— О!

Мое дыхание становится поверхностным от его слов, ноги подгибаются, и я хватаюсь за его широкие плечи, чтобы не рухнуть на пол. Его тело крепкое и горячее под мокрой футболкой, от чего по телу пробегает еще одна дрожь.

— Я буду целовать твои упрямые губы, пока ты не начнешь умолять о моем члене, и когда я поддамся твоей мольбе, подарю тебе такое наслаждение, что мой член почувствует, как ты разрываешься на части, но сначала…

Его губы касаются места под моим ухом, и я выгибаюсь навстречу ему от наслаждения, которое накатывает от одного этого прикосновения. Боже, я никогда раньше не испытывала ничего подобного. Конечно, я удовлетворяла себя в одиночку, но понятия не имела, что такое настоящее удовольствие.

— Сначала? — хриплю я.

— Сначала… мне нужно знать, что ты тоже этого хочешь.

Я провожу дрожащими пальцами по его широким плечам, затем по крепкой груди и к рельефному животу, затаив дыхание, когда его мышцы напрягаются под моими ладонями. Этот мужчина едва прикоснулся ко мне, а между ног все пульсирует от желания. Это так же страшно, как и захватывающе, и я хочу исследовать эти ощущения. Позже, когда мне не захочется залезть на этого мужчину, как на дерево, я буду вспоминать этот момент и сомневаться в том, насколько мудро было хотеть незнакомца, но сейчас… я его хочу. Его прикосновение обещает дать мне передышку после прошедшей недели.

— Хочу.

Завтра я начну искать счастье в себе, а пока передам бразды правления этому мужчине с такими темными глазами, что они затягивают в свою бездну. Впервые в жизни я хочу беззаботно падать и насладиться неопределенностью этого момента.

Будет справедливо, если я позволю себе такую отсрочку.

ГЛАВА 4

Шэдоу

Дважды в жизни я испытывал отчаяние.

Впервые это случилось шесть лет назад, перед тем как я вступил в «Steel Order». У всех в клубе есть своя история, но моя — самая мрачная. Я родился в семье русских мафиози и был обречен провести жизнь, сражаясь и живя по правилам, в которые не верил.

Я был марионеткой. Все мы были ими. Марионетками для людей, жаждущих крови, власти и контроля. Я хотел вырваться. Единственный способ покинуть Братву — в черном мешке для трупов. Чем старше я становился, тем сильнее хотел сбежать. Дошло до того, что я инсценировал собственную смерть и сбежал в Остин.

Перед вступлением в «Steel Order» я сомневался, стоит ли менять одну криминальную жизнь на другую. Но здесь братство основано не на крови, а на взаимной любви и уважении. Я построил новую жизнь с этими людьми и думал, что больше никогда не испытаю отчаяния.

Пока не появилась Лиза и не перечеркнула все.

Я хочу ее так же сильно, как когда-то хотел свободы. И готов на все. Я никогда не желал ни одну женщину так, как эту огненную голубоглазую фею. Она идеальна с головы до ног. Но дело не только в ее внешности. Мне нравится все в ней. То, как она говорит, как надувает губки, когда злится на меня. Как пытается меня запугать.

Лиза смягчает те части меня, которые я считал навсегда окаменевшими.

Она сводит меня с ума.

И я ее хочу.

Не только сегодня, как я ей обещал. Я хочу смотреть на ее большие, невинные голубые глаза, который злятся на меня и мою дерзость, а потом смягчаются от моего прикосновения. Мой маленький упрямый подарок.

— Снимай, — приказывает она, и мои губы дергаются от ее властного тона. Но с членом, который едва не прорывает джинсы, я сдаюсь. Хватаю футболку и снимаю ее через голову, швыряя в сторону. Я наблюдаю, как загораются ее глаза, мои мускулы напрягаются, когда она проводит пальцами по моему торсу. Я шиплю, когда ее ноготь случайно царапает сосок, и, судя по ее удивленному взгляду, она не специально. Несмотря на всю ее дерзость, в ней все еще есть что-то невинное.

— Хватит игр, малышка, — рычу я, обхватываю ее за бедра и поднимаю на руки. Наши губы сливаются, прежде чем она успевает сообразить, что происходит. Я глухо стону, когда ее губы встречаются с моими. Сперва неумело, что сразу выдает ее неопытность, и, блять, эта мысль заставляет мой член пульсировать в джинсах.

Ее поцелуи становятся смелее, рот раскрывается для моего языка, и вскоре она уже извивается и стонет у меня на руках, наши языки сплетаются в первобытной потребности. Я несу ее на кровать, целуя сладкие губы и сжимая ее аппетитную задницу.

Черт, как же я хочу оказаться внутри нее. Желание настолько сильное, что трудно думать о чем-то другом. Она совершенна. И она моя.

Моя!

Мне плевать, что мы встретились только сегодня. Я видел сотни женщин, но ни одна не заставляла мое сердце так сильно биться. Ни одна не доводила меня до такого отчаяния.

— Хочу, чтобы ты была голой прямо сейчас, — рычу я ей в губы и опускаю на край кровати.

— Да, — стонет она, ее глаза сияют от возбуждения. Я голодным взглядом наблюдаю, как она спускает бретельки своего топа, обнажая идеальную грудь с розовыми сосками, манящими мои губы. Я едва не кончаю в штаны, как подросток, впервые узнавший, для чего нужен член.

Черт!

Я следую на кровать за ней, устраивая колено между ее раздвинутыми ногами. Мой член разрывается от желания сорвать с нее остатки одежды и овладеть ею, как дикое животное, но я сдерживаюсь.

— Ты даже не представляешь, что я хочу с тобой сделать, малышка, — рычу я, ведя рукой по ее животу и сжимая ладонью ее грудь, играя с твердым соском между пальцев. Она тихо стонет и подается вперед, и этот звук такой чертовски сексуальный, что я едва не теряю над собой контроль. — Ты не представляешь, сколькими способами я хочу овладеть твоей тугой, сладкой киской.

Ее губы приоткрываются в удивлении, когда я расстегиваю юбку и снимаю ее, отбрасывая в сторону. Мои глаза не отрываются от нее, когда я хватаю трусики и срываю их вниз, оставляя ее полностью обнаженной.

Ее щеки заливает румянец, когда наши взгляды встречаются в таком интимном моменте, что у меня сжимается сердце.

— Я… Я тоже тебя хочу, Шэдоу.

Блять!

— Тогда лучше не заставлять тебя ждать, розочка, — ухмыляюсь я, расправляясь с молнией на джинсах. Ее глаза внимательно следят за каждым моим движением, когда я скидываю их вместе с боксерами, обнажая свой член. Ее глаза расширяются, и впервые с тех пор, как я привел ее в клуб, я читаю в ее взгляде нерешительность.

— Нервничаешь?

Ее глаза впиваются в мои, и я едва сдерживаю смех, когда упрямство вытесняет страх. Она мотает головой и упрямо говорит:

— Я… я не нервничаю. С чего бы мне нервничать? Я видела члены. Не раз. Очень много раз.

— Да ну? — насмешливо поддразниваю я, снова забираясь на кровать и раздвигая ее ноги. Прижимаю твердый член к внутренней стороне бедра и начинаю двигать бедрами. Хриплый стон вырывается из меня, когда мой член трется о ее нежную кожу. Она тихо стонет, когда я провожу языком по ее шее, нежно царапаю зубами ее ушную раковину.

— А теперь скажи мне, моя маленькая лгунья, сколько членов ты видела? А еще лучше скажи, сколько раз их чувствовала внутри себя?

— М-много, — лжет она, дрожа, когда я прикусываю мочку ее уха. Я бы пришел в ярость и захотел стереть с ее кожи следы любого другого мужчины, если бы не знал, что она врет. Причем очень неубедительно. И все же мне до отчаяния хочется вставить свой член в ее маленькую сладкую дырочку и излить в нее свое семя, но, как бы она ни была упряма, последнее, что я собираюсь сделать, — это причинить боль этой девушке.

Я опускаю руку между нами и веду пальцем по ее киске, ощущая, как учащается мое дыхание, когда я нахожу ее влажной от возбуждения. Погружаю палец между ее складочками, и она вздрагивает, когда я задеваю чувствительный клитор.

— Блять, детка, ты такая мокрая, — выдыхаю я ей в шею. — Мой член жаждет оказаться внутри твоей маленькой тугой пизды и трахать тебя так так сильно, пока я не залью тебя своим семенем.

Я собираю ее влагу и направляю к узкой дырочке, рыча, когда ее киска сжимается вокруг кончика моего пальца. Это одно движение чуть не сводит меня с ума, но я пытаюсь держать себя в руках, чтобы не потерять контроль.