Но Саманта уличила меня во лжи. Мы были знакомы слишком долго, чтобы так убедительно врать.

Через две недели Сэм позвонила снова. Спросила, был ли я с другой женщиной. И я рассказал ей все яркие подробности, поведал о своей сексуальной жизни, думая, что, возможно, это причинит ей такую же боль, какую она причинила мне.

Но этого не произошло.

После нашего развода прошло десять лет.

Когда же это прекратится?

— Вчера вечером у меня был секс, — сказала она. — Я думала о тебе. О нашем первом разе. Помнишь? Мы были так молоды.

И глупы. Мы не предохранялись. Слава богу, она не забеременела.

— Это было так... плохо, — она засмеялась. — Но мило. Ты был такой нежный. Но вначале всё было очень плохо. Потом у нас все наладилось, не так ли?

— Да, наверное.

Я провел рукой по волосам. Мы многому научились друг у друга. Учили друг друга. Я никогда не забуду, как мы вдвоем сидели на моей кровати, плечом к плечу, и читали книгу о тантрическом сексе.

Любая другая женщина, вероятно, смутились бы. Только не Сэм.

— Кто эта загадочная женщина? Она хороша?

— Пока, Саманта.

— Подожди.

Твою мать.

— Что?

— Скажи мне. Она сводит тебя с ума? Проводит ногтями по твоей спине и оставляет следы?

— Да. Это лучший секс в моей жизни.

Это была правда.

И я никогда в жизни не чувствовал себя таким, блять, мерзким.

— Ты приведешь эту женщину на мою свадьбу? — спросила Сэм.

— Да.

— Кто она?

Если я не мог повесить трубку, то то, что я собирался сказать Сэм, сделало своё дело.

— Моя жена.

На линии повисла тишина.

Никто в моей семье не знал, что я женился. Сэм никак не могла узнать об этом раньше.

Сэм прочистила горло.

— Я с нетерпением жду встречи с ней.

Ложь.

— Она — сокровище.

Правда.

Не попрощавшись, Сэм повесила трубку. Вероятно, чтобы позвонить еще раз. Чтобы разогнать своих приспешников в поисках сплетен и информации об Элоизе. Но какую бы драму ни затеяла Сэм, она не коснется нас, по крайней мере, в Монтане.

А все, кому было небезразлично, что я тайно жениться, что ж... они давно перестали со мной разговаривать. Включая моих родителей.

Я встала со скамейки, подавляя позывы к рвоте.

Вышел Фостер, одетый в чистую одежду, с мокрыми волосами. Он поднял свой телефон.

— Так, план меняется. Талли неважно себя чувствует. Она, эм...

— Беременна.

Это было предположение, о котором я догадывался уже некоторое время. Но широкая улыбка Фостера подтвердила мою догадку.

— Мы не многим говорили, но я хотел, чтобы ты знал.

— Поздравляю, — я обнял его. — Я счастлив за тебя. Искренне.

После всего, что он пережил, потеряв Талию, борясь за её возвращение, Фостер заслужил это счастье.

Он похлопал меня по спине и отпустил.

— Спасибо.

— Езжай домой. Проверь, как там Талия. Ты готов завтра потренироваться?

— Определенно. В девять?

— Я буду здесь.

Помахав на прощание, я направился к двери и залез в свой Yukon. Затем вздохнул с облегчением. Я бы не смог высидеть сегодня весь обед. Только не после разговора с Сэм. Поэтому я поехал по знакомой дороге в город, радуясь, что у меня есть несколько минут, чтобы отвлечься.

Мэйн была запружена людьми. Туристический сезон был в самом разгаре, и счастливые незнакомцы заполонили тротуары. Дети, свободные от занятий на летних каникулах, прогуливались вприпрыжку по кварталам, а их родители плелись следом.

В воздухе витала энергия, которой не было здесь этой зимой. Куинси больше не впадал в спячку, а расцветал вместе со скалистой местностью. Снег растаял, уступив место цветущим растениям.

Если бы кто-то спросил меня в январе, буду ли я скучать по этому месту, я бы ответил нет. Но, возможно, я все-таки буду скучать. Из всех мест, где я побывал за свою жизнь, не многие были так очаровательны, как Монтана.

Когда я вернулся домой, машина Элоизы всё ещё стояла у дома.

Я направился в дом, бросив ключи и телефон на кухонный остров, как раз в тот момент, когда она вышла из прачечной с полной корзиной белья.

— Привет.

— Привет.

На ней было простое зеленое платье, доходившее ей до середины бедра. Она была босиком, демонстрируя свои отполированные ногти на ногах. Белые. Этим утром они были розовыми.

Ее волосы были распущены, шелковистые пряди рассыпались по плечам. Когда она улыбалась, ее голубые глаза сверкали, как драгоценные камни. Именно эта улыбка заставила меня замереть на месте. Она смотрела на меня так, словно видеть, как я вхожу в дверь, было для нее главным событием всего дня.

И не так давно я сказал Сэм, как сильно мне нравится трахать свою жену.

Мне не должен был нравиться этот ярлык. Моё сердце не должно было замирать всякий раз, когда Элоиза входила в комнату.

— Что случилось? — она поставила корзинку на диван и подошла ближе. Ее пристальный взгляд прошелся по мне с головы до ног. — Фостер снова ударил тебя?

— Нет. Ничего такого, — я покачал головой, отвернулся и подошел к холодильнику. — Думал, ты поехала на ранчо.

— Я передумала. Мне не хотелось ехать туда сегодня.

Я достал Gatorade, открутил крышку и выпил половину в несколько глотков. Затем я поставил бутылку на стойку, тупо уставившись на нее.

— Фостер сегодня объявил о завершении своей карьеры.

— Оу, — она обогнула остров и запрыгнула на стойку, усевшись прямо рядом с моим напитком. — Ты в порядке?

— Я знал, что это произойдет.

Она подняла руку и провела кончиками пальцев по моим волосам. Именно так, как мне нравилось.

— Это не ответ на мой вопрос.

Я вздохнул, подавшись навстречу ее прикосновению.

— Самое большое обязательство, которое я взял на себя за последнее десятилетие, было связано с карьерой Фостера.

— Что теперь? — прошептала она, озвучивая вопрос, возникший у меня в голове.

— Я не знаю, — я наклонилась ближе, прижавшись своим лбом к ее лбу.

Все мое детство у меня был план. Он был разработан для меня еще до рождения, был создан поколениями мужчин из семьи Вейлов, которые твердо верили, что по их стопам будут следовать.

Оказалось не так сложно, как я думал, отказаться от этих ожиданий. Критика, или ее отсутствие, была мягкой. Терпимой.

Моим родителям должно было быть не всё равно, чтобы они могли испытать разочарование.

В те дни я смирился с отсутствием планов. Делал всё, что хотел и когда хотел. Спонтанность была приключением.

В этот раз это не казалось таким захватывающим.

Пальцы Элоизы скользнули по моему лицу, от скулы к губам. Прикосновения. Она всегда прикасалась ко мне. Точно так же, как она всегда прижималась ко мне, когда мы спали, потому что, очевидно, у нее была аллергия на свою половину кровати.

Мне будет не хватать прикосновений, когда все это закончится. Не могу сказать того же самого про сон в обнимку.

— Эй, — она отстранилась, грустно улыбнувшись мне. — Ты справишься с этим.

— Да, — я приму решение после свадьбы.

— Хочешь есть? — спросила она. — Я могу приготовить нам обед.

— Бутерброды с арахисовым маслом и джемом не считаются готовкой.

Я прикусил ее нижнюю губу. И раз уж она была здесь сегодня, я не хотел проводить это время на кухне.

Быстрым движением я поднял её с острова.

Она ахнула, её длинные ноги обхватили мои бедра.

— Поцелуй меня.

Она прижалась своими губами к моим, одной рукой обхватив меня за плечи, а другой заправив прядь волос за ухо. Ее глаза закрылись, но я не отвел своих, наблюдая, как ее язык трепещет по моей нижней губой.

Я научил её этому.

Две недели назад, когда я точно так же провел языком по ее клитору, она кончила. Потом, перед тем как уснуть, она сказала, что хотела бы сделать это сама. Так что последние две недели мы тренировались.

Теперь она стала профессионалом. Это трепетание было просто, блять, идеальным.

Я оторвался от ее губ, ожидая, пока она откроет глаза.