ничего не слышу, ничего не вижу. Я впадаю в ярость, когда мои пальцы скользят по мрамору и забирают мой меч.

— Ты не хочешь получить ответы? — спрашивает Чудовище спокойным, даже скучающим тоном.

Я поднимаюсь с пола, мои щеки мокрые от слез, но зрение яснее, чем когда-либо.

— Нет.

— Нет? — он усмехается и смотрит на Кристена. — Отлично, тогда пора заканчивать эту работу. Я устал от этой игры.

Кристен остается на коленях. Его глаза кажутся почти полностью черными, как после того, как он попытался прочитать мои нити.

Я делаю медленные, выверенные шаги вперед, мои глаза прищуриваются на груди Чудовища. Интересно, есть ли там сердце, которое можно вырвать?

Я скоро это узнаю.

— Схвати ее, — приказывает Чудовище.

Кристен встает, и мое внимание возвращается к нему.

— Я чувствую, — говорит он таким тихим голосом, что я знаю, что эти слова предназначаются только мне.

Темная дымка в его глазах поблескивает звездным светом и пророчествами.

— Я чувствую эту тварь внутри тебя, как она глубоко вонзила свои зубы в твой череп.

— Внутри меня ничего нет.

Еще один шаг вперед.

— Есть только я.

Я поднимаю свой меч.

— Схвати ее, — говорит Чудовище.

Его руки сжимаются в кулаки по бокам, когда я придвигаюсь ближе.