Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Елена молчала.

– У них, этих откровенцев, есть тоже люди с Той Стороны?

Елена кивнула:

– Наверняка. Только кто именно, с кем они на Нашей Стороне связаны – я не знаю.

Игорь склонил голову набок.

– А ты уверена, что я буду работать на вас?

– Это подход «Откровения», – усмехнулась Елена. – Мы говорим – не на нас, а с нами. Но выбор всегда за тобой – ты можешь отойти в сторону.

– Нет, я уж с вами, с вами, – усмехнулся Игорь. – Вы как-то симпатичнее капитана Вересаева. И «терминаторы» при вас не ходят.

Елена облегченно рассмеялась.

Разговор сам собой перешел к каким-то частностям и подробностям. Игорь пытался переварить все, что свалилось на его голову, и информации ему на сегодня было больше чем достаточно. Пришел Кот, принес коньяк. Сделали чаю.

Инглор наклонился к Игорю.

– Она прекрасна, – прошептал он.

– Она горгона.

– Все равно она прекрасна. Но ты не видишь – у тебя в глазах другая женщина. Пусть тебе посчастливится найти ее.

Игорь остался сидеть у костра, разинув рот.

Вечером над лесом, над поляной, полной костров, музыки и веселья, плясала Госпожа Луна. Инглор терялся в толпе пестро одетого народу, никто особенно не обращал на него внимания. Игоря замечали больше, потому как он уже успел кое с кем познакомиться.

Кончила наяривать волынка, возник какой-то парень с шаманским бубном и сумасшедшим взглядом. Глуховатый ритм завораживал. Потом к бубну присоединился тамбурин, потом вышел азиатского типа солидный мужик с варганом, а потом над толпой полетел низкий красивый женский голос, который без слов выводил какую-то дикую мелодию. Это было удивительно похоже на струящуюся яркую вышивку с точечными узорами бубна и тамбурина, с пунктирной медной варганной нитью. Три-четыре тени закружились у костра в стихийном, невероятном плясе. Это был какой-то выброс, какое-то наитие – и песенное, и плясовое, и ритмическое, разошедшееся по толпе, как круги по воде, и постепенно захватившее всех. Эхо низкого женского голоса раздавалось под высокими каменными сводами, волшебно меняя все вокруг.

Налей еще вина, мой венценосный брат,
Смотри – восходит полная луна;
В бокале плещет влага хмельного серебра,
Один глоток – и нам пора
Умчаться в вихре по Дороге Сна…
По Дороге Сна – пришпорь коня; здесь трава сверкнула сталью,
Кровью – алый цвет на конце клинка.
Это для тебя и для меня – два клинка для тех, что стали
Призраками ветра на века.
Так выпьем же еще – есть время до утра,
А впереди дорога так длинна;
Ты мой бессмертный брат, а я тебе сестра,
И ветер свеж, и ночь темна,
И нами выбран путь – Дорога Сна…
По Дороге Сна – тихий звон подков, лег плащом туман на плечи,
Стал короной иней на челе.
Острием дождя, тенью облаков стали мы с тобою – легче,
Чем перо у сокола в крыле.
Так выпьем же еще, мой молодой король,
Лихая доля нам отведена;
Не счастье, не любовь, не жалость и не боль —
Одна луна, метель одна,
И вьется впереди Дорога Сна…[18]

Мрачно поблескивали вонзенные в земляной пол вокруг очага мечи. В арку высокого выхода смотрела, не мигая, желтая луна, и от порога сквозь затканный серебристым туманом лес струилась светящаяся дорожка. Ветер провел влажным крылом по волосам и что-то прошептал.

Инглор выскользнул из круга в темноту, стараясь не нарушать дикой, жутковатой гармонии пляски. Игорь шагнул за ним. В темноте длинного зала сверкнули зеленым глаза Елены.

– Дорога, – еле слышно прошептал Инглор. – Надо идти…

Елена тихо дотронулась до руки Стража Холма. Инглор вздрогнул.

– Она поет, как птица Рианнон с серебряным горлом…

– Тебе лучше идти. Это долго не продержится.

Инглор вздохнул. Покачал головой. Затем отстегнул с ворота рубахи застежку, бронзовый березовый листик с хрустальной капелькой росы, и протянул на раскрытой ладони Игорю:

– Вот. Это тебе.

Игорь осторожно взял такую хрупкую с виду, но неожиданно тяжелую и твердую вещь.

– Спасибо. Только вот отдарить нечем.

– Будет случай – отдаришь. Сдается мне, мы еще свидимся. – Инглор улыбнулся.

– Надеюсь.

Игорь смотрел, как растворяется в лунном сиянии его силуэт, как вспыхивает и гаснет тусклым светом под ногами у него туманная тропа. Вскоре он растворился в ночи, и ветер уже пах обычной листвой и влажной землей. И бронзовый котел на очаге стал обычным закопченным каном, очаг – просто костром, да и круг стал распадаться, потому как певица устала.

Но листок на ладони остался прежним, и капелька хрусталя влажно дрожала в лунных лучах.

Вернулись все в лагерь немного печальные, а Игорь еще и придавленный мрачными размышлениями. Заснуть он не мог, потому долго сидел у костра, думая о Той Стороне, о том, как там все может быть. Кэт тоже сидела у костра, закутавшись в спальник. Нилакарна дремал у нее на коленях.

– А там, у вас, есть три мушкетера?

Кэт встрепенулась, ответила не сразу, соображая, о чем ее спрашивают.

– Нет, – покачала она головой. – У них законченная история. Они были. Законченную историю можно расширить, дописать, расцветить, переставить акценты – но не изменить.

– Легче уничтожить, чем переписать заново… Хотя сейчас переписывают, и вроде даже успешно… – проговорил Игорь.

– Но ты не переживай, – сказала Кэт. – Мушкетеры всегда находятся новые. В подражание прежним.

«И если историю мушкетеров уничтожить, то для нас это будет незаметно. Мы просто не будем помнить, что они были. Даже не осознаем потери. А для них это – смерть. Полная смерть. Они теряют куда больше…» Он посмотрел на повалившуюся на «пенку» Кэт. Нилакарна лег ей на ноги, согревая. У нее было такое беззащитное лицо, что Игоря охватил порыв жалости.

«Их надо защитить», – подумал он.

«Опять лезу кого-то защищать», – пришла вторая мысль.

«А мне кажется, что это правильно», – отозвалась третья.

Он пошел спать, когда ночь повернула к рассвету, и Ли вылез из палатки, сменив его на добровольном посту.

Заснуть он не мог: слишком много мыслей кружили в голове, а сердце часто и тяжко колотилось в груди. Одно дело, когда реальность становится шире на каких-то зеленых человечков, даже многомерную Москву можно принять. Но когда твой мир вот так в одночасье расширяется до бесконечных, неизведанных пределов… Это не так легко переварить, даже если подспудно готов.

Это значит – все, что считал только мечтой, существует. Где-то далеко, на Той Стороне, но существует. И где-то любовь, честь, благородство – не просто слова, и не надо прикидываться циником, чтобы не обсмеяли… Но остаются потаенные мечты с собой наедине.

Да, только мечты-то бывают отнюдь не всегда благостные. Сразу стало холодно и неуютно, и Игорь затянул клапан спальника так, что оттуда торчал один только нос. Ведь если все так, то можно заставить человека верить в какую-нибудь мразь, и эта мразь вырастет и разжиреет там, а потом нам же даст по мозгам. И получится замкнутый круг… А ведь это так и делается. Иначе зачем попытки, к примеру, пересмотреть историю? Ведь еще немного, и правда все будут считать, что Великую Отечественную выиграли штрафбат да малолетние «сволочи», а командиры были сплошь садисты и гады, да еще кровавая гэбня целилась всем в спину. А вот победили бы эти, со свастикой, – и все были бы счастливы и пили баварское пиво…

вернуться

18

Наталья Хелависа О'Шэй.

45
{"b":"93711","o":1}