Один за другим из эфира пропадали голова капитанов, что докладывали о своих попытках вырваться. И голоса, наполненные отчаянием, тщательно скрываемым за уставными фразами, остро били по нервам Сикора. Адмирал ненавидел терять своих людей. Пусть даже они были собраны в боевую группу со всех концов Федерации. Роберт считал их смерти своей личность ответственностью и некомпетентностью, а не хитроумностью врага.

— Капитан, адмирал, — странно спокойным голосом произнёс штурман, — Я… мы… Не вышло.

В этот момент сигнал боевой тревоги сменился протяжным, вызывающим нервную дрожь, сигналом бедственной сирены, а затем механический голос центрального ИИ произнёс:

— Внимание! Аварийная ситуация! Всему экипажу покинуть судно! Выход из строя главных двигателей два, четыре, шесть, восемь и десять. В связи с перегрузкой прекратили работу системы гравитационного контроля с первой по семнадцатую. Запущен процесс отключения реакторной группы в виду выхода в запредельный режим. Внимание! Аварийная ситуация…

Однако, бежать было некуда. Там, за броневой обшивкой крейсера, их ждет ещё более скорая смерть, чем внутри него.

— Капитан? — повернулся к Лойсу Сикор.

Командир экипажа тараторил в микрофон циркулярной связи, буквально выплевывая приказы, отдаваемые аварийным командам. По бледному лицу Лойса текли крупные капли пота, а в застывших глазах плескались страх и обреченность. За постоянно усиливающимся скрежетом металла и ревом тревожных сирен Роберт не мог расслышать слов — ли понимал по движениям губ и дерганным движениям рук, что Лойс пытается добиться от экипажа и крейсера… чего-то. На взгляд Сикора всё это было бессмысленно. Офицер уже понял, что корабль обречен. Крейсер находился в центре построения и ближе всего к неожиданно образовавшейся черной дыре. У них изначально не было шансов спастись.

Сам адмирал с удивлением осознал, что вместо подобных чувств испытывает… облегчение. Словно бы с его плеч неожиданно сняли тяжкий груз, всю его жизнь давивший на сердце и душу офицера.

Подойдя к штурману, мрачно смотрящему на выключившуюся панель, Сикор положил руку на плечо мужчины и спокойно произнёс:

— Ты молодец, сынок. Ты сделал больше, чем вообще в силах людей.

Между тем, системы контроля гравитации окончательно прекратили работу, а затем приборы начали переходить на аварийные источники питания. Чувствуя как тело стало невесомым, Роберт схватился за поручень на приборной панели штурмана и обернулся. Предметы, что не были закреплены, как и люди, на мгновение поднялись в воздух, оторвавшись от палубы, а затем их всех бросило на пол. Гул сминающегося металла стал ещё громче, но к нему добавились новые звуки — хлопки и грохот ломающихся переборок, лопающихся блоков управления и приборов…

Чувствуя нарастающую боль и треск собственных костей, Сикор открыл глаза и уставился у на обшивку потолка. Перфорированные металлические квадраты буквально разрывало весте с конструкцией судна, затягиваемого в утробу рукотворной черной дыры.

«Во всяком случае, я избежал участи доживать свои дни никому ненужным никчемным военным пенсионером, — мысленно усмехнулся адмирал, — В какой-то степени, это правильный финал. Я не стал палачом…»

Криво оскалившись, офицер сделал выдох. Однако, из его рта повалила кровавая пена, а боль окончательно затопила разум. Спустя несколько мгновений кости черепа лопнули. Тяжелый авианесущий крейсер «Колин» прожил на несколько секунд дольше. Затем громадный звездолет попросту смяло гравитацией, окончательно добив израненную машину и его экипаж.

Проведя ладонью по лицу, я фыркнул. Из носа текла кровь. Ожидаемо. Остальные участники мистерии выглядели не лучше. Собственно, почти все они уже несколько минут как лежали без сознания. Лишь Этус меня приятно удивил своей выдержкой и выносливостью.

— Я привычен к долгим и тяжелым магическим экспериментам, — пожал плечами Прайм, заметив мой заинтересованный взгляд, — Опыт, если это можно так назвать.

— Значит, нам остается помочь менее подготовленным товарищам, — хмыкнул я.

Риина, Роберт и недавно добившийся пятого мастерства и регалий магистра Роджер лежали на полу, в отведенных им частях ритуального рисунка. Живые, но полностью «сухие». Их резервы оказались полностью опустошены удивительно масштабной мистерией, которая, неожиданно для всех, оказалась крайне результативной. Во всяком случае, флотские группировки, направлявшиеся к объявившим независимость системам, фактически разбиты. Уцелевшие единичные челноки, корветы и фрегаты назвать боеспособным соединением не повернётся язык даже у самых оптимистично настроенных личностей.

Несколько хуже дела обстояли с парковочными орбитами с резервными звездолетами, находящимися на консервации, складами топлива и перевалочными станциями десантных подразделений. Там организовать столь тотальный разгром не вышло, хотя результаты, на мой взгляд, впечатляющи. Двадцать сем автономных заправочных модуля, хранивших более одного миллиарда и семисот миллионов тонн топлива. Около полутора тысяч законсервированных боевых звездолетов, включая тяжелые крейсера и дредноуты имперской постройки, а так же две из семи станции с расквартированными там бойцами десантно-штурмовых подразделений… И это на фоне фактической гибели сразу пяти полнокровных ударных эскадр, общей численностью две тысячи двести звездолетов.

Вообще, эта цифра поразила меня самого. Структура ритуала, созданного имперскими магистрами-боевиками для противодействия превосходящим флотам противника, обеспечивала «ведущего» всей полнотой информации по происходящему на месте формирования черных дыр. Собственно, даже артефакты-проекторы являлись одним из составных элементов данной мистерии.

Эффективность и расчетливая жестокость такого способа ведения войны не просто поражала, а заставляла задуматься о том с кем ещё, кроме эльдар, алкар, урук-хай и дворфов приходилось сражаться флотам древней Империи. Все эти расы, конечно, сильны, но не столь многочисленны и развиты, чтобы из-за них магистры прошлых веков ломали себе головы, создавая сложнейший ритуальный комплекс.

«Судя по всему, в современных учебниках истории полно белых пятен, скрывающих тяжелые периоды в истории Империи Дракона, — мысленно хмыкнул я, — Иначе бы по столь кошмарных космических сражениях, требующих подобных мер, было известно достаточно большому кругу лиц.»

— Если Вилье скажет, что результаты… не выдающиеся, то я плюну ему в лицо, — вырвалось у меня.

— Сомневаюсь, что ему такое может прийти в голову, — усмехнулся Этус, вместе со мной заливая в рот наших товарищей восстанавливающие и общеукрепляющие зелья.

— Надеюсь, — хмыкнул я.

Что Риина, что остальные наши товарищи по недавней мистерии, пришли в себя достаточно быстро. Правда, судить о причинах резкого пробуждения было сложно. Те зелья, что мы вливали в них, отличаются омерзительным вкусом и ещё более отвратительным запахом.

— Получилось? — спросил Роберт, очнувшись.

— Да, — кивнул я, — Получилось.

Патрик закрыл глаза, словно бы к чему-то прислушиваясь, а затем покачал головой.

— Странно… Я прекрасно понимаю, что сейчас участвовал в массовом убийстве простецов, по большому счету. Хрен его знает сколько там их погибло, но… Почему-то, по этому поводу нет совершенно никаких эмоций. Будто бы я чашку кофе выпил, а не стал массовым убийцей.

— Тебя это пугает? — поинтересовался я, глядя в глаза парня.

— Удивляет, — пожал тот плечами, — Судя по всему, я становлюсь чудовищем, раз так спокойно на всё это реагирую.

— У меня подобное было после первого применения площадного боевого проклятия… «Ливень Смерти», — покачал я головой, вспомнив прошлую жизнь, — Правда, там врагом были эльдар, а не наши же простецы.

— Они уже не наши, — спокойно произнёс Этус, — Эти скоты подняли руку на тех, кто обеспечил расу самой возможностью выживания. Устроили геноцид своих же собратьев в качестве благодарность за все то хорошее, что было нами сделано… Они теперь не наши. Они враги.