Рен бы сейчас точно сказала, что Эйбел не взаправду парень Кэт. Они с сестрой возвращались к этой теме снова и снова.

   – Он идеальный бойфренд, – говорила Кэт.

   – А мне он напоминает приставной столик… – отвечала Рен.

   – Но он всегда рядом, когда мне нужно.

   – …чтобы было, куда положить журналы.

   – Считаешь, мне лучше встречаться с кем-нибудь вроде Джесса? Чтобы мы обе рыдали по ночам каждые выходные?

   – Тебе лучше встречаться с тем, кого бы хотелось поцеловать.

   – Я целовалась с Эйбелом.

   – Прекрати, Кэт. У меня сейчас взорвется мозг.

   – Мы встречаемся целых три года. Он мой парень!

   – Твои чувства к Саймону и Базу и то сильнее.

   – Это же Баз и Саймон! Нечестно даже сравнивать. И мне нравится Эйбел. Он стабильный.

   – Ты говоришь как раз про приставной столик…

   Сестра стала встречаться с парнями в восьмом классе (за два года до того, как у Кэт появились подобные мысли). И до Джесса Сандоса Рен не задерживалась с одним ухажером больше чем на несколько месяцев. Она так долго оставалась с Джессом, потому что сомневалась, что действительно пленила его, по крайней мере, такова была теория Кэт.

   Обычно сестра теряла интерес к парню, стоило его окрутить. Сильнее всего она любила так называемое обращение.

   – Обожаю этот момент, – говорила она Кэт, – когда парень начинает смотреть на тебя иначе, когда в его поле зрения ты занимаешь особое место. И ты знаешь, что его взгляд больше не обойдет тебя стороной.

   Кэт так понравились эти слова, что несколько недель спустя они появились у База. Рен, увидев это, рассердилась.

   В любом случае Джесс так и не был «обращен». Его взгляд устремлялся не на одну лишь Рен даже после того, как они переспали прошлой осенью. Это разрушило всю игру Рен.

   Кэт с облегчением узнала, что Джесса взяли в университетскую футбольную команду штата Айова. Для длительных отношений он не годился, а в университете Небраски у Рен был выбор по крайней мере из десяти тысяч новых парней, которых она могла «обратить».

   Подкинув белке еще кусочек батончика, Кэт заметила, что поблизости появились фиолетово-синие ботинки. Белка испугалась и враскорячку удалилась.

   «Белки-толстушки, – подумала Кэт. – Надо же, враскорячку!»

   Обладатель ботинок сделал еще шаг и остановился. Кэт подняла глаза и увидела перед собой парня. Тот стоял на фоне яркого солнца и снизу казался ей ростом под два с половиной метра. Она прищурилась, но все равно не узнала его.

   – Ты Кэт, – проговорил он, – да?

   Зато она узнала голос: это же тот темноволосый парень, что сидел перед ней на занятиях по литературному мастерству. Ник.

   – Точно, – хмыкнула она.

   – Ты уже выполнила письменное задание?

   Профессор Пайпер велела им написать сотню слов от лица неодушевленного предмета. Кэт кивнула, все еще щурясь.

   – Прости, – сказал Ник, уходя с солнца.

   Он сел на траву рядом с Кэт, поставил рюкзак между коленями и спросил:

   – Так о чем будешь писать?

   – О дверном замке, – ответила Кэт. – А ты?

   – О шариковой ручке. – Парень скривился. – Боюсь, все выберут ручку.

   – Не волнуйся, – сказала Кэт, – это ужасная идея.

   Ник засмеялся, и Кэт опустила взгляд на траву.

   – Как думаешь, – проговорил он, – профессор попросит зачитать наши сочинения?

   – Нет! – резко мотнула головой Кэт. – Зачем ей так поступать?

   – Так обычно и поступают, – сказал он, будто не видел в этом ничего странного.

   Кэт не привыкла смотреть на Ника спереди. У него было ребяческое лицо, голубые глаза с нависшими веками и густые черные брови, которые почти сходились на переносице. Выглядел он как пассажир третьего класса на борту «Титаника». Или кто-то, стоящий в очереди на острове Эллис. Парень был очень самобытным и старомодным. И весьма симпатичным.

   – Вряд ли на занятии хватит времени на всех, – пожала плечами Кэт.

   – Наверное, мы сперва разобьемся на группы, – сказал он вновь с таким видом, будто она должна это знать.

   – А… для меня здесь все в новинку.

   – Ты первокурсница? – удивился Ник, и Кэт кивнула. – И как первокурснице удалось попасть к профессору Пайпер на предмет третьего курса?

   – Я попросилась.

   Ник изогнул кустистые брови и от изумления выпятил нижнюю губу.

   – Ты правда считаешь, что писать о ручке – ужасная идея?

   – Даже не знаю, что ты хочешь услышать, – засмеялась Кэт.

* * *

   – У тебя проблемы с едой? – спросила Рейган.

   Кэт сидела на кровати и готовилась к парам.

   Держась одной рукой за дверцу шкафа, Рейган пыталась натянуть черный сапог на высоком каблуке. Возможно, собиралась на работу – она всегда куда-то собиралась. Их комната служила ей промежуточной станцией, местом, куда можно забежать между занятиями и библиотекой, между работой в студенческом профсоюзе и работой в «Олив гарден». Местом, где можно переодеться, сбросить учебники и подобрать Ливая.

   Иногда она приводила и других парней. Только за прошлый месяц здесь побывали некие Натан и Кайл. Но, видимо, никто из них, в отличие от Ливая, не являлся постоянным объектом солнечной системы Рейган.

   Это автоматически сделало Ливая объектом солнечной системы Кэт. Сегодня он случайно встретил ее на территории студгородка и всю дорогу до Олдфазер-Холла шел с ней, увлеченно рассказывая о каких-то варежках, купленных не в студгородке.

   – Они ручной вязки. Сделаны в Эквадоре. Кэтер, ты когда-нибудь видела альпаку? Это самые очаровательные ламы на свете. Просто представь себе самую-самую милую ламу, а потом умножь результат на два. А какая у них шерсть! Не шерсть даже, а волокно, гипоаллергенное…

   Рейган с хмурым видом пялилась на Кэт. Соседка нарядилась в узкие черные джинсы и черный топ. Может, она собиралась не на работу, а погулять.

   – В твоей мусорной корзине полно оберток от батончиков-мюсли, – сказала Рейган.