Игорь обнаружил, что сидит на полу, трясется мелкой дрожью и зло, сквозь зубы всхлипывает и матерится. А Ли медленно шел по комнате вдоль стен и что-то бормотал себе под нос, и глаза у него были огромные и бездонно-темные.

Потом перед носом у Игоря оказалась кружка с толикой коньяка на дне. Ли сидел на корточках рядом с ним и мертвым Вилькой.

– Как же так, – шептал Игорь. – Ну как же так! Зачем его?

– Коты видят нечисть и нежить.

Игорь молчал, стиснув зубы.

– Я не стану тебе лишний раз повторять, кто дал этой женщине силу.

Игорь застонал.

– Но зачем?! Зачем было убивать Вильку? Почему просто не запереть в комнате, почему не прогнать, он же всего лишь кот! – Игорь боялся смотреть на тельце.

– Он дрался. – Ли немного помолчал. – Не пускал в дом. Надо похоронить его.

Игорь кивнул. Вдвоем они завернули Вильку в старый плед, на котором он так любил спать, и вышли во двор. Игорь закопал друга под той рябиной, что еще отец посадил, когда женился на маме. Они постояли и пошли домой.

Хорошо, что Ли сегодня был с ним. Парень умел удивительно хорошо слушать, и Игорь впервые за много дней выговорился досуха, без остатка.

– …Нас в компании было семеро. Сакральное число, да… Я, Колька Ясенцов, Даня Меламед, Витя Андриевский, Оля Сергеева, Лешка Климов и Ромка Колупаев. Мы с пятого класса вместе. Компания была вообще-то побольше, но мы были ядром. Мушкетерами, так сказать. Где-то классе в восьмом Ромка, кажется, кинул идейку про многомерную Москву. Вспомнили тогда о моем приключении с булочной, в которое так никто и не поверил… Ну мы и стали сначала втроем с Ромкой и Олей сочинять что-то вроде приключенческого романа, а потом это переросло в игру. Мы лазали по дворам и трущобам, по подвалам, рисовали карты, искали какие-то тайные ходы… В общем, оттягивались. Мы даже верили в свою игру, в выдуманный наш город. Случаи всякие записывали. Ну сам понимаешь, любой случай можно подогнать под систему, особенно при желании. В общем, так долго тянулось. А потом кто куда, так и разбежались. Связь потеряли, уже лет десять как не общаемся. Знаю только, что Данька в Израиле, Ольга замуж за немца вышла и живет с ним где-то в Бразилии. Об остальных ничего не скажу. Ромка и Витя поступали в МИФИ вместе, Лешка на исторический в Универ хотел… В общем, потерялись мы. – Игорь поднял взгляд на Ли. – Кто-то из них? Кто-то из них в «Откровении»? Ли молчал.

– Ты хочешь спать? – вдруг тихо спросил Ли, глядя в окно.

– Надо бы – завтра на работу. Но не могу.

– А что мешает?

Игорь встал и погасил свет в комнате. Сразу же стало светло не электрически-желто, а лунно-бело, темнота и свет четко разделились. Ли сидел как примерный школьник, руки на колени, в глазах, обращенных к окну, чуть дрожала белая луна. Неподвижный, белоглазый. Страшный.

Игоря передернуло.

Ли пошевелился и перестал быть пугающим. Тряхнул белыми в лунном свете волосами. Встал и тихонько начал продвигаться своим танцующим шагом вокруг комнаты, порой останавливаясь и словно прислушиваясь.

Вдруг он остановился. Коснулся рукой стены, чуть нахмурившись, словно увидел что-то неожиданное.

– Подойди-ка, – вдруг сказал он. Игорь неохотно повиновался. – Ничего не ощущаешь?

Игорь прислушался к себе.

– Нет.

– Понятно.

– Что понятно?

– Что ты не сталкер.

– ???

– Есть такие люди, которые могут передвигаться не только по точкам соприкосновения измерений. Своего рода сталкеры. Обычно это те, кто идет «на маячок». Например, с Той Стороны прекрасный принц может попасть сюда именно потому, что от мечты по нем умирает прекрасная дева. Как в свое время Эльзе Брабантской явился Лоэнгрин. Твоя Хари хорошо заякорилась за тебя. Но подойти боится… – Ли недобро засмеялся. Потом снова стал спокойным, почти серьезным и чуточку грустным. – Я все же умею видеть след да и Госпожа Луна нынче благосклонна ко мне. Твой дом встроен между двумя старыми домами. И вот эта стена, – он постучал по ней, – соприкасается со стеной старого дома, в которой когда-то было окно. Так что тут проход несколько облегчен, понимаешь ли. Сталкер пройдет. «Заякоренный» – пройдет.

– Откуда ты знаешь про старую стену?

– Я давно на свете живу, – улыбнулся Ли. – Это все граффити. Есть просто граффити, есть граффити – охранные знаки, а есть маркеры сталкеров. Там написано про 1907 год и окно.

Игорь помолчал, подумал. Еще кусочек в мозаику ненормального. А, не все ли равно?

– Я выхожу на охоту. Завтра буду звонить нашим «мушкетерам».

Ли улыбнулся:

– Если нужна помощь – ты говори… А сейчас надо бы поспать. Небо уже светлеет.

Игорь прислушался к себе:

– Да как-то не тянет.

– Да? – с искренним удивлением поднял брови Ли. – А мне кажется, что ты носом клюешь.

Игорь зевнул. Перед глазами комната плыла и перекашивалась, как кубик с шарнирными соединениями. Добравшись до диванчика, он едва успел упасть на него, как тут же уснул крепко и без сновидений. И не видел, как Ли обошел всю квартиру вдоль стен, внимательно глядя под ноги и что-то бормоча себе под нос. Затем поклонился Госпоже Луне, пошел в ванную умыться и улегся спать на кушетке на кухне.

Утро пришло с запахом кофе и песенкой Ли, которую тот весело мурлыкал себе под нос, орудуя на кухне. И песенка была бодренькая, и Игорь чувствовал себя необыкновенно бодро, словно проспал не какие-то четыре часа, а всю ночь. Он сел в кровати, и в горле стало больно – Вилька не спал нынче у него под боком. И никогда уже не будет. Не будет черного одноглазого котишки, верного дружка…

– Привет! – улыбнулся ему на кухне Ли. – Тебе когда на работу?

– К десяти, – неохотно ответил Игорь. Настроение было гробовым.

– Ну тогда успеем. Да, запомни, Игорь: не отмахивайся от совпадений. Это следы Судьбы. Не упусти.

Первомайская ясная погода сменилась холодным дождем, и вылезать никуда не хотелось. Нынешняя рабочая рутина в офисе ничем не отличалась от обычной ежедневной, разве что под конец дня Сомоса – так называли офисного юриста, солидную и решительную даму по имени Клеопатра Эврипидовна, – выйдя на крылечко покурить, принесла с улицы мокрого, отчаянно вопящего котенка. Котенок был рыжий.

– Чубайс, – оторвался от экрана программист Витя.

– Еще чего, – грудным голосом отозвалась Сомоса, – почто бедная тварь должна страдать? После ваучеризации все рыжие коты – Чубайсы, и по сей причине бедолагам перепадает по два лишних пинка в день, причем незаслуженных.

– А может, он вовсе не он, а она, – отозвалась секретарша Алина.

– И зовут ее Чубакка, – хмыкнул Игорь из угла. – Под хвост посмотрели бы.

– Да маленький он еще, что тут разберешь? – сердито пробасила Сомоса.

Котенок жалостно орал. Все кинулись его кормить, отчего котенок стал орать еще громче. Сожрав две сосиски, он уже ничего не хотел, а его продолжали тискать и пичкать.

– Ща нагадит, – отозвался из угла Игорь.

Котенок заскреб лапками и нагадил. На мгновение все застыли в немой сцене, не зная – вышвырнуть ли маленького нахала или умилиться и простить.

– Ну Чубайс! – возопил наконец Виктор. – Чистый Чубайс!

– Неси совок из сортира! – прикрикнула на него Сомоса.

– Он еще маленький. Перекормили его, да и места он тут не знает, а лотка у нас нет, – вмешалась секретарша Алина. – Так что сами Чубайсы.

Котенок забрался под кресло Сомосы и стал вылизываться как ни в чем не бывало.